тем временем сходим к этому крестьянину и посмотрим записи. И… веди себя спокойно, Хейке, если он снова придет сюда.
— Я постараюсь сделать так, чтобы он не вошел в эту комнату, — пообещала Сольвейг.
Когда все ушли, она осталась на кухне. Она неотрывно смотрела на закрытую дверь комнаты мальчика, где был теперь Хейке. «Не бойся, Йолин, — взволнованно думала она. — Он — единственная наша надежда. Внешность у него жуткая, но это не значит, что сам он плохой. Например, Терье, красивый, как день, но злобный и коварный, ослепляет людей своей внешностью, и это делает его вдвое опаснее. Отец же Эскиля… настоящий тролль! Но голос его мягче летнего ветерка, а в глазах светится вся любовь и все понимание мира.
Должно быть, он нечеловечески страдал от своего отца, если такой гнев может загореться в такой доброй душе!
Бедняга Терье, ему не следует дразнить этого человека!
Но, Господи… Дай ему силы помочь Йолину!
Этот человек, которому нет места на твоем небе, который выглядит как отверженный, может помочь моему любимому сыну — лишь бы ты снизошел к нему в своей милости! Я знаю, что сама просила тебя взять к себе моего сына, если будет на то твоя воля, но дай нам последний срок! Может быть, может быть…»
В глубине души Сольвейг не смела на это надеяться.
Терье стоял в хлеву с деревянными вилами в руках, не зная, за что взяться. На лице его было выражение гнева и бессилия.
«Что делают эти люди в моем доме? Что за тон они себе здесь позволяют? Я вышвырну их вон, я измолочу их собственными руками, этого нахального щенка и его демона-отца! Я человек богобоязненный и не потерплю в своем доме сатанинского отродья! Я так и скажу им! Я так и сделаю! Он думает, что раз он такой огромный и сильный, он может помыкать мной, как хочет? Но тогда он не знает Терье Йолинсона! У меня есть средства, чтобы…
Не надо было мне пускать в дом эту сатанинскую бабу с ее ублюдком-сыном! Разве не мог я справиться один? Или взять в дом другую женщину, которая вела бы хозяйство? Ведь все девушки без ума от меня! И зачем только она понадобилась мне со своим гнусным отродьем?»
Но в этом Терье обманывал себя. Он прекрасно знал, что в его дом пошла бы не всякая женщина. Йолинсоны снискали себе дурную славу своим нравом и своей бессердечностью. К тому же детей от него не могло быть. Да и Йолинсборг казался всем страшным местом. И последнее, но не менее важное: в этой религиозной деревушке считалось позором для женщины жить у одинокого мужчины, не будучи за ним замужем. А кто захочет выйти замуж за Терье Йолинсона?
Очнувшись от своих мыслей, Терье поднял вилы и с силой воткнул их в перегородку между двумя закутками, так что весь хлев задрожал.
А тем временем Хейке говорил больному своим мягким голосом:
— Да, ты видишь теперь, что у меня лицо страшное, а сам я безобидный. Так что тебе не следует бояться меня, я не сделаю тебе ничего плохого.
Бледное, почти прозрачное лицо Йолина напряглось, он с трудом произнес:
— Ты… не страшный… ты… добрый.
— Это верно, — растроганно улыбнулся Хейке. — Давай посмотрим, сможешь ли ты сидеть, так мне будет легче помочь тебе. Вот так, я приподниму тебя… А теперь подложим под спину подушки. Вот так. Тебе удобно сидеть?
Голова мальчика бессильно склонилась на подушку.
— Да, — произнес он.
Хейке видел, что это не так. Он знал, что мальчику должно быть ужасно больно, однако он с улыбкой кивнул и положил свои ладони ему на голову. Положил не в буквальном смысле, а только едва коснулся ими его волос.
— Тепло… — настороженно произнес Йолин.
— Это хорошо, так и должно быть.
Хейке пытался сконцентрировать все свои мысли, это было очень важно. Но на этот раз ему было трудно это делать. Он по-прежнему ощущал в себе страшный гнев, и это плохо отражалось на результате.
Сёльве. После всех этих лет — Сёльве! Единственный человек на земле, которого он действительно ненавидел. И его пугало то, что ненависть его была настолько велика, что он готов был убить человека, просто похожего на него. Значит, все-таки злое наследство оставило свой отпечаток в его душе! А не только на его внешности! Да, конечно, он всегда знал об этом, у него всегда было желание расправиться с теми, кто вызвал его гнев — но не до такой степени, как сейчас!
Сёльве! Все зло, которое он подавлял в себе столько лет, снова всколыхнулось в нем. Он жил счастливой жизнью, думая, что это компенсирует его горькое детство.
Но нет! Все вернулось к нему назад. Самое плохое было в том, что он по-прежнему жаждал отомстить Сёльве.
«Да поможет нам Бог, — подумал Хейке. — Я не должен злиться на него, не должен, не должен!»
— Теперь уже не так тепло, — произнес слабенький голосок.
Очнувшись от своих мыслей, Хейке быстро убрал руки. И, взглянув на это жалкое, маленькое создание, он почувствовал, что волна горечи, ненависти и мстительности отхлынула.
— Сейчас увидишь, как будет тепло! — сказал он с победоносной уверенностью в собственных силах. — Держись покрепче!
Маленький Йолин понял его буквально и изо всех силенок вцепился в край постели. Но в этом не было необходимости, потому что теперь Хейке чувствовал себя сильнее, чем когда- либо. Силы зла превращались в нем теперь в силы добра и мощным потоком устремились через его руки к ребенку. Любовь, сострадание, желание помочь другому — все это настолько согрело его руки, что он сам чувствовал исходящий от них жар, а мальчик от удовольствия засмеялся.
— Ой, как чудесно! Как приятно покалывает в голове!
— Это хороший признак, — с улыбкой сказал Хейке, и его желтые глаза засветились таким теплом, что у мальчика на глазах выступили слезы.
Не так уж много добрых людей встречал он в своей жизни. Его отец, Мадс Йолинсон, считал его жалким нытиком, постоянно страдающим головной болью. А Терье он боялся больше смерти.
Эскиль явился светочем в его жизни. Он был почти таким же добрым, как и его мать. Отец же Эскиля, этот огромный мужчина с чудесными, светящимися глазами… В целом мире не было более прекрасного и доброго человека, чем он.
— Ты думаешь, я смогу выздороветь? — спросил мальчик.
— Мы сделаем все возможное для этого, — успокоил его Хейке. Немного помолчав, мальчик застенчиво произнес:
— Я не хочу здесь жить.
«На этот счет я ничего не могу тебе сказать», — подумал Хейке.
А Йолин продолжал:
— Эскиль — мой друг. Он сказал, что заберет отсюда меня и маму.
— И будет совершенно прав, — ответил Хейке. Мальчик сделал глубокий, медленный вздох, словно почувствовав огромное облегчение.
9
