Часы отбили первый ночной час, и прошла, наверное, неделя, прежде чем раздались четыре удара, отметившие второй.

Поднявшись с кровати, Мэт ощупью пробрался сквозь непроглядную темень гостиной и потянул на себя створку высокого окна. Сильный ветер тут же швырнул в него дождем сквозь белое узорчатое железное ограждение, промочив куртку. Луна пряталась за облаками, город превратился в затянутую пеленой дождя темную массу без единого проблеска света. По-видимому, дождь и ветер погасили все уличные фонари; ночь укроет беглецов, когда они покинут дворец. И любому патрулю придется изрядно потрудиться, чтобы заметить кого-то в такую погоду. Дрожа в мокрой куртке на пронизывающем ветру, Мэт прикрыл окно.

Усевшись на краешек резного кресла, он уперся локтями в колени и посмотрел на часы над погасшим камином. В темноте ничего не было видно, но он слышал их мерное тиканье. Мэт не двигался с места, лишь вздрогнул, когда пробило начало следующего часа. Оставалось только ждать. Еще немного, и Эгинин приведет к Джолин сул’дам. Если она и впрямь смогла найти трех женщин, как обещала. Если Джолин не запаникует, как тогда, когда ей впервые надели ай’дам. Том, Джолин и остальные встретятся с Мэтом неподалеку от Ворот Дал Эйра. И если он до них не доберется, тогда за дело возьмется Том со своей репой-печатью; он был уверен, что сумеет миновать ворота с поддельным приказом. Во всяком случае, даже если все пойдет наперекосяк, у них будет шанс. Слишком много «если» – но теперь уже поздно о чем-то думать. Поздно вообще что-то предпринимать.

Динь – пробили часы, словно стукнули ложечкой по хрусталю. Динь. Сейчас Джуилин пробирается к своей драгоценной Тере, а если повезет, то Беслан уже начинает напиваться в какой-нибудь гостинице. Глубоко вдохнув, Мэт встал и проверил на ощупь свои ножи: в рукавах, за поясом, за голенищами сапог и еще один, сзади под курткой, у ворота. После чего покинул комнату. Слишком поздно что-то придумывать, пора начинать.

Пустые коридоры, по которым он шел, были едва освещены. Из трех-четырех светильников горел только один. Сапоги Мэта громко стучали по плитам пола. На мраморных же лестницах они звенели. Вряд ли кто проснется в столь позднюю пору, но если Мэта заметят, он не должен таиться с вороватым видом по темным углам. Заткнув пальцы за пояс, Мэт заставил себя шагать уверенно и неторопливо, словно прогуливаясь. Проще только стянуть с окна кухни кусок пирога. Впрочем, если подумать, насколько он мог вспомнить свое детство, за подобную выходку с него раз или два чуть шкуру не спустили.

Шагнув на обрамлявшую конюшенный двор галерею, Мэт поднял воротник – ветер щедро сыпал дождем между белыми с прожилками колоннами. Проклятый дождь! Еще по сути за порог не вышел, а уже чуть до нитки не промок! Настенные фонари ветер задул, не считая пары их по сторонам ворот; за пеленой проливного дождя они казались размытыми пятнами света. Шончанский отряд, наверное, стойко стоит на посту, как и в погожий денек. Весьма вероятно, что и эбударцы остались на месте; вряд ли они захотят выказать слабость перед лицом Шончан. Через пару мгновений Мэт отступил обратно, к двери в вестибюль, чтобы не промокнуть совсем. На дворе не было видно никакого движения. Где же они? Кровь и проклятый пепел, где?..

В воротах показались всадники, их вели двое пеших с фонарями на шестах. За стеной дождя Мэт не мог разобрать, кто это, но их было слишком много. Станут ли шончанских гонцов сопровождать фонарщики? Наверное, в такую-то погодку. Поморщившись, Мэт отступил поглубже в переднюю. В ней горел одинокий стоячий светильник, и его слабого света было достаточно, чтобы снаружи все казалось укрытым непроницаемой тьмой, но упорно всматривался во мрак ночи. Через несколько минут появились четыре закутанных в плащи фигуры, они торопливо переступили через порог. Если это вестники, они пройдут мимо, едва взглянув на Мэта.

– Тот твой человек, Ванин, очень груб, – заявила Эгинин.

