некоторым интересом.

— Я польщен, — учтиво поклонился граф, — но слишком влюблен в мою леди.

Баронесса снова залилась краской.

— Вы умеете читать мысли, милорд? — со злостью в голосе спросила она, злясь не столько на графа, сколько на себя за свою несдержанность.

Патрик слегка усмехнулся и сказал:

— Не надо злиться, милая Ирина! Я действительно польщен вашим вниманием.

Патрик раскланялся с собеседницей и вернулся на террасу. Незаметно проскользнув на свое место возле Розамунды, он наклонился и поцеловал ее в плечо.

— Она выглядит обиженной, — заметила Розамунда. — Что ты сделал?

— Я ее отверг, — прошептал в ответ граф.

— Полагаешь, это было разумно? — спросила Розамунда.

— Что я слышу? По-твоему, я должен был ее соблазнить? — Патрик казался явно удивленным.

— Нет! Но ты мог бы дать ей повод надеяться и тем самым сохранить дружеские отношения, — объяснила Розамунда.

— Она задает слишком много вопросов, — пояснил граф.

— И в основном обо мне, насколько я могу судить. Конечно, она будет обо мне расспрашивать. Говорят, она очень дружна с лордом Ховардом. Во всяком случае, он так считает.

— Ну да, его нетрудно заставить во что-то поверить. Но положись на мое слово, Розамунда, когда я тебе скажу, что милая Ирина не ступит и шагу, прежде чем не прикинет, как к этому отнесется император и как это повлияет на ее положение. Соблазняя английского посла, она не принесет пользы ни себе, ни императору Максимилиану, — сделал вывод Патрик и, усмехнувшись, добавил: — А вообще-то она довольно лакомый кусочек! Хотя и немного тяжеловесный!

Патрик рассмеялся еще громче в ответ на убийственный взгляд Розамунды.

— Ну-ну, это ведь не я, а ты предложила ее соблазнить! — весело защищался он.

— Ничего подобного я не предлагала! — возмущенно произнесла Розамунда.

— Макдафф сказал, что его флейтист будет играть для нас до самой ночи, моя милая, — попытался задобрить разозлившуюся было возлюбленную граф.

— Маэстро сказал, что мой портрет продвигается успешно, но он не позволит мне взглянуть на его работу, пока она не будет закончена, — смягчившись, решила сменить тему Розамунда.

— А в чем ты ему позируешь? — заинтересованно спросил Патрик.

— В накидке лавандового цвета, — жеманно закатив глазки, проворковала Розамунда. — Я решила, что раз он все равно успел разглядеть меня во всех подробностях и со мной неотступно будет Энни, я могу позировать ему в таком виде, в каком он пожелает. В образе богини любви.

Патрик не знал, как ему отреагировать: рассердиться или обрадоваться.

— А твоя грудь будет обнажена? — уточнил он.

— Только одна, левая, — с равнодушным видом отвечала Розамунда.

— Но не правая? — В его глазах сверкали искорки смеха.

— Нет-нет. Только левая, — заверила Розамунда. — Я чрезвычайно скромная богиня, милорд!

— Какое облегчение это слышать! Но что прикажешь мне делать с портретом полуобнаженной богини, любимая? Вряд ли я смогу повесить его у себя в Гленкирке.

— Тогда зачем ты вообще заказал мой портрет, милорд? — спросила Розамунда, поднося к губам свой кубок и отпивая глоток вина.

— Я хотел преподнести его тебе, чтобы он напоминал о чудесных днях в Сан-Лоренцо, — ласково проговорил Патрик, снова целуя возлюбленную в плечо.

— Маэстро пишет этот портрет для себя, — сообщила Розамунда. — И он ни за что тебе его не продаст. Однако мне удалось договориться, чтобы он написал и твой портрет тоже. Он останется у меня, когда мы больше не сможем быть вместе. Но я не хочу, чтобы мое изображение преследовало тебя, Патрик, тем более что ты вряд ли сможешь открыто повесить над камином в Гленкирке портрет женщины с голой грудью. Из того, что мне довелось узнать про твою невестку Анну, можно сделать вполне определенный вывод, что она этого не одобрит.

— Да, — согласился Патрик и грустно рассмеялся: — Бедная Анна будет просто в шоке!

