придерживаясь за повозку. Паровая машина пыхтела и выбрасывала клубы дыма, взбираясь вверх по склону и громыхая и звякая железом. Вдали показались башни замка, окутанные дымом. Обогнув косогор, мы заметили небольшую колонну, быстро удаляющуюся по дороге, паля на ходу из ружей. Это нас не остановило. Паровая машина взвизгнула на повороте, и мы взревели в ответ, устремляясь в атаку. Но враг успел улизнуть. Это была всего лишь замыкающая колонна. Мы видели, как они садились в свои гребные суда и уплывали от нас прочь. Когда мы ступили на дамбу, то увидели совершенно безжизненную картину. Ворота замка сломаны, и над ними вился дымок. Я шел следом за Капо, не отставая ни на шаг. Длинные доски лежали на месте моста, а сам он был до половины поднят и висел на цепях, проломленный в нескольких местах. В проломе показался один из воинов, поднимая меч и приветствуя нас вымученным салютом.
– Мы остановили их, Капо, – сказал он и вышел к нам через деревянные обломки моста. – Они прорвались во внутренний двор, но мы задержали их у башни. Они уже принялись поджигать входную дверь, когда им пришлось быстро ретироваться.
– Леди Димон, дети?..
– Целы и невредимы. Сокровища не тронуты.
Но солдатские казармы находились позади внутреннего двора и уж подавно не в башне. Я помчался туда вместе с остальными, которые это тоже поняли, взбираясь по обломкам разбитых ворот. Во дворе лежали тела мертвых, их было много. Безоружные оруженосцы, порубленные во время атаки. Защитники по одному выходили из башни – Дренг был среди них, медленно вышагивая по двору. Его одежда пропиталась кровью, кровь была и на секире, которую он держал в руках, но он был жив и, кажется, даже не ранен. Я взглянул на его лицо и прочитал в нем глубокую скорбь. Я все понял без слов. Его Голос казался мне далеким и чужим.
– Прости меня. Я не смог остановить их. Он мертв, наш старик. Мертв. Он лежал на нарах с закрытыми глазами и казался спящим. Но он был мертв. Дренг натянул на него мое одеяло, до самого подбородка, причесал волосы и умыл лицо.
– Я не мог перетащить его, когда началось наступление, – сказал Дренг. – Он был таким тяжелым, таким больным. Рана на его спине была просто ужасная, черная, кожа горячая. Он сказал мне, чтобы я его оставил, что он в любом случае умрет. Он сказал, что если не они, так 'фекция' убьет его. Но все же они не должны были нападать на беззащитного...
Мой друг и учитель. Убит этими животными. Он стоил больше, чем половина всего населения этого ужасного мира. Дренг взял меня за руку, но я сердито оттолкнул его. Он протягивал мне небольшой пакет.
– Я украл для него кусочек бумаги, – сказал Дренг. – Он хотел написать тебе кое-что. И я украл.
Что я мог сказать. Я развернул пакет, и из него на пол выпал вырезанный из дерева ключик. Я подобрал его и взглянул на бумагу. Это был подземный план замка, со стрелой, указывающий на комнату, аккуратно подписанную 'КЛАДОВАЯ'. Под ним была короткая записка, и я прочел то, что было написано на листе мелким аккуратным почерком.
МНЕ НЕЗДОРОВИЛОСЬ ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ, ПОЭТОМУ Я БОЮСЬ, ЧТО НЕ СМОГУ ПЕРЕДАТЬ ЭТО ТЕБЕ ЛИЧНО. СДЕЛАЙ МЕТАЛЛИЧЕСКУЮ КОПИЮ КЛЮЧА – С ЕГО ПОМОЩЬЮ ТЫ ОТКРОЕШЬ КЛАДОВУЮ. УДАЧИ ТЕБЕ, ДЖИМ, БЫЛО ОЧЕНЬ ПРИЯТНО С ТОБОЙ ПОЗНАКОМИТЬСЯ. БУДЬ ХОРОШЕЙ КРЫСОЙ.
Под этим красовалась его подпись. Я прочитал имя – затем еще раз. Ничего похожего на Слона или какие-либо другие имена, которыми он пользовался в течение жизни. Он доверил мне нечто, что только я мог оценить по достоинству. Свое настоящее имя. Я вышел и сел на солнышке снаружи, вдруг почувствовав, как я устал. Дренг принес ему чашку воды. Я не понимал, насколько мне хотелось пить; я залпом осушил ее и послал Дренга за еще одной. Вот и пришел конец. Он предчувствовал приближение конца – но все же беспокоился обо мне. Думал обо мне, когда смерть уже шла за ним по пятам и маячила на горизонте.
