Они совершили сразу две ошибки.

Первая ошибка была та, что ручное лазерное оружие было бесполезно против стационарного силового поля, удерживавшего в параболической воронке три тонны воды.

Вторую ошибку они совершили, забыв при виде творящейся чертовщины про избитого ими торговца с лицом наркомана и глазами убийцы.

Эйрик схватил стоявшего над ним охранника и дернул на себя. Тот взмахнул руками и грохнулся на спину. Луч прочертил широкую малиновую полосу по стене; кристаллопласт разорвало, из стены, как из трубопровода высокого давления, забил фонтан. Через миг луч ударил в генератор «блюдечка», на котором сидел аквариум. Генератор умер, «блюдечко» обрушилось вниз, и вместе с ним на пол приемной рухнули центнер прозрачного плексита и полторы тонны воды. Одного из охранников сбило с ног.

Ван Эрлик перехватил бластер и выстрелил дважды – в охранников у фонтана. Потом третий раз, прямо под ноги, в лицо выпрастывающегося из воды человека.

Смотритель зверинца упал на колени и в ужасе закрыл руками голову.

– Не надо! – закричал он.

Крийн-помощник забился под диван. Никто не слышал, чтобы крийны когда-либо участвовали в драке. Они умели писать доносы, реляции, рапорты и отчеты. По результатам доносов и отчетов награждали, принимали меры и расстреливали. Но никто не слышал, чтобы крийн хотя бы из-за угла вместо отчета воспользовался оружием.

Эйрик ван Эрлик поддел смотрителя носком под подбородок, тот потерял сознание и растекся по полу, как пюре из тюбика.

Из силовой чаши фонтана перло бурое блестящее тесто. Тесто шевелилось и лопалось, блестящие рытвины тут же затягивались новой пленкой, фонтан кипел от выделяющейся энергии, и вместе с паром в воздух поднималась зеленоватая дымка.

В трех метрах внизу, в караулке, дежурный охранник в остолбенении смотрел, как торговец, только что застреливший троих его товарищей, что-то крикнул выпрастывающемуся из воды кошмару. Потом подбежал к осколкам аквариума и зашарил среди спутанных водорослей и гальки.

Дежурный взвизгнул и наконец сделал то, что должен был сделать с самого начала.

В стене, прямо над водопадом, скользнула шторка, открывая узкий зев огнемета.

Эйрик ван Эрлик выхватил из раскатившейся гальки аквариума локальный гиперпереходник. Он был без брони, без средств связи и без оружия, не считая отобранного у охранника бластера. Он знал, что все внутренние помещения просматриваются. От караулки, в шкафах которой покоились пять комплектов полной силовой брони, его отделяли пятьдесят стационарных видеокамер, две сотни видеошаров, полтора километра коридоров, лестниц и шлюзовых дверей – или полметра бронированного пола. Эти полметра были единственным шансом.

Огнемет выстрелил, и порция плазмы, достаточная для того, чтобы испепелить все живое в маленькой комнате, разорвалась прямо над мерцающими огненными цифрами часов.

Эйрик нажал кнопку, и схлопнувшееся пространство вывернуло его наизнанку, унося в никуда вместе с кубометром горящего воздуха.

Огненный шар полыхнул над маленьким крийном и четырьмя человеческими телами. Ковер вспыхнул и потек по полу огненными нитями. Плазменный шар закоротил рыльца генератора, и чаша наконец схлопнулась. Вода хлынула наружу, кипя и превращаясь в пар.

Через несколько секунд плазменный шар погас. В обугленном кабинете на полу лежали пять трупов. Панцирь маленького крийна растрескался от огня, и сквозь трещины вздувалось красное обваренное мясо. Трупы людей сварились в бронеткани; тонкий арморпласт стен лопнул, – его разорвало давление превратившейся в пар воды.

Горячий мясной бульон хлестал вниз через вентиляционную решетку. На поверхности его плавали глазки жира и оторванные взрывом куски мяса.

