обеими руками приподняла вуаль, открыв нижнюю половину лица, и наклонившись, легонько поцеловала Тайлин – в глаза и в губы. Тайлин выглядела пораженной. – Ты сестра мне и Сюрот, – сказала Туон удивительно нежным голосом. – Я сама запишу твое имя как одно из имен Высокородных. Ты будешь Верховной Леди Тайлин, так же, как и королевой Алтары, и даже больше, как тебе было обещано.

Анат громко фыркнула.

– Да, Анат, я знаю, – вздохнула девушка, выпрямляясь и опуская вуаль. – День был долгим и напряженным, и я устала. Но я покажу Тайлин, какие земли планируется передать ей, чтобы она знала и была спокойна душой. Тайлин, карты есть в моих покоях. Не окажешь ли честь сопроводить меня туда? У меня великолепные массажистки.

– Это честь для меня, – сказала Тайлин голосом не более твердым, чем раньше.

Повинуясь жесту со’джин, желтоволосый юнец подбежал к двери, открыл и придерживал ее, опустившись на колени, пока женщины все разглаживали и поправляли одежду, как они обычно делают, собираясь куда-то пойти, будь они шончанки, алтаранки и кто угодно. Впрочем, за Туон и Сюрот тотчас же принялась ухаживать рыжеволосая да’ковале. Мэт воспользовался случаем и отвел Тайлин в сторонку, чтобы их не услышали другие. Как заметил Мэт, голубоглазый взор со’джин то и дело возвращался к нему, но ладно хоть Туон, нарядом которой занималась стройная да’ковале, кажется, позабыла о его существовании.

– Я не просто упал, – тихонько поведал Мэт Тайлин. – Не более часу назад меня пытался убить голам. Может, будет лучше всего, если я уйду. Этой твари нужен я, но она убьет любого, кто окажется рядом со мной. – План этот пришел ему в голову только что, но он решил, что шансы на успех велики.

Тайлин хмыкнула.

– Он... оно... тебя не получит, поросеночек. – Она устремила на Туон взгляд, который, будь он замечен, заставил бы девушку забыть, что Тайлин ей сестра. – И она тоже не получит. – Хорошо хоть у нее хватило благоразумия сказать это шепотом.

– Кто она такая? – спросил Мэт. Что ж, не всегда шансы на успех оборачиваются успехом.

– Верховная Леди Туон, и тебе известно столько же, сколько и мне, – ответила Тайлин так же тихо. – Сюрот подпрыгивает по первому ее слову, а она подпрыгивает, когда заговорит Анат, хотя я готова поклясться, что Анат – что-то вроде служанки. Они очень и очень чудной народ, лапочка. – Она вдруг смахнула пальцем со щеки Мэта грязь. Он даже не знал, что и лицо его вымазано грязью. Орел в ее глазах вдруг встрепенулся. – Ты помнишь розовые ленты, сладенький? Когда я вернусь, мы поглядим, как ты смотришься в розовом.

Тайлин изящной лебединой походкой покинула комнату вместе с Туон и Сюрот, следом за ними двинулись Анат, со’джин и да’ковале, оставив в комнате Мэта и служанку, похожую на бабушку. Та сразу принялась наводить порядок. А Мэт рухнул в одно из резных кресел и уронил голову на руки.

В другое время от этих розовых лент он заговариваться бы начал. М-да, напрасно он пытался воздать Тайлин мерой за меру. Даже голам не столь сильно занимал его мысли. Кости остановились, и... И что? Он столкнулся нос к носу с тремя людьми, которых раньше не встречал, но ничего не произошло. А может быть, дело в том, что Тайлин становится одной из Высокородных? Но раньше, когда кости останавливались, всегда что-то случалось именно с ним.

Служанка позвала других слуг убрать со стола, а Мэт так и сидел, погруженный в тревожные раздумья. В этом положении его и застала вернувшаяся Тайлин. Уж она-то о розовых лентах не забыла, а розовые ленты заставили Мэта надолго позабыть обо всем прочем.

Дни, последовавшие за попыткой голама убить его, вошли в колею, которая бесконечно раздражала Мэта. Серое небо не прояснялось, разве что дождь то шел, то переставал.

