Он может рассказать о себе какую-нибудь небылицу… Стать совсем другим человеком. Придумать себе имя… А потом отправиться дальше, к Ночному Архипелагу…
Тогда все-таки придется заехать на Малышку и оставить у тетки прощальное письмо. Потому что если Нила может через день утешиться, то мать – совсем другое дело, пусть знает, что Варан не утонул и его не съели…
Очень низкий, едва уловимый звук прокатился над водой. А может, под водой; вздрогнул корпус лодки. Варан прислушался. Тишина; туман съедает звуки.
Никто из рыбаков не видел Утробу, донного дракона. А кто говорит, что видел, – брехуны; Утроба, любимое детище Шуу, ходит вдали от населенных островов. Утробой пугают детей; правда, когда поверх тумана наваливается темнота, в Утробу верится легче, чем дома перед очагом.
Варан приложил два пальца к губам. Вряд ли этот излюбленный старостой жест сможет помочь ему – но все-таки…
Он осторожно улегся на дно лодки, под брезент. Пусть Утроба ходит рядом – она слепая и чует только движение либо тепло. Лодка сидит в воде неподвижно. Варан в сытушьей шкуре мало отличается от большой рыбины… Пусть лодка стынет под дождем…
Варан закрыл глаза – и увидел дороги на древесном срезе. Они становились больше, тянулись дальше, превращались в настоящие и лежали не на воде, а на твердой обитаемой земле…
Он увидел, как винт прорывает облака.
И уснул.
Наутро водосборник был полон дождевой воды. Варан напился, слил остатки во флягу и доел домашние припасы. Ему было спокойно и привольно как никогда, вот только спина ломила и затекшие ноги требовали движения.
Он взялся за весла и греб, пока серые облака над головой не почернели. Туман пошел прорехами, и в одну из дыр Варан разглядел очертания близких скал.
Металлическая рыбка не обманула его.
Над водой стелился дым; Варан закашлялся. На берегу у причала никого не было, кроме пары совсем маленьких мальчишек в сопровождении няньки, – старшей сестры, играющей сама с собой «в камушки» и потому не замечающей ничего вокруг. Тот из карапузов, кто был тверже на ногах, кормил песком другого, который передвигался на четвереньках.
Варан привязал лодку. Девочка наконец-то оторвалась от игры, в ее мутном взгляде скользнула заинтересованность:
– Ты че?
– Ниче, – ответил Варан.
Ощущать твердую землю под ногами было приятно, но при мысли о том, что вот сейчас придется идти в поселок, дышать дымом, разыскивать тетку и ждать, пока она прочитает письмо отца, – при неуклюжей этой мысли Варану сделалось тоскливо. Только что обретенная свобода висела, казалось, на волоске; а если лодку уведут?..
У самого причала стоял железный ящик без крышки. «Почта», было нацарапано на ржавеющем боку. Рудокопы любили нововведения; Варан заглянул внутрь.
Горка исцарапанных раковин. «Кр Кл Моркам Лина сестра понесла». «Кр Кл Семовихе Мать пришли денег». «Седое Крыло Лещам работа есть привет Труш»…
Девчонка продолжала таращиться, не обращая внимания на то, что оба ее подопечных уже барахтались в холодных волнах.
– Гляди, потонут, – сказал Варан.
– Не потонут, – беспечно возразила девчонка. – Ты откуда?
– С неба, – Варан указал пальцем на черные задымленные тучи.
Девчонка выкатила глаза:
– Да-а?
Варан отыскал на песке большую раковину, щербатую, но вполне годную для письма. Нашел в лодке гвоздь, сел на край причала, вывел мелко, но очень разборчиво: «Кр Кл винтовому 3».
Рука слушалась с трудом – со времени обучения грамоте он почти ничего не писал.
«Жив уплыл не бойтесь В».
Потер написанное пальцем. Полюбовался оттенками перламутра. На Круглом Клыке нет никакого почтового ящика – всем известно, что Карп читает письма, прежде чем передать адресату…
Ну и пусть читает.
Варан забрался в лодку и тут только вспомнил, что еды больше нет, а сырая рыба – сомнительное лакомство, причем ее нужно еще поймать.
– Эй! – обернулся он к девчонке. – Репса принести можешь?
– Лепешку? – с готовностью уточнила та. – А что дашь? Варан порылся в ящике со всякой мелочью. Нашел красивое грузило в форме капельки:
– А вот.
– Фу, – девчонка сморщилась. – У меня таких железяк – завались!
Это Малышка, понял Варан с опозданием. Железкам тут знают цену…
