кусок окорока, артишоки и молодой горошек. Розамунда съела все до последнего кусочка, аккуратно подбирая хлебом соус с тарелки. Под конец она доела и хлеб, щедро намазав его маслом. Люси круглыми от удивления глазами следила за тем, как хозяйка поглощает все это обилие пищи, а когда Розамунда освободила все тарелки, убрала поднос в буфет и добавила в ее кубок сладкого вина.

Розамунда позволила себе еще несколько минут посидеть в кресле у огня, а потом решительно встала.

— Теперь мне пора к графу, — сказала она и пересекла комнату, направляясь к двери.

— Ага, вот теперь ты похожа на приличную даму, чистая и свежая, — довольным тоном произнесла Мейбл, заметив входящую в спальню Розамунду. — Сегодня граф все время ворочается, но это оттого, что у него прибавилось сил. — Нянька встала. — Пора и мне отдохнуть. Годы уже не те, дитя мое.

Розамунда крепко обняла Мейбл и сказала:

— Спасибо тебе!

— Это еще за что? — добродушно заворчала Мейбл. — Ты моя хозяйка, мое дитя. Ты позвала меня, и я пришла. Я всегда буду рядом, когда понадоблюсь тебе, Розамунда.

— Но я знаю, что ты терпеть не можешь переезды — так же, как когда-то не любила их я.

— Что верно, то верно, милая, — усмехнулась Мейбл. — Но эта поездка оказалась не такой утомительной, как путь до Лондона. И к тому же я давно хотела посмотреть на Эдинбург. — Старушка ласково похлопала свою воспитанницу по плечу.

Розамунда вернулась к постели графа и ощупала его лоб. Лихорадки не было. Она ласково провела рукой по темным волосам Патрика, он шевельнулся и вдруг резко открыл глаза. Его рука взметнулась и схватила Розамунду за запястье. Она не удержалась и вскрикнула от удивления.

— Мейбл! — позвала она няньку. — Пошли за Адамом Лесли! Граф приходит в себя!

Мейбл опрометью бросилась из спальни больного в коридор, на ходу призывая Адама:

— Милорд! Милорд! Ваш отец приходит в себя! Идите скорее!

Сын Патрика находился в это время в холле внизу и взлетел наверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Он едва не сбил с ног старую няньку, стремясь как можно скорее оказаться у постели больного.

Граф Гленкирк рассеянно обвел взглядом комнату и задержал взгляд на сыне.

— Адам! Что случилось? — невнятно спросил Патрик.

— Ты был болен, отец, — ответил Адам. — Но я надеюсь, что теперь благодаря Розамунде все будет хорошо. Она все десять дней ни днем, ни ночью не отходила от твоей постели.

— Розамунда?.. — недоуменно повторил граф.

— Да, Патрик, любовь моя, это я! — проговорила Розамунда, чуть не плача от счастья.

Патрик еще сильнее смешался и сказал:

— Мы знакомы, мадам?

При этих словах Розамунда вздрогнула, словно чья-то невидимая холодная рука стиснула ее сердце мертвой хваткой. Она больше не могла сдерживать горькие слезы и, резко оттолкнувшись от кровати, выскочила из спальни.

— Он меня не узнал, — шептала Розамунда, глядя отрешенным взглядом куда-то в пространство.

Мейбл взяла ее за руку и стала горячо убеждать:

— Детка, мавр ведь нас предупреждал, что после того, как граф очнется, память может вернуться к нему не сразу, а медленно и по крупицам. Он же едва успел открыть глаза. Лорд Адам — его сын, а потому нет ничего удивительного в том, что его он вспомнил первым. Не убивайся ты раньше времени!

— Я не перенесу, если Патрик меня не вспомнит! — в отчаянии выкрикнула Розамунда.

— Ты перенесешь все, что должна перенести! — резко оборвала ее Мейбл. — И никуда не денешься! Вспомни, разве кто-нибудь посмел бы назвать тебя трусихой? Дай графу время окончательно прийти в себя. Не может быть, чтобы он совсем утратил воспоминания о тебе, ведь ты была так дорога ему!

Розамунда шумно вздохнула и сказала:

— Надо послать за мастером Ахметом.

