– Не знаю, не знаю, – сказал Сергиус. – Он мне ничего такого не говорил и Михаэлем не назывался. Как бы там ни было, с ним пока об этом не надо. У него и так в голове все вверх дном.

Часа через два волшебник сказал, что ему пора возвращаться. Франк с Вильке попросились остаться у ведьмы. Сергиус разрешил, только попросил Лорда остаться на всякий случай тоже. А сам владыка уехал с Марленой, сказав, что отвезет ее в Кругозёр.

Франк и Вильке проводили их до станции и вернулись в усадьбу. Мальчик все еще спал, и ребята пошли побродить по округе. Они вернулись на озеро, где подобрали арбалет Тариэла.

Стрельнули пару раз по дереву и, убедившись, что штука опасная, решили выбросить ее в болото. Арбалет пробил тесные кувшинки и ушел на дно.

Потом мальчики зашли в хижину, где Тариэл жил все эти дни.

– Здесь здорово, – сказал Вильке.

– Ага, – согласился Франк, рассматривая бардак на столе, где валялись краски и скомканный листок. Франк развернул его и стал рассматривать картинку.

– Прямо по Ремарку, – сказал Вильке, заглядывая через плечо.

– Ты что, читал «На западном фронте без перемен»? – удивился Франк.

– Нет, конечно, – отмахнулся Вильке. – Этот роман запрещен. Но мне отец рассказывал. Он у меня в первую военным фельдшером был, укомплектовывал санитарные поезда. Он говорил, что Ремарк только правду про войну писал. Просто под неверным углом.

– А может, и под верным, – сказал Франк, уже копавшийся в сундуке – Смотри, гамак! – сказал он и стал разворачивать сетку. – Похоже, в этой хижине есть все, что только может понадобиться.

– Раньше я тоже мечтал о хижине, – сказал Вильке, помогая ему расправлять гамак. – Ну, еще тогда, в Раушене. Боже, как давно это было! Кажется, что все это происходило во сне или не с нами. И все-таки я иногда скучаю. Особенно по маме и папе. Жалко, что они не знают, где я.

– А может, и знают, – так же скептически сказал Франк, привязывая гамак к низким потолочным балкам.

– Откуда? – пожал плечами Вильке. – Папа мой – психолог-фрейдист, а мама в церковь-то ходит только на Рождество и на Пасху…

– А теперь все могло измениться, – сказал Франк. – Такие случаи часто заставляют родителей пересмотреть свои взгляды. Иначе им труднее жить.

Франк залез в гамак.

– Вау! – воскликнул он, качаясь.

Вильке, не долго думая, стал устраиваться напротив него.

– Вильке! Вильке! Не выдержит! – закричал Франк, но толстяк уже забрался.

– Все нормально, – сказал он, и они стали раскачивать гамак, как лодку. – Здорово было бы привязать его на улице.

– Предлагаю выпросить его у Каздои, – сказал Франк.

– Не, не отдаст, – поморщился Вильке. – Лучше новый купим. Денег-то навалом.

– Серьезно?

– Да, – сказал Вильке. – Я с одного представления собираю по сорок золотых. Ну, десять тут же уходят на угощенья. Пять я отдаю хозяевам за помещение, пять мы с тобой проедаем, а двадцать откладываю на мою мечту.

– А что у тебя за мечта? – поинтересовался Франк.

– Ну, пока это секрет, – сказал Вильке, но потом вдохнул и начал делиться. – Только ты до дела никому не рассказывай. Это коммерческая тайна.

– О чем речь! ? прыснул Франк.

– Я хочу открыть свой собственный трактир на другом конце Кругозёра, на той стороне тракта.

– Здорово! – признал Франк. – И как скоро это случится?

– Не знаю, чем скорее, тем лучше. Ну, гномы, конечно, с меня лишнего не возьмут, но подкопить придется. Думаю, через год можно начать стройку. А как дело пойдет, я Марленке предложение сделаю.

– Какое предложение?

