неудобной.

Точно так же невероятным по накалу получился и второй матч в Москве. Само содержание игры помогло матчу в целом оказаться на весьма высоком уровне зрелищности. И мне приятно было слышать (и крайне неприятно отдельным журналистам!) слова тренера «Зенита» Дика Адвокаата: «Мы сегодня проиграли очень хорошей команде».

Первое же появление на «Петровском» после долгого перерыва в качестве тренера «Томи» могло и не состояться. Я толком не успел принять команду и вполне мог на ту встречу не выходить, не руководить подопечными со скамейки. В конце концов, в Питере всегда большой риск начать с поражения. Но это не мой принцип - я вышел к кромке. Потому что уже готовил команду, хоть и не был еще назначен. Игра получилась жесткой, нервной, уже на 3-й минуте пришлось менять из-за травмы Сергея Рехтина, что повлияло на структуру наших командных действий. И все же считаю, что мы тогда оказались очень близки к ничьей, но Спивак забил нам необыкновенный мяч. По качеству игры, по самоотдаче я был доволен, мы ни в чем не уступили «Зениту». «Томь» ведь выглядела тонущим кораблем, психологическую устойчивость игроков только предстояло повысить. Тот свой томский опыт я бы назвал приключением, испытанием, чем-то сравнимым с историей с «Маритиму». Но не жалею о том периоде ни капли, поскольку в памяти остались великолепные отношения с болельщиками и игроками, сам Томск оказался очень приятным городом. Когда в прошлом году я приехал туда с «Локомотивом», стадион меня встретил стоя, аплодисментами. Очень рад, что «Томь» в первый год в Премьер-лиге заняла 10-е место, и отдельно теплые слова хотел бы сказать в адрес Валерия Климова - его порядочность и отношение к делу трудно переоценить. Выделил бы иностранцев Вейича, Круньича, Борносузова, Скерлу, вспомнил бы Скоблякова, Киселева, Медведева - эти ребята отвечали всем критериям профессионализма.

Та первая игра в Питере уже показала, что команда в Томске есть и что проблему выживания в сезоне-2005 можно решить. Градус матча был высочайшим, мы все завелись, я в том числе. Я долго не работал в России, и потому некоторые вещи слишком бросались в глаза по ходу игры. Мы говорим о проблемах в футболе, но все время пытаемся найти корень зла в отдельно взятых персонах. Говорить же следует о системе. От того, что ушел Колосков, пришел Мутко, просто так ничего не изменится. Систему может изменить только другая система. Я провел на бровке весь матч с «Зенитом» и после игры сказал на пресс-конференции фразу из Гете, которую сразу начали все цитировать: «Только вышел из дома - и сразу в дерьмо!» Мои слова не были обращены ни к кому конкретно - ни к соперникам, ни к судьям. Я выражал свое отношение к тому, против чего я всегда боролся, - к негативной обстановке на поле, стилю работы всей бригады арбитров, общей взвинченности.

Не только в тех случаях, когда мои команды играли в Петербурге, - я часто навещаю город на Неве. Помимо посещения театральных премьер поводом были и дни рождения людей, с которыми я остался в прекрасных отношениях. Среди них были и члены совета директоров «Зенита», например Леонид Туфрин. Я до сих пор с благодарностью вспоминаю его семью, а также Владимира Калашникова, работавшего в «Зените», Юру Гусакова, Николая Воробьева… - практически весь свой штаб.

Остались мы в добрых отношениях и с Германом Зониным. Я помню его еще с ворошиловградской «Зари», тренером которой он был, помню, как мы вместе отдыхали в Кисловодске с семьями. Считаю его одним из самых образованных и знающих людей, точно так же, как и Владимира Кондрашина, баскетбольного мэтра, который даже приходил к нам на тренировки. В Питере же я познакомился и с гроссмейстером Борисом Спасским, который олицетворял собой шахматного джентльмена. Всегда поражался, как при таких нагрузках шахматисты сохраняют хоть какое-то здоровье. Шахматы в моей жизни вообще занимают определенное место. Неудивительно - ведь жизнь, это и есть шахматы. Только фигуры живые…

