выглянула посмотреть, что происходит, ваш дом оказался поглощен непроницаемой тьмой.
– А, старая штучка, эффект хрустального колокола, – задумчиво произнес Джек. – Не сталкивался с таким со времен Александрии. Значит, никакого грома вы не слышали, и молнии не полыхали?
– Ничего похожего.
– Что ж, неплохая работа, должен признать, хотя не могу сказать, что я в восторге, – пробормотал он, делая еще глоток.
– Это викарий руки приложил?
– Думаю, да. Скорее всего, он до сих пор жаждет отомстить Снаффу.
– Может, вам следует перемолвиться с ним?
– Я не верю, что существует какая-нибудь польза от предупреждений. Я предоставляю своим врагам только две попытки. Если же они не понимают, что их поступки – чистой воды безумство, и нападают в третий раз, то я их убиваю. Вот и все.
– Это он наслал на вас этих тварей? – кивнула она в сторону передней.
– Нет, – ответил Джек. – Они принадлежали мне. Но вырвались на свободу во время нападения викария. Похоже, было задействовано очень сильное заклятие освобождения. Жаль. У меня были на них некоторые виды.
Джилл поставила бокал на столик, поднялась, вышла в переднюю и осмотрела дохлых Тварей. Вернулась она немного погодя.
– Впечатляет. И сам их вид, и то, что с ними сталось. – Она снова опустилась на диван. – Больше всего меня интересует, куда вы их теперь денете.
– Хм, – задумался Джек, вертя в пальцах бокал. – До реки далековато.
Я энергично закивал.
– Думаю, просто стащу в подвал и прикрою куском простыни или еще чем-нибудь.
– От них пойдут неприятные ароматы.
– От них уже идут неприятные ароматы.
– Верно. Но вы окажетесь в крайне неловком положении, если их останки обнаружат в вашем доме, а когда трупы начнут разлагаться, запах может навлечь визит официальных лиц.
– Согласен. Тогда, наверное, вырою яму поглубже и закопаю их.
– Но поблизости вы этого сделать не сможете, а они чересчур громоздки, чтобы тащить далеко от дома.
– И здесь вы правы. Может быть, у вас есть какие-нибудь соображения на сей счет?
– Нет, – просто ответила она, отпивая шерри.
Я гавкнул, и взгляды их обратились ко мне. Я кивнул на часы. Вот-вот должна была наступить полночь.
– Кажется, у Снаффа есть предложение, – заметила она.
Я кивнул.
– Ему придется подождать еще несколько минут.
– А я не хочу ждать, – внезапно повернулась ко мне Серая Дымка.
– Кошки, обычное дело, – ответил я.
– Что ты замыслил?
– Можно оттащить их к дому Оуэна и засунуть в его плетеные корзины. Потом закинем их на тот здоровый дуб, подожжем и сделаем ноги.
– Снафф, но это абсурд.
– Спасибо, что одобрила мою идею, – сказал я, – Сойдет за отличную хэлловинскую[7] шутку, правда, чуть-чуть рановато, но ничего.
Часы пробили двенадцать раз.
Люди купились на мое предложение, и мы отправились претворять его в жизнь. И, о враги, и, о друзья, огонь в ночи расцвел.
Тарам-парам-парам.
25 ОКТЯБРЯ
Прошлой ночью, после проделанной работы, Джилл вернулась вместе с нами и помогла привести в порядок дом. Пока они распивали шерри, мы с Серой Дымкой потихоньку выскользнули на улицу и побежали к дому викария. Окна кабинета были ярко освещены, на крыше, рядом с каминной трубой, засунув голову под крыло, дремала Текила.
– Снафф, я пошла за этой проклятой птахой, – заявила Дымка.
– Не знаю, стоит ли. По-моему, время не самое подходящее.
– А мне плевать, – ответила она и исчезла.
Я остался один. Долгое время я оглядывался по сторонам, но ничего не происходило. Внезапно на крыше поднялась какая-то возня. Послышалось царапанье коготков, вверх взлетел шквал перьев, и Текила, ругаясь во все горло, умчалась в ночь.
Серая Дымка спустилась по водосточной трубе и подошла ко мне.
– Неплохая попытка, – одобрил я.
– Да ну. Я была неуклюжа. Она быстро отреагировала. Черт!
Мы направились назад.
– Так или иначе, пара бессонных ночей ей теперь обеспечена.
– Будем надеяться, – ответила она.
Прибывающая луна. Сердитая кошка. Перо на ветру. Осень наступает. Трава пожухла.
Утро принесло новое развитие нашей вчерашней шутки. В дверь поскреблась Дымка и, когда я вышел, сказала:
– Пойдем-ка со мной. Я послушался.
– А в чем дело?
– Вокруг дома Оуэна пасется констебль со своими помощниками, осматривают следы вчерашнего пожара.
– Спасибо, что зашла за мной. Пойдем полюбуемся. Заодно повеселимся.
– Кто знает, – загадочно произнесла она.
Когда мы добрались до места, я понял намек, заключавшийся в ее последней фразе. Констебль и его люди вышагивали вокруг дуба, что-то замеряя, обыскивая каждую травинку. Обугленные остатки корзин и того, что в них находилось, были свалены на лужайке. Однако всего было четыре корзины, а на дерево мы затаскивали только три, это я хорошо помнил.
– Ой-ой, – вырвалось у меня.
– Вот именно, – подтвердила Дымка.
На земле лежало три обгоревших монстроподобных тела, а вот четвертый труп был самый что ни на есть человеческий.
– И кто это? – поинтересовался я.
– Оуэн собственной персоной. Кто-то засунул его в корзину и подпалил.
– Замечательная идея, – заметил я, – хоть и заимствованная.
– Смейтесь, смейтесь, – раздался над нами чей-то голосок. – Не ваши ведь хозяева погибли.
– Прости, Трескун, – сказал я. – Ну не могу я испытывать симпатию к человеку, который когда-то пытался отравить меня.
– У него были свои тараканы, – признал бельчонок, – но его дуб был лучшим во всей округе. А сколько желудей погибло прошлой ночью!
– Ты не видел, кто это с ним так?
– Нет. Я тогда встречался с Ночным Шорохом.
– И что ты теперь собираешься делать?
