Голос у капрала оказался таким же грязным, как и весь его немытый облик. Меня прямо передернуло от омерзения.

— Капитан, этот человек с нами не полетит, по крайней мере, не раньше, чем помоется, — решительно заявила Зайда. — Иначе я скину его с борта челнока прямо в воздухе, и тогда не говорите, что я не предупреждала. От него весь салон провоняет, а нам еще им пользоваться.

Омерзительная вонь била волнами, казалось нарастая с каждой секундой, — но как такое может быть? Я невольно попятился, стараясь увеличить дистанцию между собой и капралом, а рука машинально легла на рукоять игольника, прикрепленного к правому бедру. Очень захотелось пустить его в дело, чтобы избавить мир от такого урода.

«Лайнус, тебе придется еще поднажать, — попросила тавеллианца Зайда. — Иначе мы все запачкаем салон твоего любимого челнока блевотиной».

«Да, точно! Пусть убираются оба, и как можно быстрее, — сварливо присоединился я. — Сил нет терпеть эту вонючку!»

— С этим парнем и впрямь проблемы, — поморщился капитан, зажимая короткими пальцами пуговку носа — даже его проняло. — Капрал, тащи парня обратно, доставишь на базу самостоятельно. Глаз с него не спускай. Возьмешь мой личный глайдер.

— Есть, мой капитан!

Капрал развернулся и потопал восвояси. Как мне показалось, с облегчением. С чего бы это?

— Да парня-то как раз можно оставить, — покачала головой Зайда.

— Вы не в ситуации, — просветил капитан. — Капрал так разволновался именно из-за него.

— Вонь и волнение — это что, синонимы, капитан?

— В данном случае — в точку. Все, хватит разговоров, взлетаем.

— Так вы все-таки с нами, капитан? — хмыкнул я.

— Раз вы так переживаете за целостность своего корыта, а помощник лететь не может, придется мне, так сказать, проконтролировать ситуацию на должном уровне.

«Зайда, он нам точно нужен? Он ведь боится, что мы вместо следования на базу свалим на орбиту, и недалек от истины».

«А ты думаешь, Лайнус зря старается? Капитан нам не помешает. Если захочет нас подставить, то и сам пострадает».

«Ясно. Здравая мысль».

Через минуту мы уже сидели в креслах салона, пристегнувшись ремнями.

Оборудование терминала включать не пришлось, транспортный колодец помогает только для выброса за пределы атмосферы. Так что с мягким толчком челнок оторвался от терминала на собственных стартовых антигравах и пошел с ровным ускорением на маршевых движках, плавно набирая высоту. Квадрат космопорта стремительно провалился вниз и уже через несколько секунд пропал из виду. По привычке я наблюдал за полетом, присоединившись к навигационной системе челнока и скачивая информацию с обзорных камер, встроенных в обшивку судна. С трехкилометровой высоты озеро Нежное, промелькнувшее снизу, показалось небольшим водоемом. Затем мы устремились через долину, причудливо сформированную игрой природных сил в форме растопыренной человеческой пятерни, к гряде невысоких гор, окаймлявших подушечки пальцев — ровные вытянутые участки низменности, почти в любое время года окутанные легким туманом из-за бьющих из-под земли гейзеров.

Туманная долина — моя родина.

До сих пор вся «жилая площадь» планеты сосредоточена именно здесь, в виде небольших поселков среди зеленовато-желтых холмов и зеленых лоскутов посадок адаптированных культур…

Все было так знакомо…

Однако вид долины взволновал меня не больше, чем вид любой другой планеты, на которых мне доводилось бывать в торговых рейдах Кассида. Догадки о том, что же именно военные соорудили на месте бывшего ремонтного комплекса общины и что, вообще, черт возьми, происходит, к чему эта спешка и изменения в планах командования базы, казались занимательнее воспоминаний из прошлого.