Расставшись со сборной в 1992 году, я уехал на Кипр на отдых. Ждал звонка из «Бенфики», но дело затягивалось. Пока отдыхал на острове Афродиты, мне постоянно звонили из Португалии. Причем, когда команда проигрывала, тут же раздавался телефонный вызов, стоило ей выиграть - тишина. Так получилось, что отель, в котором я жил, принадлежал одному из руководителей АЕЛа. Его команда была на грани вылета. Во время очередного сеанса молчания «Бенфики» со стороны киприота последовал конкретный шаг, и я подписал контракт. И надо же такому случиться, что через три дня позвонили из Лиссабона и сообщили, что Ивич уволен! Что же делать, не судьба…

На Кипре я, конечно, столкнулся с проблемами. Это и три помощника из разных стран - чех, англичанин и киприот - и специфический футбол. Забавно, что клубы на Кипре поделены по определенному партийному принципу. Наш «коммунистический» уклон, надо сказать, помогал, но в целом все работало на победу «Омонии» из Никосии. В то время на Кипре работали Гуцаев и Кипиани, и в первом же матче мы встретились с их «Анортосисом» и, что интересно, победили. На дружеские отношения это обстоятельство, впрочем, не повлияло.

Команда провела хорошую концовку чемпионата, мы поднялись с низов, заняли шестое место. Но в целом уровень футбола оставался, конечно, низким. До двух часов дня футболисты работали, а потом собирались на тренировки - добиться качества было в таких условиях очень сложно. Профессионалов оказалось всего двое - серб и хорват. Мой английский позволял общаться с игроками без особых проблем. Во-первых, помогали школьные знания, во-вторых, что-то почерпнул из зарубежных поездок, в-третьих, по ночам готовился к занятиям и тоже неплохо совершенствовался. Если бы не партийные обязательства, АЕЛ мог бы замахнуться и на большее.

Да, я оказался в такой ситуации после сборной страны, после работы в ином мире. Но Кипр стал отдушиной, способом отключиться от негативных впечатлений окончания шведского чемпионата Европы и того, что мне так и не дали доработать со сборной до чемпионата мира 1994 года. Этот остров - благодатный край, с очень добрым народом, и я по сей день регулярно туда езжу, потому что там у меня остались друзья и квартира.

* * * В 1994 году ситуация складывалась не легче: я не согласился на предложение Квантришвили помочь мне стать тренером сборной России и, когда Колосков в ответ на мой вопрос «уезжать мне в Корею или будем работать?» глубокомысленно посоветовал ехать, улетел на Дальний Восток. Что и говорить, испытание оказалось не из легких…

В таких ситуациях мне всегда помогало понимание круга вопросов. Да, новые игроки, чужой язык, менталитет. Я ставил перед собой задачи и оценивал трудности, после чего спрашивал сам себя - ты сможешь это? И если отвечал себе «да», то работал спокойно. Я кодировал себя на труд, мысленно был готов к любым испытаниям. Вопросы знаний и отношений также требовали специальной установки - опять сказал себе «да».

Иметь «своего» руководителя за спиной - очень много значит. Но почти всегда есть оппозиция. Бывают, конечно, исключения вроде Гуса Хиддинка, у которого ее почти нет, потому что выяснилось, что у нас нет тренеров, способных работать со сборными командами. Опора - да, есть. Федерация футбола, Мутко, Национальная академия, а за всем этим стоит Роман Аркадьевич Абрамович. У человека есть право на ошибку, чего никогда не было у меня.

Мне в Корее повезло: президентом федерации был Чжон Мун Чунг, он же вице-президент ФИФА. Человек, получивший образование в США, с разносторонними и современными взглядами. Пригласили меня на должность технического директора, но отвечать предстояло и за подготовку, и за результат. Но существовала оппозиция в виде технического комитета, который определял круг кандидатов в сборную. Заметьте, не главный тренер этим занимался на деле, не технический директор, а технический комитет!

На втором сборе в Лос-Анджелесе перед чемпионатом мира 1994 года после поражения в одном из контрольных матчей волевым решением президента мне велели проводить подготовку. Это был приказ, не подлежащий обсуждению. Надо объяснить, что в Корее определенный уклад жизни, своеобразная культура, отношение к иностранцам. Решение Чжон Мун Чунга было сложным. Мне пришлось включиться в работу главного тренера, а все остальные должны были мне помогать. Ситуация неординарная, если не сказать больше. Она нас не сближала, лишь компрометировала и не могла не сказаться на отношениях. Но контакт с