преступлении, трижды убийца — узнал, что все его усилия увенчались лишь освобождением от арендной платы на несколько лет.

Эллери снова умолк.

— Но ведь убийства не прекратились, — заметила Мальвина. — Зачем же он продолжал убивать, ничего не приобретая?

— Это верно — Кен ничего не приобрел, и знал это лучше кого бы то ни было. Поэтому сначала он сделал единственное, что мог, — принял свое поражение. Кен зачеркнул прошлое, так как у него было могучее средство, чтобы справиться с полученным ударом. Он полюбил и обрел ответную любовь. Вероятно, руководствуясь какой-то извращенной этикой, Кен убеждал себя, что неудача с миллионами Додда сделала с моральной точки зрения возможной его женитьбу на Риме. Во всяком случае, он женился на ней и приготовился к лишенной ярких событий жизни провинциального врача. Учитывая провал его затеи, Кен был в полной безопасности. Тот факт, что он ничего не приобрел со смертью Додда, освобождал его от подозрений. Правда, оставалась неоконченная считалка, но Кен был готов предоставить мне ломать над ней голову до бесконечности.

Однако произошла странная вещь. Пишите разборчивее, О'Бэннон, так как это самая интересная часть всей истории.

До этого момента Кен манипулировал событиями. Но теперь события начали манипулировать Кеном.

Некоторые явления нельзя измерить в футах, фунтах или минутах. Бывают времена, когда природа ломает порядок вещей с циничной усмешкой. То, что Томас Гарди называл иронией обстоятельств. Кеннет Уиншип оказался игрушкой сил, которыми не мог управлять. Он привел в действие цепочку событий, развивающуюся по определенной схеме, а когда попытался остановить ее, то обнаружил, что не в состоянии это сделать.

— Что вы имеете в виду? — спросила Мальвина Прентис.

Но Эллери продолжал говорить, словно находился в одиночестве:

— Где кончается совпадение и начинается сила обстоятельств? Интересный вопрос. Во всяком случае, то, что схема Кена продолжала работать, не было и не могло быть совпадением. Что я имею в виду? — Эллери поднял взгляд. — То, что эта схема, независимо от Кена, требовала завершения.

Холдерфилд составил оба завещания Додда. Следовательно, он знал, что в первом, аннулированном завещании Кеннет Уиншип фигурировал в качестве наследника. Под внешним простодушием Отиса Холдерфилда скрывалась проницательность. Он разгадал тайну, поняв, что мотив убийства был только у Уиншипа.

На определенной стадии расследования я обдумывал теорию, согласно которой Том Эндерсон шантажировал Себастьяна Додда. В деле действительно имелся шантажист, но не Эндерсон. После смерти Додда Холдерфилд, должно быть, сказал Уиншипу, что все знает, и пообещал молчать о первом завещании — за определенное вознаграждение.

У Кена не было денег, чтобы удовлетворить шантажиста, но он унаследовал практику Додда — во всяком случае, большую ее часть. Возможно, Холдерфилд предложил долгосрочное доение — потребовал определенную долю заработков Кена. Вот почему Холдерфилд, который в то утро, когда читал завещание Додда, был сердитым и раздраженным, вскоре обрел прежнюю назойливую веселость. Он продумал план шантажа… А Кен, который не получил ни гроша в результате своих преступлений, теперь был вынужден платить за них.

Уиншип знал, что ему делать. Он был не из тех, кто легко подчиняется шантажу, что следовало бы знать Холдерфилду. Лишнее убийство едва бы его остановило. Кен пробрался в «Грэнджон-блок» в субботу во второй половине дня, когда в здании почти никого не было, и вышвырнул Холдерфилда из его же окна. Копию первого завещания, которую Холдерфилд, несомненно, хранил в своем офисе, он нашел и уничтожил.

Кен совершил это убийство не в расчете на прибыль, безусловно, против своего желания и только в силу необходимости. Но, убив шантажиста по фамилии Холдерфилд, он убил адвоката, а в считалке за доктором следует адвокат. Совпадение? Не думаю.

— Любопытно, — пробормотал Фрэнсис, работая карандашом.

