Из него следовало, что город Палос в течение десяти дней должен поставить под начало Кристобаля Колона две боевые каравеллы[10]. Команды этих судов будут получать обычное для военного флота жалованье, причём им уплатят за два месяца вперёд. Далее следовал перечень необходимого снаряжения, а заканчивался указ перечислением наказаний, ждущих тех, кто осмелится не повиноваться их величествам.

Если владельцы кораблей сразу погрустнели, поскольку выбор мог пасть на их каравеллы, то моряки радостно загалдели, предвкушая, как они потратят полученное вперёд жалованье.

Обманутый их энтузиазмом, Колон в прекрасном настроении вернулся в Ла Рабиду.

В тот день он принял двух посетителей. Первым появился рослый мужчина лет тридцати, одетый небогато, но державшийся весьма уверенно. Он назвался Васко Аранда, заявив, что он совладелец недавно затонувшего корабля. Это происшествие, добавил он, лишило его средств к существованию. В море он уже десять лет, пять последних прослужил на военных кораблях Испании, сражавшихся с алжирскими пиратами. Его заслуги не остались незамеченными, он был назначен капитаном корабля, а потом стал его совладетелем. Оставшись без корабля, он потерял не только деньги, но и работу. И теперь он готов на всё, чтобы вернуть себе прежнее положение в обществе.

Колон выслушал его благосклонно. А ещё более завоевал Аранда расположение адмирала, полностью поддержав идею экспедиции к заморским землям.

— Я не прочь рискнуть. Кто не рискует, тот не выигрывает. А большой выигрыш требует и большого риска. Если вы наймёте меня, я могу привести шесть матросов моей бывшей команды. Они здесь, в Палосе, и пойдут за мной хоть в ад.

— Надеюсь, нам не придётся плыть так далеко, — улыбнулся Колон.

— Куда бы вы ни плыли, я отвечаю за этих парней. Меня знают большинство владельцев кораблей Палоса. Они могут подтвердить мою репутацию.

Колон тут же сообразил, что едва ли он найдёт лучшего офицера по вербовке команды, и предложил Аранде эту должность, пообещав, что по выходе в море определит его если не капитаном одного из кораблей, то на какую-нибудь высокую должность.

Визит Аранды Колон воспринял как добрый знак. Ему уже казалось, что моряки Палоса будут драться за место на его каравеллах. В такой вот эйфории он принял Мартина Алонсо Пинсона.

— Ваш давний друг, — представил его фрей Хуан, — который желает вам только добра и в котором вы можете обрести верного помощника.

— Вы долго отсутствовали, — Пинсон крепко пожал Колону руку, — но, как видно, не теряли времени даром, судя по тем полномочиям, которыми наделили вас их величества.

Приор уговорил Пинсона остаться на ужин. И тот не уставал улыбаться и сыпать комплименты. Когда же братья-монахи удалились, Пинсон перешёл к делу.

— Мне кажется, вы подвергаете себя отчаянному риску, отправляясь в неведомое только на двух кораблях.

— Большего мне не дали.

— Но только два корабля! — Пинсон покачал головой. — Слишком опасно. Если один затонет, вы будете полностью зависеть от второго. Благоразумный человек так бы не поступил. Я даже опасаюсь, что многие моряки из-за этого откажутся участвовать в экспедиции.

Но Колон, вдохновлённый разговором с Арандой, не разделял сомнений Пинсона.

— Я не ожидаю никаких проблем с вербовкой команд моих каравелл. Помимо плавания, есть ещё шанс сказочно разбогатеть. Такое предлагается не часто.

— Возможно, вы правы. Однако я чувствовал бы себя поувереннее, имея большее число кораблей. Даже третий существенно снизил бы риск.

— Согласен с вами. Но, как вы, наверное, слышали, их величества выделили мне два корабля.

— Так почему бы вам самому не снарядить третий корабль?

