наворую на ваших векселях.

Шаваш чуть поднял изогнутые, как ласточкино крыло, брови. От его домашнего кафтана, расшитого облаками и травами, пахло каким-то приятным благовонием, золотистые волосы были аккуратно расчесаны, и полное лицо его было свежим и безмятежным, несмотря на то, что спать за эти два дня он должен был не больше иномирца.

– Такие, как вы, господин Бемиш, в древности кончали очень плохо. Они подавали доклады государю о необходимости блюсти справедливость, и…

– И им рубили головы, – усмехнулся Бемиш.

– Да, иногда им рубили головы. А иногда государь склонял свой слух к докладу, и они начинали рубить головы другим.

Передача дел состоялась в рекордно короткое время – менее пяти дней. В конце концов все устроилось. Президентом Ассалахской компании стал Бемиш. Первым вице-президентом – Ричард Джайлс, уволившийся, видите ли, из «Венко». Шаваш сохранил за собой место в совете директоров.

Тревис, натуральным образом, вновь взялся за финансирование всей сделки. Схема финансирования была сохранена та, что с самого начала была разработана Бемишем. Семьдесят процентов акций компании, то есть весь государственный пакет, были проданы президентом компании Ассалах Теренсом Бемишем президенту компании «АДО» Теренсу Бемишу, и сторонние наблюдатели ехидно утверждали, что акции были проданы по не слишком высокой цене. В тот же день Рональд Тревис разослал письмо о том, что его банк уверен в возможности собрать необходимую для инвестиций сумму под облигации «АДО». Через месяц компания «АДО» выпустила бросовых облигаций на сумму сорок миллионов денаров, составлявшую первый слой финансирования, и очень солидные инвесторы расхватали эти бумаги, как горячие пирожки.

Второй слой финансирования состоял из конвертируемых облигаций. Это были облигации с восьмипроцентными купонами и сроком конвертации в акции в течение одного года по теперешней номинальной стоимости акций. Речь шла об операции, обещавшей фантастическую доходность, – стоимость акций Ассалаха в случае удачи могла возрасти в сотни раз. Даже технически они были доступны сравнительно небольшому кругу инвесторов – тем, кто имел право вкладывать деньги в производные ценные бумаги того, что в деловом мире Галактики целомудренно именовалось «рынками третьей категории надежности». Бемиш, Тревис и Шаваш еще раз сузили этот круг, продав облигации главным образом самым нужным людям.

Кроме того, существовали еще варранты – ордера акций, приобретаемые по три денара за варрант. По истечении двух лет они давали право на покупку акций компании Ассалах по теперешнему ее курсу. В самом худшем случае покупатель варранта терял три денара, в самом лучшем – приобретал акцию по цене, в сотню раз меньшей ее текущей рыночной стоимости. В проекте, поданном государю, было указано, что варранты – это средство поощрения особо крупных инвесторов, необходимое для того, чтобы вызвать заинтересованность в таком отдаленном и опасном рынке. Злые языки утверждали, что пятьдесят процентов варрантов было поделено между Бемишем, Тревисом и Шавашем. Злые языки были не правы. Между этими тремя было поделено семьдесят пять процентов варрантов.

Сотрудничество Бемиша с государством оказалось взаимовыгодным. Например, космодром космодромом, но как прикажете доставлять грузы и пассажиров дальше? Шоссе от Ассалаха к столице было построено еще при государе Иршахчане, и хотя во времена государя Иршахчана это было дивное шоссе, позволявшее доносчикам добираться до Ассалаха за два дня, а войскам, направленным на усмирение восставших, – за четыре, оно мало отвечало современным требованиям. С севера, от Лисса, региона, обещавшего стать одним из крупнейших горнорудных регионов галактики, шло новейшее шоссе. Но оно обрывалось в сорока километрах от космодрома, у Орха – одной из крупнейших рек империи. Эти сорок километров тоже надо было как-то строить.

Весь месяц Бемиш был занят шумными презентациями во всех финансовых центрах Федерации. Два авиаперелета в день и три космических рейса в неделю были стандартом для нового президента и его команды. Успех был оглушителен. И в самом деле, бросовые облигации и развивающиеся рынки казались созданными друг для друга. Компания окраинного рынка, купленная небольшой, но прошедшей листинг одной из галактических бирж компанией Федерации, которая затем финансировала производство путем выпуска бросовых облигаций, – это было красиво. Это было дерзко.