— Если бы на этом все кончилось, слово «любопытно» было бы подходящей характеристикой. Но, устранив Холдерфилда, Уиншип понял, что не может на этом остановиться. Близнецы Уолдо засвидетельствовали первое завещание, устанавливающее мотив Кена. Увидев их подписи, он мог подумать, что им известны условия завещания. Но даже если бы это было не так, они знали, что в течение двух дней Додд составил два завещания, а эти знания были опасными… Уолдо принимали нембутал от бессонницы, они жили напротив дома Додда, а их дом походил на старую трутницу. Кен устроил пожар в их подвале и вернулся к себе.

По-видимому, Уиншип планировал и убийство Флосси Бушмилл — секретарши Холдерфилда, которая была третьей свидетельницей завещания, — в конце концов, если он не получил ничего благодаря своим преступлениям, то следовало, по крайней мере, уничтожить все следы его участия. Но Флосси успела улизнуть из Райтсвилла в погоне за счастьем.

«Доктор, адвокат, торговец…» Кен намеревался убить двух братьев, обладавших опасными знаниями. Устраивая пожар, он, очевидно, не думал, что эти портные являются также торговцами, но кое-кто повыше не упустил этот факт из виду.

— Невероятно! — воскликнула Мальвина Прентис.

— Тот, кого я имею в виду, — улыбнулся Эллери, — специализировался на невероятном. Но данный факт не относится к этой категории. Закон, почти такой же естественный, как закон Ньютона, обеспечил убийство торговца после убийства адвоката в соответствии со считалкой. Каким образом «торговцы» Уолдо попали в список Уиншипа? Они были вызваны адвокатом Холдерфилдом засвидетельствовать завещание Себастьяна Додда. Учтите, что здание, где находился офис Холдерфилда, целиком отдано под офисы, а на первых этажах таких домов обычно размещаются магазины. К тому же здание стоит в центре делового района Райтсвилла, где торговые предприятия на каждом шагу. Следовательно, девять из десяти людей, которых Холдерфилд мог вызвать для засвидетельствования завещания Додда, были бы в той или иной степени «торговцами». Эти двое случайно оказались торговцами-портными. Но с таким же успехом это мог быть мистер Порди из промтоварного магазина и Джефф Гернаберри, продающий спорттовары. Так что, мисс Прентис, тут нет ничего невероятного.

Но пойдем дальше. Судьбе начала нравиться эта игра. Один из братьев Уолдо не погиб в огне. С этого момента события стали развиваться быстро. Кен сознавал, что выживший Дэвид Уолдо угрожает ему так же, как и прежде, когда он устроил пожар в доме Уолдо. Пытаться убить Дэвида в больнице было слишком рискованно. Однако смертельно напуганный портной, выписавшись из больницы, потихоньку свернул свой райтсвиллский бизнес и исчез.

Кен знал, что я решил найти Уолдо. Если бы мне это удалось, то я бы мог вытянуть из него историю первого завещания. Когда Уолдо разыскали, и я оставил в доме Додда записку, сообщающую Риме и Кену, куда я еду, Кен подождал ночного вызова или сам изобрел его для Римы, сел в свой автомобиль и последовал за мной в Конхейвен. Его профессия благоприятствовала свободным передвижениям. Ночная поездка врача ни у кого бы не вызвала подозрений.

Уиншип подстроил для меня ловушку, она сработала, и он выстрелил мне в сердце на расстоянии шести дюймов.

Но судьба здорово посмеялась над ним. Во-первых, на мне оказался пуленепробиваемый жилет. А во-вторых, я был «шефом», что и использовал, расставляя свою ловушку. Кену, должно быть, это показалось кошмарным сном — стреляя в меня, он, безусловно, не пытался расправиться с последним персонажем считалки!

Это правда, что «шеф» не умер. Но правда и то, что я был «шефом» только в самом абсурдном и узком смысле слова. Тем не менее, схема завершится вполне реалистично. Произойдет еще одна смерть.

Фрэнсис сломал карандаш, а Мальвина выпрямилась на стуле.

— Кен будет казнен за свои преступления, — объяснил Эллери. — И тогда вы получите иронию обстоятельств без всякой софистики. Ибо Кен был «шефом» всего. Главным преступником и главной