Колон помнил последний разговор с Пинсоном в Ла Рабиде. Кстати, в договоре имелся пункт, согласно которому Колон имел право взять на себя одну восьмую часть общих расходов на экспедицию с соответствующей компенсацией в виде одной восьмой ожидаемых доходов. Его ввели для того, чтобы ублажить гордость адмирала. Благодаря этому пункту никто не мог сказать, что Колон решил прокатиться в Индии на чужом горбе, не заплатив ни гроша. Но он не собирался говорить об этом Пинсону. По-прежнему Колон относился к преуспевающему купцу с нескрываемым подозрением. Согласиться с участием такого человека в экспедиции означало рискнуть частью славы, которую Пинсон обязательно потянет на себя. А до славы Колон был не просто жаден. Он полагал, и вполне справедливо, что вся она должна достаться только тому, кто задумал этот грандиозный проект. И Колон ответил весьма уклончиво.

— Если я снаряжу корабль, то мне придётся взять себе часть прибыли, полагающейся их величествам.

— Конечно. Но едва ли их величества станут возражать, учитывая, что увеличение количества кораблей резко повысит шансы на успех.

— Вполне возможно, что им это не понравится, — гнул своё Колон. “Уж Фердинанду наверняка”, — мысленно добавил он.

— Если и так, вы должны подумать о себе, — настаивал Пинсон. — Вы же рискуете жизнью. Добавьте ещё один корабль к вашей эскадре, и риск резко уменьшится.

— Мне кажется, это разумно, дон Кристобаль, — вмешался приор. — Я думаю, вы поступите мудро, прислушавшись к сеньору Пинсону.

— О, я его слушаю, благодарен ему за работу. Но едва ли в моей власти изменить решение их величеств.

— Что-то мне не верится, — не унимался Пинсон. — Вам нужно лишь сообщить им о том, что сами снарядите третий корабль. Помните, как я сразу поддержал ваш проект? И по-прежнему верю в его осуществление. У меня есть для вас корабль, маленькая крепкая каравелла, полностью снаряжённая и готовая ко всем превратностям дальнего плавания. Одно ваше слово, и она будет в полном вашем распоряжении вместе с надёжной командой. Все эти люди плавали со мной раньше и готовы плыть сейчас.

Синие глаза Пинсона буравили Колона.

— Я тронут вашей верой в меня, — с холодной вежливостью ответил Колон. — Она придаёт мне силы. Но, к моему великому сожалению, в данной ситуации я не могу принять вашего великодушного предложения.

На лице Пинсона отразилось разочарование. Но он не признал поражения.

— Ситуацию можно изменить. Я в этом убеждён. Подумайте, дон Кристобаль. Я не считаю ваш отказ окончательным. Мы ещё поговорим об этом. Возможно, я смогу помочь вам своим участием в экспедиции.

— Это я понимаю и теперь, — Колон улыбнулся и добавил, всё-таки не желая окончательно рвать отношения с судовладельцем: — Давайте посмотрим, как будут идти дела.

— Давайте, — Пинсон поднялся. — И я надеюсь, что всё пойдёт так, как вы того желаете.

Действительность, однако, опровергла его прогноз. Всё затормозилось. Два дня спустя Колон посетил алькальда Палоса, чтобы узнать, где его корабли. Алькальд, низенький, толстый, грустно покачал головой.

— Тут не обошлось без вмешательства дьявола. Судовладельцы узнали, для чего вам потребовались корабли.

Колон рассердился.

— И что? Они не слышали королевский указ?

— Разумеется, слышали. Но они пришли ко мне с протестом, потому что должны поставить два корабля для обычного плавания сроком на один год. Вы же предлагаете совсем иное. А послать корабли в неведомое — всё равно что расстаться с ними навсегда. Слишком малы шансы на возвращение. Поэтому в данном случае речь идёт не о предоставлении кораблей по распоряжению их величеств, а о конфискации. А в штрафе, наложенном на город, об этом ничего не говорится.

— Всё это пустая болтовня. У них есть указ, и закон требует повиновения. В Палосе представитель закона — вы, сеньор. И я полностью полагаюсь на вас.