Миновав последнюю колонну, она сразу откинула капюшон. Во тьме ее лица было почти не различить, но по холодному тону Мэт понял сразу, какое выражение увидит на нем. Она шагнула в переднюю, заставив его попятиться. Брови сердито сдвинуты, голубые глаза превратились в ледяные буравчики. За ней шел Домон с мрачным лицом, стряхивая с плаща дождь, затем появилась пара сул’дам: одна светловолосая, с бледной кожей, вторая – шатенка с длинными волосами. Большего он не разглядел, так как стояли они с опущенными головами, глядя в пол у себя под ногами.

– Ты не сказал, что с ней будут двое мужчин, – продолжала Эгинин, сдирая с рук перчатки. Странно, как она, с таким тягуче-медленным выговором, ухитряется говорить столь быстро. Слова не дает вставить. – И что с нами идет еще и госпожа Анан. К счастью, я готова к неожиданностям. Планы часто приходится менять, как только якорь сух. Кстати, о сухом, ты что, уже где-то бегал? Надеюсь, тебя не заметили.

– О чем ты? Что значит – изменила план? – спросил Мэт, пробежав пятерней по волосам. О Свет, он и вправду промок! – Я ведь уже все распланировал! – Почему эти две сул’дам стоят так смирно? Если он когда и видел воплощенное нежелание, то вот оно, перед ним. – Кто там такие у ворот?

– Люди из гостиницы, – нетерпеливо промолвила Эгинин. – Во-первых, мне необходим соответствующий эскорт. Мне же надо выглядеть как должно в глазах уличного патруля. Эти двое – Стражи? – ребята мускулистые, из них получились великолепные фонарщики. А во-вторых, я не хотела рисковать тем, что кто-то потеряется при таком-то ливне. Лучше, чтобы мы с самого начала были вместе. – Проследив за взглядом Мэта, она повернула голову к сул’дам. – Это Сита Зарби и Ринна Эмайн. Полагаю, они надеются, что завтра ты забудешь их имена.

При имени Сита белокурая женщина вздрогнула; значит, вторая – Ринна. Ни одна не подняла головы. Чем же держит их Эгинин? На каком крючке? Правда, это не так уж важно. Важно лишь то, что они здесь и готовы делать, что потребуется.

– Нет проку тут стоять, – сказал Мэт. – Займемся делом.

Он принял ее поправки к плану без дальнейших замечаний. В конце концов, лежа на кровати в покоях Тайлин, он и сам решил рискнуть и кое-что изменить.

Когда Мэт сам повел Эгинин на чердак, к клетушкам дамани, шончанка выразила удивление. Сита и Ринна, конечно же, знали туда дорогу, а ему сначала пришлось сходить за плащом и прочими вещами. Две сул’дам шли следом за Мэтом и Эгинин по тускло освещенным коридорам – с потупленными взорами, откинув плащи за спину. Домон, как пастух, двигался позади сул’дам. Когда он окидывал взглядом поперечные коридоры, косичка на его голове качалась туда-сюда, порой бывший контрабандист протягивал руку к поясу, словно у него там висел меч или дубинка. Но в завешанных гобеленами переходах было тихо, слышались только их шаги.

– У меня наверху маленькое дельце, – сказал Мэт Эгинин самым небрежным тоном и улыбнулся. – Тебе самой утруждаться не стоит. И минутки не займет.

Казалось, его лучшая улыбка произвела на шончанку не больше впечатления, чем и вчера, в ее комнате в гостинице.

– Если теперь ты мой корабль подведешь под крушение... – угрожающе прорычала она.

– Только не забывай, кто составлял план, – проворчал он, и Эгинин хмыкнула. О Свет, женщины вечно думают, что могут влезть в дело и прибрать всю власть к рукам и что мужскую работу они сделают лучше!

Во всяком случае, больше она не сетовала. Они быстро поднялись на верхний этаж, потом по узкой темной лестнице на обширный чердак. Здесь светильников горело еще меньше, чем в коридорах внизу, и в лабиринте узких проходиков между крошечными комнатушками с деревянными стенами царил полумрак. Никого не было видно, и Мэт слегка перевел дух. Только слегка, потому что Ринна вздохнула с явным облегчением.

Они с Ситой хорошо знали, где кто из дамани размещен, и не слишком торопясь, но и без промедления направились в глубь чердака. По пятам за ними следовал Домон. Все это не