На презентациях, понятное дело, не было ни Киссура, ни Шаваша. Киссур с его выходками мог бы перепугать австралийского представителя взаимного фонда или боливийского страховщика до полусмерти. Должность же Шаваша – министр финансов какой-то там занюханной империи, – мало что говорила неосведомленному человеку.

Был там, однако, по просьбе Шаваша, первый министр империи Яник, из чего инвесторы справедливо заключили о хороших отношениях Бемиша с властями империи. Был также по просьбе Шаваша и бывший первый министр империи Нан, то бишь Дэвид Н. Стрейтон.

Уйдя в отставку после устроенной его недоброжелателями кампании по поводу того, что-де империей командует человек со звезд, Нан обосновался на Земле, не скрывая, что в результате своего правления стал не миллионером даже, а миллиардером. Степень его осведомленности в делах Веи была несравненной, и тот факт, что Нан оказался в числе самых активных покупателей бумаг Ассалаха, чрезвычайно способствовал их сбыту. Надобно сказать, что именно Нану достались двадцать процентов варрантов из остававшихся двадцати пяти.

Единственное, что несколько омрачило триумф Бемиша, была судьба управляющего Адини. Что штуку с картинами устроил именно он, не было никакого сомнения, равно как и то, что действовал он по приказу Шаваша.

Когда на следующий день после конкурса Бемиш, Ханадар и Киссур прилетели в усадьбу, молодой управляющий хлопотал там как ни в чем не бывало. Больше всего Бемиша поразило то, что Шаваш даже не попытался предупредить своего шпиона, хотя прекрасно понимал, что так просто все случившееся Адини с рук не сойдет.

Киссур, который был рад наконец отвести душу, сразу же сшиб Адини на пол и ударил его пару раз, а потом одной рукой защемил горло, а другой поднял на колени и потребовал от него всю правду, «чтобы я знал, кого вешать с тобой на одном бревне».

Адини выложил все как на духу, и по его рассказу, конечно, выходило, что на одном бревне рядом с ним надо вешать Шаваша и Джайлса.

Бемиш, который успел к молодому управляющему привязаться, стал спрашивать, что тот ему сделал плохого, и Адини, весь в слюнях и юшке, признался, что по молодости лет год назад соучаствовал в этих самых хищениях из дворца, – так, самую малость, всего-то и сбыл, что два инисских ковра, не очень старинных. Какая-то из мощных группировок, видимо связанных с Шавашем, донесла на конкурента; или же на Адини решили списать уворованное. Та к он оказался в личной тюрьме Шаваша и был выпущен оттуда после того, как оговорил себя на триста миллионов ишевиков дворцовых краж.

Бемиш велел Адини убираться прочь, но Киссур защемил молодого человека и сказал, что поганца надо повесить и что отпустить его – значит потерять лицо. Бемиш сказал, что вешать Адини – все равно что чиновнику, которого выбранило начальство, вымещать злость на жене.

Киссур согласился с таким доводом, но заявил, что заберет к себе Адини и потолкует с ним поближе насчет этих расхитителей – что-то ему сомнительно, чтоб Адини украл всего два ковра. Бемиш промолчал, и, как выяснилось, напрасно – на следующее утро Адини нашли повешенным на воротах роскошного особняка Шаваша.

Все решили, что приказ об этом отдал сам президент Ассалахской компании, и очень зауважали Бемиша за следование местным обычаям; Киссур как дважды два доказал Теренсу, что парень был гнилой насквозь, как сопревший в воде орех. Повешенный Адини снился Теренсу Бемишу с недельку, а потом перестал. Картину с принцессой и драконом Теренс, конечно, в тот же день с извинениями возвратил во дворец.

За картиной приехало пять повозок и жрецы в тяжелых парчовых паллиях.

Через месяц Бемиш прибыл в Ассалах в сопровождении целой свиты инвесторов. В усадьбе им был устроен блестящий прием.

Цветущие рододендроны стояли, будто одетые в разноцветные шубки, аромат парчовой ножки и