Что же дальше? Что мне теперь делать?
Измученный, усталый, раздираемый болью утраты и угрызениями совести, я уснул, прислонившись спиной к стене и уже не соображая, что я делаю. Когда же я проснулся, день клонился к вечеру. Дренг сложил свое одеяло и подложил его мне под голову, а сам сидел рядом со мной. Говорить было не о чем. Мы положили Слона на одну из маленьких повозок и покатили ее вдоль дамбы к берегу озера. Мы были не одни, кто делал то же самое. Там у дороги был небольшой склон, покрытый деревьями и травой, с которого открывался великолепный вид на озеро и замок. Мы похоронили его там, хорошо утрамбовав землю и не оставив никаких опознавательных знаков. Только не этому отвратительному миру. Они взяли его тело, этого достаточно. Если я поставлю ему когда-нибудь памятник, это будет за много световых лет дальше отсюда. Однажды я сделаю что-нибудь в его честь, когда наступит подходящий момент.
– А теперь, Дренг, нам нужно позаботиться о Капо Доссия и его головорезах. Май лучший друг никогда не одобрял месть, и я тоже не одобряю. Поэтому мы назовем это просто справедливостью. Они заслуживают, чтобы их посадили на кол. Но как нам это сделать?
– Я могу вам помочь, хозяин. Я теперь могу сражаться. Я боялся, но потом я рассердился и рубанул секирой. Теперь я готов стать таким же отважным воином, как и вы.
Я покачал головой. Ко мне вернулась ясность мысли.
– Эта совсем неподходящая работа для фермера с будущим. Но ты должен всегда помнить, что ты столкнулся лицом к лицу со страхом и преодолел его. Это всегда будет тебе помогать в дальнейшей жизни. Но Джим ди Гриз привык платить свои долги – поэтому ты вернешься к себе на ферму. Сколько гроутов стоит ферма?
Он удивленно разинул рот и принялся усиленно напрягать память.
– Я никогда не покупал ферму.
– Не сомневаюсь в этом. Но кто-то, кого ты знаешь, должен был это сделать.
– Старик Кветчи пришел с войны и заплатил вдове Рослее двести двенадцать гроутов, чтобы разделить с ней ферму пополам.
– Великолепно. Учитывая инфляцию, можно сказать, что ферма теперь стоит примерно пятьсот гроутов. Держись меня и ты будешь полноправным владельцем собственной фермы. А пока сходи на кухню и принеси немного еды, в то время как я приведу в исполнение пункт первый моего плана.
Я вновь мысленно играл в шахматы. Ясно представляя себе, какими будут дебютные ходы, я прикидывал, каковой может оказаться дальнейшая игра. Если все пойдет по-моему, за миттельшпилем и эндшпилем последует красивый мат. Я сделал первый ход.
Капо Димон восседал на своем троне и выглядел таким же уставшим, как и все остальные, держа в руке бутыль с вином. Я прорвался через его офицеров и встал напротив трона. Он сердито посмотрел на меня и хлопнул в ладоши.
– Поди прочь, солдат. Ты получишь свои трофеи. Ты славно потрудился сегодня, я это видел. Но оставь нас сейчас, мне нужно разработать план действий...
– Именно поэтому я здесь, Капо. Пришел рассказать тебе, как можно победить Капо Доссия. Я служил у него и знаю его секреты.
– Говори!
– Наедине. Отошли всех отсюда.
Он размышлял минуту, затем махнул рукой, чтобы все вышли. Недовольно ворча, офицеры покинули помещение, а он пригубил вино и цедил его, пока за последним из них не захлопнулась дверь.
– Что ты знаешь? – проговорил он. – Рассказывай быстрей, а то у меня просто скверное настроение.
– Как и у всех у нас. То, что я хотел сказать тебе наедине, касается не только Капо Доссия. Ты сразишься с ним, я в этом уверен. Но для того, чтобы успех был гарантированным, я собираюсь привлечь Капо Динобли и его секреты на нашу сторону. Думаю, что наступление будет более успешным, если все внутри будут спать, когда мы пройдем через городскую стену.
– Динобли знает об этом не больше, чем я – так что не надо мне врать. Он еле держится на ногах и сляжет в могилу через год-другой.
– Я это знаю, – я врал очень убедительно. – Но те, кто использует его замок для своих собственных целей и заставили Бенедиктинцев пойти на них войной, именно они помогут тебе.