— Согласен, — произнес Адам, выходя из спальни. — Отец все еще очень слаб и растерян. Теперь, когда он снова в сознании, ему необходимо восстановить силы. Все будет хорошо, Розамунда! — Адам взял леди Фрайарсгейт за руку, стараясь ободрить.

Прикосновение этих больших горячих рук окончательно лишило Розамунду выдержки. Она, впав в полное отчаяние, зарыдала в голос, повторяя при этом:

— Я умру, если Патрик меня не узнает!

Адам ничего ей не сказал. Да и что он мог сказать? Он хорошо помнил о том, что сказал мастер Ахмет. Что память к его отцу может вернуться полностью, может — частично, а может и вообще не вернуться. Ему самому не терпелось выяснить как можно точнее, в какой степени сохранилась память у лорда Гленкирка. Адам чувствовал бессилие Розамунды, ее отчаяние и боль. Он привлек ее к себе и крепко обнял. Не может быть, чтобы отец не вспомнил женщину, которую так сильно любил.

А Розамунда в какой-то момент вдруг подумала о том, что это объятие Адама почти не отличается от того, как обнимал ее когда-то Патрик. Она еле слышно вздохнула, представив себе, что вот сейчас поднимет голову — и окажется, что она в объятиях Патрика. Он ласково улыбнется ей и поцелует в губы.

— Патрик… — сорвалось с ее трепетных губ.

— А ну хватит реветь! — послышался резкий возглас Мейбл.

Розамунда моментально очнулась и увидела себя в объятиях Адама. Он искренне старался ее утешить. Она должна была стать его мачехой. Розамунда еще несколько раз всхлипнула, прежде чем окончательно успокоиться. Осторожно освободившись из объятий Адама, она еле слышно промолвила:

— Простите, я не должна была поднимать такой шум. Спасибо, Адам, за вашу доброту.

Розамунда выпрямилась, расправила плечи и твердым шагом направилась к себе в комнату.

— Вы дадите мне знать, когда придет врач? — попросила она, обращаясь к сыну Патрика.

Он молча кивнул, не в силах что-либо сказать. Он еще не пришел в себя от тех чувств, которые испытал, держа в объятиях возлюбленную отца. Адам вдруг подумал, что только присутствие в комнате Мейбл удержало его от дерзкой попытки покрыть поцелуями заплаканное лицо Розамунды.

— Это вполне естественная реакция, милорд. Любому нормальному мужчине захочется утешить красивую женщину, коли она так жалобно плачет, — сказала Мейбл, словно подслушав его мысли.

— Но я хотел поцеловать ее, — тихо промолвил Адам.

— Ну а как же не хотеть! — невозмутимо отвечала Мейбл. — Самое обычное дело. Хорошенькая женщина плачет от горя. И мужчине обязательно захочется ее поцеловать, чтобы утешить. — Мейбл легонько похлопала Адама по руке.

— Она же невеста моего отца! — произнес он, простонав.

— Тем более вы не могли остаться равнодушным к ее слезам, — заключила Мейбл. — Ну а теперь, Адам Лесли, пошлите наконец за доктором да выкиньте эти свои мысли из головы. — Она вежливо выпроводила мужчину из комнаты и вернулась к своему месту у изголовья графа Гленкирка. Он спал сном выздоравливающего человека. Дай Бог, чтобы он узнал Розамунду, когда снова проснется, подумала про себя Мейбл. Бедняжке и без того досталось в жизни…

В комнату вошел врач, и в этот момент граф проснулся.

— Он все еще слишком слаб, — сообщил мастер Ахмет, — но я твердо могу заверить вас, что худшее уже позади. Король будет рад услышать от меня эту новость.

— А что с его памятью? — спросил Адам. — Судя по всему, она пока не восстановилась полностью.

— Память еще может вернуться, а возможно, и нет, — неопределенно ответил мавр.

— Патрик не вспомнил меня! — в отчаянии вскричала Розамунда и с надеждой посмотрела на мавра.

Его темные глаза были полны искреннего сочувствия.

— Я не могу себе представить, чтобы мужчина был способен забыть такую женщину, как вы, мадам, но не исключена возможность, что он вас так и не узнает. Впрочем, учтите и то, что он только-только пришел в себя. Дайте ему еще немного времени. — Мавр повернулся к Адаму и добавил: — Милорд, я полагаю, что теперь могу сократить свои визиты до одного раза в день.