с Марколином, скакавшие колено к колену, кутаясь в плащи, приглушенно переговаривались об отряде впереди – их тревожило возможное столкновение. Конечно, вздумай мятежники на холмах оказать сопротивление, их сотрут в порошок, но как Ранд отнесется к тому, что здесь, на земле Иллиана, даже после гибели Бренда, иллианцы с оружием в руках выступают против него? Они по-прежнему не позволяли себе называть Бренда его подлинным именем – Саммаэль. Сама мысль о том, что некоторое время Иллианом правил Отрекшийся, устрашала их много больше, чем то, что теперь ими правит Возрожденный Дракон.

Дашива, болтавшийся в седле так, будто залез на лошадь впервые в жизни, сердито бормотал что-то себе под нос на Древнем Наречии, которым владел свободно – и говорил, и читал не хуже ученого. Ранд немного знал этот язык, но недостаточно, чтобы понять, о чем речь. Возможно, малый поносил погоду: будучи по рождению фермером, Дашива тем не менее предпочитал проводить время под крышей, высовываясь наружу только в погожие деньки.

Только Хопвил ехал в молчании, хмуро уставясь куда-то за горизонт. Его волосы и плащ развевались так же дико, как и у Дашивы, то и дело он хватался за меч. Ранду пришлось окликнуть его три раза – на третий довольно резко, – прежде чем паренек встрепенулся, пришпорил своего долговязого каурого и поспешил за Тай’дайшаром.

Ранд пригляделся к Хопвилу. Молодой человек – уже не мальчик, несмотря на свой возраст, – заметно возмужал с тех пор, как Ранд увидел его впервые, хотя остался лопоухим, с потешно большим, словно позаимствованным у более рослого человека, носом. По обе стороны высокого воротника черного мундира красовались знаки различия: серебряный меч и ало-золотой дракон. Такие же, как у Дашивы. Когда-то он говорил, что, получив дракона, будет год смеяться от радости, но сейчас смотрел немигающими глазами, будто бы не на Ранда, а сквозь него.

– Ты принес хорошие новости, – сказал Ранд. Лишь усилие воли помешало ему раздавить Драконов Скипетр в кулаке. – И все сделал как надо.

Ранд ожидал возвращения Шончан, но не такого скорого. Надеялся, что они вернутся не так быстро. И не таким манером: появляясь неведомо откуда и заглатывая за раз целые города. Когда Ранду стало известно, что иллианские купцы знали обо всем случившемся не за день и не за два до того, как кому-то из них пришло в голову уведомить Девятерых – помилуй Свет, они ведь могли упустить прибыль, если б слишком многие знали слишком много! – он был на волосок от того, чтобы снести их город до основания. Но новости и впрямь следовало признать хорошими – насколько такое возможно при подобных обстоятельствах. Переместившись в окрестности Амадора, Хопвил выяснил, что Шончан выжидают. Возможно, переваривают проглоченное. О Свет, чтоб им подавиться! Ранд снова заставил себя ослабить пальцы на древке копья и продолжил:

– Если новости Морра будут хоть вполовину столь же хороши, я получу время, чтобы устроить дела в Иллиане, а уж потом займусь ими.

И Эбу Дар тоже! Испепели Свет проклятых Шончан! Они представляли собой помеху, которую он не мог, не имел права оставлять без внимания.

Хопвил не отозвался, он по-прежнему отрешенно смотрел перед собой.

– Ты расстроен тем, что пришлось убить женщин? – спросил Ранд и тут же через кокон Пустоты поплыла вереница имен, запечатленных в памяти. Дезора из Мусара Рийн, Ламелле из Дымного Ручья, Миагома и... Ему с трудом удалось прервать скорбный перечень, к которому добавлялись все новые имена. Лаигин Арнаулт, Красная сестра, пытавшаяся доставить Ранда пленником в Тар Валон: ее имя тоже было здесь, хотя, быть может, она не имела на это права. Колавир Сайган, которая предпочла повеситься, но не принять приговор. Другие... Мужчины умирали тысячами, по его приказу или от его руки, но лица погибших женщин не давали ему покоя в снах. Каждую ночь он встречался с их безмолвно обвиняющими глазами. Может, и сейчас именно они смотрят ему в спину?