— Итак, милорд, что мы будем делать дальше? Ты уже повстречался с баронессой, и она, как я полагаю, сказала, что император Максимилиан не станет сотрудничать с королем Яковом, — негромко проговорила Розамунда.

— Да, это все верно, но если мы не хотим отступать от образа влюбленной парочки, на время сбежавшей от любопытных глаз, нам придется провести в Сан-Лоренцо еще не меньше месяца, — ответил граф. — К тому же маэстро потребуется не одна неделя, чтобы закончить портрет богини любви! — поддразнил он Розамунду. — Ты не очень расстроишься, проведя вдали от своего Фрайарсгейта еще какое- то время? Я знаю, как ты привязана к своему дому.

— Патрик, отныне мой дом там, где ты, — проговорила Розамунда с дрожью в голосе и со слезами на глазах. — Мы вернемся, когда наступит время, и я должна буду вместе с тобою явиться ко двору, потому что обещала королеве. Я не могу ее разочаровывать. Она всегда относилась ко мне по-дружески. Лето мы проведем во Фрайарсгейте, и мои дочери успеют с тобой подружиться. И ты познакомишься с моими родными, Патрик. Ты им понравишься.

— А осенью ты отправишься со мной в Гленкирк, — добавил Патрик.

— Нет, я так не думаю, дорогой, — покачала головой Розамунда, — потому что не уверена, обрадуется ли твой сын тому, что ты снова нашел свою любовь. В его глазах я могу показаться угрозой, а мне меньше всего хотелось бы становиться причиной разногласий между тобой и Адамом.

— Ты не можешь знать всего заранее, — возразил Патрик.

— Но это слишком очевидно, — ответила Розамунда. — На месте твоего сына я бы непременно встревожилась, если бы мой отец привел в дом красивую молодую любовницу. А может, во мне даже проснулась бы ревность и зависть. Нет, сейчас еще рано думать об этом, Патрик. Может быть, со временем, когда Адам узнает обо мне и поймет, что я не представляю угрозы его благополучию и не претендую на Гленкирк, я смогу приехать к тебе. Обещаю, что непременно приеду. А пока мы будем наслаждаться Сан- Лоренцо, его жаркими днями и теплыми ночами. Мы будем плавать в море и дождемся, когда будут готовы наши портреты.

— И будем заниматься любовью все ночи напролет, моя дорогая, — волнующим голосом добавил Патрик.

— Да, я буду жить ради наших с тобой ночей, Патрик! — в тон ему отвечала Розамунда.

— Ты уже поговорила со своей Энни? — спросил, помолчав немного, граф.

— Я поступила гораздо более разумно, — покачала головой Розамунда. — Мне не хотелось вынуждать ее к разговору о таких деликатных вещах. Я подумала, что будет лучше, если они сами явятся к нам с просьбой разрешить создавшееся положение. Прежде чем спуститься сегодня к гостям, я нарочно оставила подаренный нам маэстро рисунок на столе в гостиной. Энни наверняка на него наткнется. Полагаю, что они с Дермидом уже обо всем договорились и даже назначили дату. Увы, милорд, о нас с тобой не скажешь, что мы подаем хороший пример нашим слугам.

— Но мы не слуги, — возразил Патрик, — и имеем право пользоваться своими привилегиями.

— Вот именно потому, что мы не слуги, а хозяева, для нас еще более важно служить им добрым примером, — назидательно заметила Розамунда.

— Тем не менее ты за меня не выйдешь, — грустно произнес граф.

— Да, я не выйду за тебя, потому что вообще не собираюсь снова замуж. Но я и не произведу на свет твоих незаконнорожденных детей, милорд. А Дермид не может гарантировать Энни того же, верно? Я не удивлюсь, если его семя уже успело пустить корни в потайном саду этой глупой девчонки. Но как только Энни увидит этот рисунок, она поймет, что нам известно об их шалостях. Они никуда не денутся: явятся к нам за разрешением на брак, и мы его дадим. Больше того, мы сами станем свидетелями на их свадьбе, Патрик!

— Ты просто дьявольски изобретательна, любовь моя! — с восхищением промолвил граф.

— Мне приходилось самой управляться со слугами чуть ли не с пеленок, — объяснила Розамунда. — И