Виталием Мутко у меня в целом были хорошие отношения, хотя и острые углы периодически появлялись. Он выполнял весьма ответственную работу, и моменты, когда ему приходилось уходить в тень, вызывали в нем, наверное, понятную ревность. В то же время, от Мутко зависело многое, и он сделал немало для достижения результата, мне приходилось считаться с его позицией.
Уходил я тяжело. Была создана команда в непростых условиях, и именно на первых порах, когда было совсем трудно, Мутко великолепно держал удар.
Он доверял мне, не позволял себе вмешиваться в дела команды, пусть иногда что-то и комментировал. Все изменилось, когда я начал работать со сборной России. Нам стало трудно уживаться, особенно когда страсти вовсю подогревались в прессе. Писали не всегда объективно, не все адекватно подавалось. Тем не менее я рад, что та ситуация никак не сказалась на отношении болельщиков. Все все прекрасно понимали.
Впоследствии я был удивлен, что Мутко все-таки покинул «Зенит». Этот человек прошел с клубом все стадии развития, и если при Садырине он не вникал напрямую в дела клуба, то наше сотрудничество подразумевало для него открытие многих профессиональных тайн. Естественно, когда мы расставались, Мутко был подготовлен, владел достаточной информацией, обладал опытом. Когда пришли другие тренеры, они уже имели дело с полновесным президентом, который мог себе сказать, что он знает процесс. У Мутко на глазах проходило становление нового коллектива образца 1997-1998 годов. Надо сказать, что ему удавалось поддерживать на высоком уровне связь с болельщиками во время всего периода его работы. Наконец, у Мутко появились новые управленческие амбиции, плюс не все гладко уже складывалось в самом клубе. Виталий Леонтьевич смог возглавить Премьер-лигу, а затем и РФС. Можно было ожидать, что при использовании административного ресурса у нас произойдут в футболе масштабные изменения. Но для осуществления столь важной задачи у Мутко, пожалуй, не хватило помощников. А он получил к диспозиции прежний состав РФС, который вряд ли можно было использовать как единомышленников для перестройки футбольного хозяйства.
Cамое страшное для меня в 1998 году было принимать сборную команду после «проходных» фигур. Я, честно признаюсь, переоценил свои возможности, хотя, перед тем как возглавить сборную России, я предупреждал, что результат сразу и сейчас не гарантирую, а главной задачей следует считать создание коллектива к чемпионату мира 2002 года.
Уходя в национальную команду, я фактически пожертвовал контрактом с «Зенитом» еще на два года, который, по сути, уже был подготовлен. Как-то Мутко меня спросил: «Почему вы его не подписали?» - «Потому что это было бы нечестно», - ответил я. Как можно было, зная, что ты собираешься в сборную, подписывать контракт с «Зенитом»?
Наверное, я все-таки поступил неправильно. Но мое решение рискнуть со сборной подпитывало сразу несколько факторов. Во-первых, накаленная, пропитанная духом патриотизма атмосфера вокруг национальной команды. Во-вторых, вера в то, что мне все-таки разрешат совмещение. В том, что этого не случилось, думаю, сыграла свою роль фигура Колоскова, его, так скажем, обмен мнениями с Мутко. И это в тот момент, когда «Зенит» шел на первом месте, ситуация оказывалась безоблачной - Питер мог занять одно из призовых мест. А они приняли решение - не совмещать! Формально я оставался в команде, но это было уже не то. В конце концов, Мутко - политик, и он просчитывал ситуацию на несколько ходов вперед. Он как будто чувствовал, что в любом случае уже создан задел, и, если помните, на следующий год не имеющий опыта работы Анатолий Давыдов выиграл Кубок. И общение с Колосковым принесло свои плоды - вскоре Мутко стал президентом Премьер-лиги. А затем пошел еще выше. Сейчас вспоминаю, что уже тогда ловил себя на мысли: уж если кто и будет преемником Колоскова, так это Виталий Леонтьевич. Его подходы, сопутствующие обстоятельства, политическая ситуация - все складывалось в пользу того, что грядут изменения. Впоследствии, уже в роли президента РФС, Мутко, зная мои профессиональные качества, выступил с предложением сделать меня главным тренером сборной.
В футболе нужны противовесы, нужна конкурирующая среда, нужно инакомыслие, потребность преодолевать сопротивление. Но большинство президентов клубов именно поэтому и отвергли мою кандидатуру. Притом что уважения болельщиков я даже после 1998 года не потерял, скорее, наоборот. Все прекрасно понимали, кто определял обстановку, кто поддерживал Ярцева, Газзаева, Семина или Романцева.