Стены покрыла черная копоть.

И только огненная голограмма часов висела в воздухе, как надпись «мене, текел, фарес, упарсин» на стене древнего владыки.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии и Радость_тьмы заскочили в Восточную казарму почти одновременно. Белоперый – в караулку, откуда уже выбегала дежурная пятерка, а Радость_Тьмы караулку проскочил и нырнул в следующую дверь.

Дежурные были в силовой броне и с вооружением, но против тяжелой импульсной пушки с вращающимися стволами это не помогало. Дуло, охваченное брюшными жгутами, задергалось, выплевывая горячие комки солнца, и пять десантников зажарились в своей броне.

Если будет время, их можно было бы выковырять оттуда и попробовать их мясо, только сначала лучше бы проверить документы и посмотреть, кто из них старше чином. Это было бы большой глупостью жрать мясо майора, если рядом лежит полковник.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии улыбался. Он и Радость_Тьмы оба были женихами А_реты, и по старым обычаям барров они должны были сойтись в поединке, из которого только один выходил живым.

Поединки такого рода иногда нарочно проигрывали, потому что считалось, что тот, кто выиграет поединок, станет мужем невесты в этой жизни, а тот, кто проиграет, станет ее мужем в вечности.

Сегодня тоже был род поединка, и Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии не мог понять, чем он кончится. Было похоже, что в вечности у А_реты будут двое мужей.

За стеной раздались выстрелы и крики: это Радость_Тьмы расстреливал разбуженных тревогой, только еще сыплющихся с коек десантников.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии сомневался, что у кого-то из этих, разбуженных собственной смертью, достанет силы и реакции противостоять оружию в жгутах барра. Может быть, только у Эйрика ван Эрлика. Но зато, Эйрик был и не совсем человек.

Он был учтив, и воспитан, как барр, только без крыльев. Белоперый даже хотел вызвать его на поединок из-за А_реты, но потом передумал, потому что все-таки не стоило оказывать такую честь существу без крыльев.

В диспетчерской за дисплеями сидел щуплый человечек, невысокий, как все люди, не больше двух метров ростом, и в панике лапал кобуру.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии не стал стрелять по нему из импульсной пушки, потому что она разнесла бы дисплеи, а просто взмахнул крылом. Режущие кромки когтей сомкнулись в стальную полосу, край которой мог быть или гладкий, или зубчатый, по желанию воина, – и голова диспетчера покатилась по полу со смешно выпученными глазами. Из наушника на голове доносились квакающие звуки, и барр решил, что этот момент стоит запомнить для смертной песни – человек был уже мертв, а его наушник еще крякал.

Белоперый_парящий_в_ночном_безмолвии шагнул к дисплею и увидел, что дела обстоят прекрасно.

Под южным пологим склоном горы войска разворачивались в цепь. Черные, похожие на жуков танки с круглыми спинками и тускло мерцающей противорадиационной броней выползали из подземных укрытий, над мостом, стягивающим пропасть между горой и плато, кружила «летающая крепость», и десантники, прыгучие, как зайцы, в силовой броне, огромными трехметровыми прыжками неслись по склону.

В самом губернаторском комплексе из Южной и Северной Казарм тоже выбегали солдаты: по тридцать шесть на казарму. К сожалению, многие из них были не в силовой броне, а в обычной бронеткани, и танков у них не было.

Вообще это было очень хорошо, что в комплексе было много людей. Если людей много, другие люди вряд ли поджарят комплекс с орбиты. Белоперому-парящему_в_ночном_безмолвии вовсе не хотелось предстать на суд предков поджаренным с орбиты.

Ведь предки спросят: видел ли ты противника, когда был убит? И барр, который даже не видел противника, его убившего, будет после смерти сидеть на скамеечке у входа во Дворец Битв, и мыть в лоханке перья туда входящим.