колоннаду дворца, дрожали от ветра, и дребезжание стекол заглушало тиканье высоких золоченых часов иллианской работы, что стояли на каминной полке. В тринадцати резных позолоченных креслах, расставленных полукругом напротив двери и весьма смахивавших на троны, сидели озабоченные женщины.

Заметив вошедшую в палату во главе маленькой процессии Кадсуане, Алейс, сидевшая в центре, нахмурилась.

– Это заседание – закрытое, Айз Седай, – сказала она тоном одновременно официальным и холодным. – Мы можем попросить вас поговорить с нами позже, но...

– Вам известно, кто у вас в камерах, – перебила ее Кадсуане.

Это был не вопрос, но Алейс попыталась выкрутиться.

– Полагаю, там несколько человек. Пьяницы, полдесятка чужеземцев, арестованных за драки или воровство, еще один, из Пограничных Земель, схвачен только сегодня. Он, возможно, убил троих человек. У меня нет поименного списка арестантов, Кадсуане Седай.

Найнив глубоко вздохнула при упоминании мужчины, схваченного за убийство, и глаза ее опасно сверкнули, но у нее все-таки хватило благоразумия держать рот на замке.

– Итак, ты пытаешься скрыть, что задержала Дракона Возрожденного, – негромко произнесла Кадсуане. Она надеялась – отчаянно надеялась! – что кропотливая работа Верин принесла плоды, и они не станут делать опрометчивых шагов. Возможно, еще удастся решить дело миром. – Я могу забрать его у тебя. За многие годы мне довелось противостоять более чем двадцати мужчинам, способным направлять. Мне он страха не внушает.

– Мы благодарим вас за предложение, – как по-писаному промолвила Алейс, – но мы предпочтем сначала снестись с Тар Валоном. – Чтобы договориться о цене, вот что она имела в виду. Ну, будь что будет. – Не скажете ли нам, как вы узнали...

Кадсуане вновь прервала ее.

– Возможно, мне следовало раньше упомянуть, что эти мужчины позади меня – Аша’маны.

Тогда они втроем шагнули вперед, как им и было велено, и Кадсуане вынуждена была признать, что вид у них действительно угрожающий. Седоголовый Дамер походил на матерого медведя, у которого болят зубы, красавец Джахар напоминал поджарого леопарда темной масти, а немигающие глаза Эбена на юном лице смотрелись особенно зловеще. И они явно произвели на Советниц нужное впечатление. Некоторые только заерзали, словно им захотелось откинуться на спинки кресел, но Сайприн разинула рот с некрасиво выпирающими зубами. Сибейна, чьи волосы были так же седы, как у Кадсуане, обмякла в кресле и принялась обмахиваться тонкой рукой, а Кумере скривилась, как будто ее внезапно затошнило.

Алейс оказалась орешком покрепче, правда, плотно прижала ладони к животу.

– Я говорила вам однажды, что Аша’маны могут свободно бывать в городе, пока они подчиняются закону. Мы не боимся Аша’манов, Кадсуане, хотя должна заметить, я удивлена, видя их в вашем обществе. Особенно учитывая только что сделанное предложение.

Вот как, она уже просто Кадсуане? И все-таки Кадсуане сожалела о необходимости переломить Алейс. Она хорошо правила Фар Мэддингом, но после сегодняшнего может уже не оправиться.

– Ты не забыла, Алейс, что еще случилось сегодня? Кто-то направлял в городе.

И вновь Советницы заерзали, и не один лоб прорезали морщины беспокойства.

– Искажение. – Выдержка изменила Алейс, в прежде спокойном голосе послышался гнев и, возможно, даже страх. Глаза ее мрачно засверкали. – Скорей всего, стражи ошиблись. Никто из опрошенных не заметил ничего такого, что...

– Даже то, что мы полагаем совершенным, Алейс, может иметь изъяны. – Кадсуане обратилась к собственному Колодезю, зачерпнув тщательно выверенную долю саидар. У нее была большая практика; маленькая золотая колибри содержала куда меньше Силы, чем пояс Найнив. – И эти изъяны остаются незамеченными целые века. – Потока Воздуха, который сплела Кадсуане, хватило, чтобы приподнять усыпанную драгоценными камнями диадему с головы Алейс и положить ее на ковер у ног Первой Советницы. – Но когда они обнаружены, кажется, что их мог на самом деле увидеть любой.