* * * Когда «Зенит» выиграл Кубок России, я уже находился в Донецке. Страшно обрадовался, послал телеграмму, поздравил всю команду. Но, к сожалению, как всегда бывает, не все обо мне вспомнили. Но я был благодарен игрокам, которые мне звонили.
Разговор о преемнике рано или поздно должен был состояться. Мы собрались, и я свой выбор сделал в пользу Давыдова, потому что у Бурчалкина к тому моменту уже были проблемы со здоровьем, пусть по своему опыту и знаниям он оказывался ближе к должности главного тренера, чем Анатолий. Зато Давыдов проявлял инициативу, переполнялся желанием работать, он объективно мог поддерживать ту линию, которая разрабатывалась при мне. В конце концов это и принесло плоды: «Зенит» выиграл Кубок и вообще стал тем самым самобытным «Зенитом», который все начали узнавать. Была сделана визитная карточка города. Командой с игроками, которые в большинстве своем родом из Питера, причем этот вектор сохранился вплоть до нынешних времен, когда задают тон Аршавин, Денисов, Малафеев. Первый при мне играл в дубле и еще тогда оказался в поле зрения. Аршавин и его компания уже носили на себе пометку «перспективен». А после прихода Морозова они получили дополнительный импульс. Кстати, для меня очень важно: уже перед смертью Юрий Андреевич сказал как-то, что Бышовец должен был возглавить после него команду. Мы были абсолютно разные люди, по стилю общения, по характеру. Но такое примирение для меня стало ценнейшим событием, и оно лишний раз подчеркивает, с каким фанатизмом Морозов относился к своему делу.
Отношение главного тренера к перспективе, к клубной политике, к школе должно включать в себя понимание финансовых проблем детей. Это сейчас их привозят в школы на дорогих машинах богатые родители, потому что заниматься футболом стало престижно. Тогда же в «Смене» занималось очень много ребят из необеспеченных семей. И сначала я немного денег отдавал директору Дмитрию Бесову сам, потом начали собирать их командой, чтобы поддержать тех, кому не хватает на жизнь. И Бесов потом отчитывался передо мной за каждую копейку так рьяно, что мне бывало даже неудобно.
Почему «Зенит» смог стать тем «Зенитом», с которым начали считаться? Потому что мое видение футбола и развития команды носило аллегорический характер. Мы сказали сразу: будем играть в экологически чистый футбол, обозначили направление, идею. Казалось бы, безумие, учитывая то, к чему мы привыкли: к математическому расчету турнирной дистанции, количества набранных очков. Эти методы, увы, зародились и сформировались в серьезное оружие именно в киевском «Динамо». Несмотря на то что в масловском «Динамо» перед нами стояли совсем иные задачи.
Увы, технологии «грязного» футбола совершенствуются. Мы сегодня становимся свидетелями, как в течение пары сезонов какой-либо командой за счет сомнительных матчей «отдаются» очки, а потом происходит «капитализация» в нужный момент, и клуб что-то выигрывает или занимает нужное ему высокое место. За этим стоят люди, которые делают на игре большие деньги. Они и привели наш футбол к тому, что он находится в прямой зависимости от закулисных дел. И его развитие тормозит масса второстепенных вещей, совокупность которых делает их главными.
* * * У каждого человека есть «свой» город, то место, где он чувствует себя комфортно. И нигде я себя не чувствовал так вдохновенно, как в Питере.
Здесь меня поддерживала возможность общаться с такими людьми, как Кирилл Лавров, Михаил Боярский, Сергей Мигицко… Ни один день практически не проходил без посещения театра, консерватории, музея. Мне приходилось работать во многих странах, городах, клубах, но я абсолютно уверен в том, что такой атмосферы, как в Петербурге, не было нигде. Я благодарен этому городу, и испытывал это чувство, когда приезжал туда в январе 2008 года на турнир Гранаткина как гость. Болельщики в принципе могли обидеться, что «Локомотив» в предыдущем сезоне один раз обыграл «Зенит», а один раз сыграл вничью, но вместо этого подходили, желали удачи, просили автографы, фотографировались. «Зенит» для меня - это еще и отношение болельщиков, что обязывает меня с такой же преданностью относиться к тому, что было сделано в этом клубе, благодаря этим людям в том числе.
«Локомотив» ведь почти выиграл в Питере… Вел в счете, могли неоднократно увеличить его, но вместо этого пропустили сами. Адвокаат сам потом признал, что наша система игры оказалась для его команды