Я мог бы влезть в сеть военной базы с легкостью, которая и не снилась их службе безопасности, чтобы прояснить интересовавшие меня вопросы. Но это нужно было делать на несколько минут раньше, пока не накрылась связь, а в тот момент голова была занята другой проблемой — встречей с родственниками. Так что когда возникла реальная необходимость вытащить нужную информацию на свет, оказалось поздновато. Корить себя за это бессмысленно. Всего в жизни невозможно предусмотреть. Теперь придется выяснять на месте, что к чему, только и всего.

Но самое главное — почему молчит Кассид?

Замедлив шаг «Миссионера», Шайя наблюдала, как винтокрыл на скорости приближается к перекинутому через пропасть мосту. Для переправы на ту сторону грузовоз вполне мог обойтись воздушными винтами, просто расположение моста совпало с его маршрутом. Мост был нужен для более «приземленной» техники. Во-первых, не каждый робот, оснащенный прыжковыми двигателями, сможет преодолеть такой провал, не говоря уже о тех, кто такого оборудования лишен. Во-вторых, опасное и нецелесообразное занятие — жечь топливные ресурсы и парить над бездной, испытывая судьбу. В-третьих, кроме роботов есть еще масса техники, использующей для парения антигравитационный привод, а им нужна поверхность, от которой они смогут отталкиваться — уж такая специфика, ничего не поделать. Над бездной антиграв буквально теряет под собой опору. Именно поэтому мост, скроенный из легких и прочных металлических ферм, способных выдержать вес тяжелого боевого робота, охраняли два «Кротоса» — как важный стратегический объект.

К месту говоря, по мнению Шайи, Адская пропасть — довольно странное явление даже на взгляд человека, далекого от геофизики. Если ущелье, по которому пролегал маршрут отряда, было создано работой вполне обычных природных сил — вода, ветер и температурные колебания вкупе с геологическими процессами, то Адская пропасть — нечто сверхъестественное в своей жуткой красоте и геометрической правильности линий. В местной сети Пустоши бродит легенда о древних богах, сражавшихся в этих горах миллионы лет назад. Этакий приятный мифологический оживляж, тешащий самолюбие местного населения, попытка придать своей планетке ореол загадочности и избранности. Словом, боги промахнулись и вонзили в землю гигантские топоры, разрубив горы крест-накрест. По одному из менее глубоких разрезов пролегало ущелье Двух Рук, а другой разрез являлся Адской пропастью, которую сейчас и пересекал винтокрыл. Постоянно затянутое плотной пеленой клубящегося тумана, дно пропасти никогда не просматривалось, но туман еще можно было как-то объяснить — в двух километрах справа от «Миссионера» находился гигантский водопад, скрытый сейчас от наносенсоров горными складками. Там пропасть расходилась на полукилометровую ширину и мощные потоки воды, срываясь с кручи в бездну, с неутомимой яростью бились по пути о многочисленные каменные зубья, ощерившиеся навстречу из отвесной стены, рождая тем самым непрерывную реку словно бы кипящей водяной пыли. Сложнее было объяснить происхождение самой пропасти, точнее ее неестественно правильную форму и глубину. Ширина в полкилометра на водопаде, и уже всего восемьдесят метров в районе моста. А еще через семь километров, продолжая сужаться, разлом сходил на нет. И на всем протяжении — совершенно отвесные стены. Выветривание пород оставило свой неизбежный след, выщербив и искривив края пропасти, но чем ниже, тем ровнее становились стены, пока не исчезали в тумане на километровой глубине. Наверное, недаром местные сочинили легенду о богах — природными процессами объяснить образование такой пропасти трудно…

Отвлечься красотами пропасти все равно не получалось.

Когда несколько минут назад с Дымом прервалась связь, Шайя едва не повернула назад. Но сенсоры еще долго ловили звуки боя: Дым был жив и сражался. Труднее всего стало после того, как бой затих. Варианты в голове прокручивались разные: Дым остановил чужаков и сейчас догоняет колонну победителем или отступает и его преследуют, выдерживая безопасную дистанцию, потому что он все-таки врезал гадам