– Я говорю о сул’дам и дамани, – продолжил Ранд ровным тоном, хотя пламя сжигавшей ярости обволакивало кокон Пустоты. Испепели меня Свет, я убил больше женщин, чем способны вместить все твои кошмары! Мои руки черны от их крови! – Жаль, конечно, что так случилось, но не уничтожь ты этот шончанский патруль, они точно убили бы тебя... – Он умолчал о том, что Хопвил мог уклониться от встречи с ними, уклониться от необходимости убивать их. – Сомневаюсь, чтобы дамани знали, как ограждать от Источника мужчину. У тебя не было выбора. И то, что все они мертвы, только справедливо. Было бы куда хуже, если бы спасшаяся оповестила своих о выслеживающем их мужчине, способном направлять Силу.

Хопвил с отсутствующим видом прикоснулся к опаленному рукаву мундира. Шончан умерли в бою.

– Я свалил трупы в ложбину, – внезапно промолвил юноша невыразительным голосом, – и людей, и лошадей – всех. А потом сжег. От них остался лишь пепел, белый пепел, летящий по ветру, как снег. И меня это ничуточки не взволновало.

Ранд прекрасно понимал, что последние слова были ложью, но в конце концов, Хопвилу нужно учиться. Учиться быть тем, кто он есть. Все они те, кто они есть. И к этому ничего не добавить. Ничего. Лиа из Косайда Чарин, имя, записанное огнем. Морейн Дамодред, другое имя, жгущее душу пуще всякого пламени. Приспешница Темного, павшая от его меча, так и оставшись безымянной – запомнилось лишь лицо...

– Ваше величество! – громко окликнул Грегорин, указывая вперед. Из-за деревьев у подножия ближайшего холма выступил одинокий мужчина в длинной, почти до колен кольчуге и островерхом шлеме, вооруженный луком. Сделав несколько шагов, он остановился, с вызывающим видом поджидая всадников.

Ранд направил Тай’дайшара навстречу. Удерживая саидин, с бурлящей внутри Силой, он мог не опасаться стрел.

Вблизи лучник выглядел не столь браво. Шлем и кольчугу поела ржа, одежда заляпана грязью, мокрые волосы облепили исхудалое лицо. Он беспрестанно кашлял и вытирал длинный нос тыльной стороной ладони. Однако тетива на луке была тугой, а оперение стрел сухим. О том, чтобы предохранить от дождя оружие, этот человек позаботился.

– Ты здесь командир? – спросил Ранд.

– Можно считать, что я говорю от его имени, – осторожно ответил узколицый мужчина. – А что?

Остальные всадники присоединились к Ранду, и лучник беспокойно переступил ногами. Взгляд его темных глаз напоминал затравленного барсука. Затравленного, а потому опасного.

– Попридержи язык, деревенщина! – рявкнул Грегорин. – Ты говоришь с Рандом ал’Тором, Возрожденным Драконом, Владыкой Утра и королем Иллиана! На колени перед твоим государем! Как твое имя?

– Это он-то Возрожденный Дракон? – с сомнением пробормотал лучник. Обозрев Ранда с короны до сапог – на миг его взгляд задержался на золотой пряжке пояса, выполненной в виде дракона, он покачал головой, словно ожидая увидеть человека постарше и повнушительнее обличьем. – И Владыка Утра, так, что ли? Наших королей отроду так не величали.

Похоже, у него не было ни малейшего намерения ни становиться на колени, ни называть свое имя. Лицо Грегорина потемнело: его бесил и независимый тон, и явное нежелание простолюдина признавать Ранда королем. Марколин слегка кивнул, словно ничего другого и не ожидал.

Ранд услышал, как за спиной лучника слегка зашелестели кусты, и тут же ощутил наполнившую Хопвила саидин. Юноша больше не выглядел отрешенным, он изучал линию деревьев, и глаза его опасно светились. Дашива озабоченно вскинул голову и откинул со лба мокрые волосы. Грегорин подался вперед, вне себя от гнева. Огонь и лед, но пока не смерть.

– Успокойся, Грегорин, – бросил Ранд и тут же, свив потоки Огня и Воздуха, обрушил свой громовой голос на стену деревьев: – Я делаю вам великодушное предложение. – Лучник от неожиданности вздрогнул, конь Грегорина заржал. Люди, скрывавшиеся в кустах, безусловно слышали каждое слово. – Сложите оружие, и каждый будет волен вернуться домой или присоединиться ко мне, по своему выбору. Но никто, кроме последовавших за мной, не уйдет отсюда с оружием в руках. Мне ведомо, что в большинстве своем вы добрые люди, откликнувшиеся на призыв вашего короля и Совета Девяти защищать Иллиан, но король Иллиана ныне я, и я не потерплю, чтобы мои подданные превращались в разбойников.

Марколин мрачно кивнул.