Тринадцать пар глаз уставились на диадему. Советницы застыли в креслах, едва дыша.

– По мне, изъян не так велик, как амбарные ворота, – заявил Дамер. – По-моему, на вашей голове она смотрится лучше.

Сияние Силы внезапно вспыхнуло вокруг Найнив, и диадема устремилась к Алейс, замедлив в последний момент свой полет, и мягко опустилась на ее голову, вместо того чтобы ударить в лоб. В лице Алейс не было ни кровинки. Однако ореол саидар, окружавший девочку, не погас. Ладно, пусть опустошит свой Колодезь.

– Будет... – Алейс сглотнула комок в горле, и, когда продолжила, голос ее звучал надтреснуто. – Будет ли достаточно, если мы освободим его и отдадим вам?

К кому она обращалась, к Кадсуане или к Аша’манам, было непонятно; возможно, она и сама этого не знала.

– Думаю, что да, – спокойно произнесла Кадсуане, и Алейс обмякла, как марионетка с обрезанными ниточками.

Хотя все Советницы были потрясены демонстрацией Силы, многие тем не менее вопросительно переглянулись. Бросая быстрые взгляды в сторону Алейс, они с застывшими лицами обменялись кивками. Кадсуане глубоко вздохнула. Она обещала мальчику: что бы она ни сделала, будет сделано на пользу ему, а не на пользу Башни или кого-то еще, и ради него она только что сломала хорошую женщину.

– Мне очень жаль, Алейс, – сказала Кадсуане.

За тобой, мальчик, уже немалый счет, подумала она.

Ранд, не оглядываясь, ехал верхом по широкому каменному мосту, ведущему на север от Кэймлинских Ворот. Бледно-золотистый диск солнца уже поднялся над горизонтом в безоблачное небо, но в непрогревшемся еще воздухе дыхание Ранда поднималось изо рта туманным облачком, а плащ трепал задувавший с озера ветер. Но холода он не чувствовал, разве что как нечто отдаленное и не имеющее к нему отношения. Он сам был холоднее зимы. Минувшей ночью стражники, явившиеся за ним в камеру, пришли в изумление, увидев его улыбку. Улыбка – легкий изгиб губ – по-прежнему не покидала его лица. Найнив Исцелила его ушибы, воспользовавшись остатками саидар в своем поясе, однако вышедший на тракт у начала моста офицер в шлеме, коренастый мужчина с грубоватыми чертами лица, вздрогнул, взглянув на Ранда, как будто лицо у него было все таким же опухшим и в синяках.

Кадсуане склонилась с седла, тихо перемолвилась с офицером несколькими словами и вручила ему сложенную бумагу. Он, нахмурив брови, посмотрел на Кадсуане и начал читать грамоту, потом резко вскинул голову и в изумлении обвел взглядом мужчин и женщин, терпеливо ожидавших в седлах позади Кадсуане. Затем офицер стал читать с начала, с первых строк, беззвучно шевеля губами, как будто хотел удостовериться в каждом слове. И не удивительно. Скрепленный подписями и печатями всех тринадцати Советниц приказ гласил – не проверять узы мира на оружии, не осматривать груз на вьючных лошадях. Имена членов маленького отряда вычеркнуть из всех архивных записей, а сам приказ – сжечь. Они никогда не бывали в Фар Мэддинге. Ни Айз Седай, ни Ата’ан Миэйр, никто из них.

– Все кончилось, Ранд, – нежно сказала Мин, подъезжая на своей гнедой поближе к его серому мерину, хотя она и так держалась рядом с юношей, как и Найнив подле Лана. Ссадины и синяки Лана, как и его сломанная рука, были Исцелены прежде, чем Найнив занялась Рандом. На лице Мин отражалась та же озабоченность, что доходила до него через узы. Отпустив плащ на волю ветра, девушка погладила Ранда по руке. – Не думай больше об этом.

– Я благодарен Фар Мэддингу. – Голос его был лишен чувств и далек, как бывало всегда, когда он в прежние дни обращался к саидин. Надо бы добавить в голос теплоты – ради Мин, – но это было сейчас выше его сил. – Я и в самом деле обрел то, что мне было надо.