В народе толковали о человеке, которого неподалеку от города задрал волк; у него было вырвано горло. Никто не встревожился, просто любопытствовали: волков рядом с Эбу Дар не видывали много лет. Мэт – встревожился. Пусть горожане верят в волка, вышедшего к городским стенам, но он-то знал лучше. Голам никуда не ушел. Гарнан и другие «краснорукие» упрямо отказывались покидать Эбу Дар, утверждая, что сумеют прикрыть его спину, а Ванин отказывался и вовсе без причины, ибо нельзя же было считать таковой ворчливое замечание, что у Мэта, мол, хороший глаз на быстрых лошадей. Впрочем, выдавив из себя эту фразу, Ванин сплюнул. Риселле, красотка с оливковой кожей, при виде которой мужчины судорожно сглатывали, поскольку от одного взгляда ее темных, всепонимающих глаз у них пересыхало в горле, поинтересовалась вдруг возрастом Олвера. Получив от Мэта ответ, что тому около десяти лет, она как будто удивилась и принялась задумчиво постукивать себя по полным губам, однако было непохоже, чтобы что-то изменилось в ее уроках. Мальчик по-прежнему взахлеб рассказывал, возвращаясь, как о ее груди, так и о книгах, что она ему читала. Мэт думал даже, что ради Риселле и ее книг Олвер вполне может отказаться от ежевечерних игр с ним в «змей и лисиц». И когда парнишка выскакивал из комнат, где когда-то жил Мэт, туда частенько, зажав под мышкой свою арфу, проскальзывал Том. Одного этого хватало, чтобы Мэт скрежетал зубами, но то были только цветочки.

Том и Беслан постоянно уходили вместе, не приглашая Мэта с собой, и пропадали по полдня, а то и по полночи невесть где. О своих делах никто из них и словом не обмолвился, хотя Тому достало приличия изобразить смущение. Мэт надеялся, что они не собираются ни за понюх табака втянуть людей в самоубийственную затею, но его мнением они мало интересовались. Беслан всякий раз смотрел на Мэта волком. Джуилин продолжал втихомолку шастать на верхние этажи, и однажды его засекла Сюрот, и Джуилина выпороли на конюшне, подвесив за запястья к столбу. Мэт видел, как потом с ним возился Ванин – тот утверждал, будто врачевать людей все равно, что лечить лошадей. И Мэт предупредил Джуилина, что в следующий раз будет хуже, но дурень, хотя и морщился еще, когда рубашка касалась спины, все равно каждый вечер появлялся наверху. Ловец воров отказывался признаваться в этом, но тут явно не обошлось без женщины. Мэт подозревал, что это какая-то знатная шончанка. С кем-то из дворцовых служанок он мог бы встречаться и в своей комнате, поскольку Том там бывал нечасто.

Это были уж точно не Сюрот и не Туон, но из шончанских Высокородных во дворце жили не только они. Большинство шончанской знати снимало в городе комнаты, а то и целые дома, но несколько человек из свиты Сюрот обосновались во дворце, а теперь – еще и кое-кто из тех, что приплыли с девчонкой. Среди женщин хватало приятных пышечек, несмотря на их прически в виде гребней и на манеру глядеть свысока на каждого, у кого виски не выбриты. Таковых людей они редко удостаивали взглядом, вообще замечали их не больше, чем мебель. Невозможно было даже представить, чтобы одна из этих высокомерных гордячек могла взглянуть дважды на мужчину, который ночует во флигеле для слуг... Хотя, Свету ведомо, у женщин весьма странные вкусы, когда дело доходит до мужчин. И выбора у Мэта не было – пришлось оставить Джуилина в покое. Кто бы ни была та женщина, из-за нее ловцу воров могли и голову отрубить, но подобный жар должен выгореть сам собой, только тогда к мужчине вернется способность соображать. Женщины могут вскружить мужчине голову – главное, чтобы он ее совсем не потерял.

Новоприбывшие корабли несколько дней подряд выгружали людей, животных, грузы; останься все они в городе, городские стены не выдержали бы и лопнули, но людской поток, миновав город, выплескивался через ворота. Во все стороны растекались готовые пустить корни на обретенной земле переселенцы – многочисленные семьи со своим имуществом и скотиной. Тысячами маршировали стройные колонны солдат; пехота и кавалерия в ярких доспехах, с виду – закаленные бойцы, двигались через реку на север и на восток. Мэт и считать их бросил. Порой ему встречались необычные создания, хотя большинство из них выгружали за городской чертой, выше по реке, чтобы не водить по улицам. Похожие на трехглазых кошек с бронзовой чешуей и размером с лошадь, тормы одним своим присутствием ввергли бы настоящих лошадей в безумный ужас. Корлмы, напоминавшие мохнатых