– Ну, как? Выйти за меня, – как нечто само собой разумеющееся сказал Вильке. Франк засмеялся:

– Ой! Не могу, Вильке Борген делает предложение!

– А что тут такого? – пожал плечами жених. – Она ведь от меня без ума. Тем более когда я буду не подмастерье ее родителей, а хозяин самого процветающего заведенья в Боденвельте. Ну, или хотя бы в Кругозёре.

– А как оно будет называться? – наконец успокоился Франк.

– Я пока еще не уверен, – сказал Вильке. – Но что-нибудь вроде: Трактир господина Боргена «Поющая Стрекоза». Или просто «Стрекоза».

– Неплохо-неплохо! – смеялся Франк. – А кстати, где она?

– У ведьмы, – сказал Вильке. – Та ее постричь решила, а то ей уже жарко…

Так они проболтали в гамаке до позднего вечера. Наконец, Вильке уснул, а Франк не мог этого сделать из-за тесноты. Пока Франк толкался и вылезал из гамака, Вильке что-то мямлил во сне. Сон у него всегда был здоровый и крепкий. А Франку, напротив, часто не спалось, он много думал и иногда засыпал лишь под утро. Спал он меньше, чем Вильке, но последний любил растолкать Франка в полдень, облить водой и обозвать засоней.

Наконец Франк выбрался из гамака, лег на кровать и долго думал о парне из страшной страны. Когда он смотрел на него, то готов был поклясться, что это Михаэль, но теперь ему самому это казалось полнейшим бредом.

Ночью Франк проснулся от холода и посильней укутался в одеяло. Снаружи посвистывал ветер и шелестели дубы. Стоило Франку попробовать уснуть, как он понял, что хочет по нужде. А ему так не хотелось вставать и тем более выходить из хижины. Но никуда не денешься, он поднялся, накинул на себя одеяло и вышел.

Возвращаясь, он увидел, что перед озером кто-то стоит. В гладкой черной воде отражалась луна, и кувшинки слегка светились. Перед ними неподвижно замер тонкий силуэт юноши. Он стоял неестественно прямо, будто лунатик или дремлющий эльф, смотрящий на большую луну.

Фигура у озера испугала Франка, и он боялся двинуться с места. Ему хотелось незамеченным вернуться в хижину и уснуть под кроватью. Но он пересилил себя и медленно пошел к гостю.

– Не подходи, ? не оборачиваясь, сказал Тариэл.

Франк замер, на мгновение потеряв дар речи.

– Меня зовут Франк, – наконец выдавил он. – Я, как и ты, здесь пришелец. Я попал сюда около года назад.

– А мне-то что? – спокойно отозвался Тариэл.

– Просто… просто, – замялся Франк, – я думал, что могу чем-то помочь.

– А чем ты можешь помочь?

– Не знаю, – признался Франк. – Может, помогу тебе освоиться тут.

– Лучше бы ты помог мне отсюда выбраться, – вдруг сказал Тариэл.

– Выбраться? – искренне удивился Франк. – Но зачем? Разве здесь хуже, чем там?

– Хуже, лучше, – передразнил Тариэл. – Разве в этом дело? На моей родине уничтожают людей, и никто не в силах это остановить. Только эгоист может думать о личном приюте, когда его народ, его товарищи и любимая в смертельной опасности.

– Но ты уже сделал, что мог, – сказал Франк. – Ты отдал жизнь. Теперь пришло время и отдохнуть.

– Это не отдых! – дернулся Тариэл. – Это дезертирство, постыдная трусость. Невозможно быть счастливым, когда предают твой народ. Да кому я это говорю?! Отстань от меня.

– Как хочешь, – грустно сказал Франк и уже собрался идти, как вдруг сказал. – А ты поговори об этом с владыкой Сергиусом, он тебе точно поможет.

– Это тот дед с бородой? – грубо сказал юноша.

– Нет. Это тот великий маг и волшебник, что приютил тебя и вылечил от смертельной болезни, – поправил его Франк.