– О тебе говорят, что ты скрылся, поклявшись больше никогда не возвращаться. А ведь ты был нашей сверкающей звездой, второй после Абеляра. А еще говорят, что ты…

Глаза Сенреда холодно сверкнули.

– Что я свихнулся.

Тьерри вздрогнул:

– Обещаю тебе опровергнуть эту ложь, когда вернусь на юг. Я всегда был уверен, что это неправда. Те из нас, кто знал тебя еще по Нотр-Даму, всегда считали, что это только ложный слух.

Сенред достал еще одну монету. Пожонглировал несколькими сразу.

– Но ведь я в самом деле был сумасшедшим. Я и сейчас еще не в себе. – Он помолчал с угрюмым видом. – Ты просто не видел, в каком состоянии я был.

Молодой школяр нервно поежился.

– С тобой никогда не знаешь, когда ты говоришь всерьез, когда шутишь. Так было и в Париже. – Внезапно он оживился: – Послушай, после окончания пиршества в замке Харфорда ты должен пойти вместе со мной. Все трубадуры, лицедеи и комедианты на Рождество отправляются ко двору короля Генриха. Там будет много наших. Рождественские праздники продлятся аж за Крещение, если король опять не впадет в меланхолию. – Тьерри еще раз окинул взглядом своего собеседника. – Ты высокого роста, очень силен. И сможешь заработать приличные деньги, если будешь участвовать в карнавальном празднике. Ты же можешь сыграть рождественского шута.

Сенред убрал монеты.

– Какой же ты простодушный человек, Тьерри. Откуда тебе знать, был ли я в здравом уме или нет? – Глядя на озадаченное лицо школяра, он рассмеялся: – Успокойся. Я сыграю рождественского шута и, можешь не сомневаться, сыграю прекрасно. И я достаточно здоров и силен, чтобы выдержать побои. Где будет развлекаться двор в этом году?

Тьерри со скатанными пергаментными трубочками подошел к двери зала.

– Мы поговорим об этом позднее и вместе все обмозгуем. В этом году король будет праздновать Рождество в Винчестере.

Стоя во дворе замка, Эверард опустошал кружку с элем, когда к нему незаметно подошел один из его английских рыцарей.

– Тут замышляется что-то неладное, – сказал рыцарь краешком рта.

Кивнув, Эверард вновь приложил кружку ко рту. Хрольф, так звали рыцаря, был человеком надежным и наблюдательным, но говорить с ним в этом момент было неблагоразумно.

Какое-то время он наблюдал, как ведут между собой расчеты управляющие. За столом их было, включая Пьера де Жервиля, трое. При проведении расчетов они пользовались палочками с зарубками и веревочками с узлами. Дело это было не такое простое, и здешний писец прилагал все усилия, чтобы не ошибиться в своих записях.

«Ничего удивительного, – подумал Эверард. – Если меня не подводит гасконская смекалка, расчет одновременно ведется по двойной системе учета. Трудно сказать, кто делает это более искусно. Вполне возможно, что валлийцы».

Однако Эверард так и не смог прийти к окончательному решению. Фургоны с зерном из Баксборо были учтены еще ранее, для того чтобы это сделать, пришлось отвлечься для учета скота валлийцев, скота, предназначавшегося для пополнения припасов в Баксборо. Теперь же учет зерна был возобновлен, хотя Эверард был уверен, что не с того места, на каком его прервали.

По его подсчетам, тридцать, а может быть, пятьдесят голов скота так и остались неучтенными. Валлийцы, толпившиеся у загонов, не проявляли особой озабоченности. Или, может быть, они просто ничего не знают? Одурачивают ли их люди де Жервиля или они принимают участие в общем сговоре?

Вопрос был довольно резонным. Управляющих ничуть не беспокоило его присутствие, им, видимо, даже и в голову не приходило, что он может делать какие-то свои подсчеты и тем более подозревать их в жульничестве. Казалось, они олицетворяли собой полнейшее простодушие. Деловые люди занимаются подсчетами, что тут может быть подозрительного? С другой стороны, насколько он мог судить, фургоны с зерном из Баксборо подсчитывались совершенно честно. Беспокоили его именно эти проклятые валлийцы. В этом году они поставили много скота в замок, что-что, а проявлять небрежность в таких важных делах было вовсе не в их духе.

«И дело не только в валлийцах и скоте, – подумал он. – Де Жервиль никогда не получал здесь никаких прибылей, местные жители бедны, достаточно только взглянуть на них, чтобы понять это. Во всяком случае, перед каждой зимой графиню осаждают просьбами обеспечить замок продовольствием. Только глупец и слепец не заподозрил бы, что здесь идет какая-то нечистая игра. А уж Хрольф, конечно, не глупец и не слепец. Как и кое-кто другой».

Эверард отдал свою пустую кружку конюху и подошел к пастухам, столпившимся возле загонов.

– Подберите мне хорошую корову, – сказал он старику в медвежьей шкуре.

Маредадд искоса поглядел на него.

– Корову? – переспросил он. На мгновение призадумался и добавил: – Какую корову?

– Да вон, одну из тех. – Эверард показал на стадо длиннорогих коров, которые паслись в дальнем конце загона. – Которая скоро отелится.

Де Жервиль внимательно наблюдал за ними. Один из счетоводов встал из-за стола и поспешил к ним.

– Сэр Эверард. – Счетовод улыбнулся от уха до уха. – Чего вы желаете?

– Ему нужна корова, – пояснил старый валлиец. Не сводя глаз с Эверарда, он почесал кончик носа. – Вы