Вернувшись, он привёз не только требуемый указ, но и решительного офицера, призванного проследить, чтобы указ исполнялся незамедлительно.

В результате Палос взбунтовался, и Колон, попытавшийся выступить перед моряками, едва не лишился жизни. На площади, неподалёку от церкви святого Георгия, на него набросилась толпа, возглавляемая Расконом, владельцем каравеллы, которую власти намеревались отдать Колону. Он кричал:

«Смерть авантюристам! Переломаем ему кости! Сбросим его в море! Смерть слуге дьявола!»

Колон отступил к церковной стене, выхватил меч.

— Я, значит, слуга дьявола! — проревел он. — Клянусь святым Фердинандом, сейчас я отправлю в ад всех, кто этого хочет!

Сверкающее лезвие заставило остановиться нападающих, вооружённых только ножами. Но, наверное, Колон нашёл бы смерть на площади Палоса, не подоспей на помощь Аранда с его шестью матросами.

Благодаря им Колону удалось уйти целым и невредимым, под свист улюлюкающей толпы.

По всему выходило, что он потерпел поражение. Этими невесёлыми мыслями он поделился с Арандой, но тот резко возразил.

— В Палосе — возможно. Но Палос не единственный порт Испании. В других вы найдёте больше мужества и меньше интриг.

— Но ни один из этих портов не должен поставить две каравеллы, — напомнил Колон. Он, не без основания, опасался, что осторожный и жадный король Фердинанд не уступил бы желанию королевы послать экспедицию в Индии, если б корабли не достались столь дёшево. Размышляя об этом, Колон пришёл к выводу, что неудача в Палосе ставит крест на его замыслах.

Он обсуждал с приором возникшую ситуацию, когда в Ла Рабиду в очередной раз пожаловал Мартин Алонсо. Колон и фрей Хуан сидели за маленьким столиком, на котором стояли тарелка с оливками и кувшин вина, в прохладе увитой виноградом беседки. Направо открывался вид на порт Палоса, гавань с многочисленными кораблями. Уже начался прилив, и рыбачьи лодки возвращались с богатым уловом. Колон смотрел на корабли, как посаженная в клетку птица на манящее синее небо.

— Я вижу себя орудием в руке Господа, предназначение которого — донести до неведомых ранее земель Его святое слово. И мне совершенно ясно, что и сатана не сидит сложа руки, а всячески пытается помешать мне.

— Если это не просто слова, сын мой, — ответил фрей Хуан, — если вы действительно в это верите, то вам нужно набраться терпения, поскольку нет сомнений в том, что в конце концов Бог обязательно победит.

— В конце концов да, но когда это случится?

— Когда будет угодно Господу нашему.

Вот тут-то на дороге, выходящей из соснового леса, показался Пинсон. Процветающий купец, в тёмно-вишнёвом камзоле из прекрасного камлота, он держался чуть ли не с достоинством придворного. Он выразил Колону своё негодование по поводу случившегося на площади и поблагодарил Бога, что адмиралу не причинили вреда.

— У моряков Палоса головы забиты суевериями. — Пинсон пододвинул стул, сел. — Им кажется, что дорога в ад идёт через океан. Они населяют его просторы чудовищами, гоблинами, василисками, охраняющими свои владения от непрошеных гостей. Нет смысла говорить с ними языком логики. Нет смысла спрашивать, как спросил я — а видел ли кто хоть одно чудовище? Они отвечают вопросом на вопрос. Если я верю, что океан безопасен, почему не плыву сам? — Он пожал плечами и широко развёл руки.

— Ответ прост, — улыбнулся фрей Хуан. — Капитан не может плыть без команды.

— Мои слова, — кивнул Пинсон. — Но они смеются надо мной, говоря, что я нашёл бы себе команду, если бы отправился в это плавание на собственной каравелле.

— И им можно в этом поверить? — спросил приор.

— Кто знает? Ничего определённого здесь не скажешь, проверить их можно только делом. Но мне представляется, что моряки пойдут за мной, — как бы между прочим заметил Пинсон, выбирая оливку с блюда.

Колона, разумеется, не обмануло это нарочитое безразличие. Пинсон вновь ставил вопрос о своём участии в экспедиции. Не случайно он выбрал и момент, по всей видимости подготовив бунт на площади у церкви святого Георгия. Колон видел в нём не только влиятельного купца, но и тайного врага, возможно самого опасного из тех, о ком говорил Аранда.

У более простодушного фрея Хуана, наоборот, не возникло никаких подозрений. Он лишь понял, что Пинсон предлагает Колону выход из тупика. И торопливо выплюнул изо рта пару оливковых косточек, чтобы они не мешали ему говорить.

— Как я помню из нашего чуть ли не первого разговора, сеньор Пинсон, вы хотели участвовать в экспедиции на своём корабле. Что бы вы сказали, дон Кристобаль, если б он подтвердил, что это желание у него не пропало?

Колон ответил осторожно, с непроницаемым лицом.

— Но не пропало ли у вас желание, сеньор?

Пинсон также не рванул с места в карьер. Поднял бровь, словно вопрос захватил его врасплох. Вроде бы задумался. А потом красные губы за чёрной бородой разошлись в улыбке, сверкнули белоснежные зубы.

— Кто знает? Сейчас всё не так просто, как раньше. Возникли серьёзные трудности. Сегодняшняя потасовка на площади — тому свидетельство… — Его синие глаза встретились со взглядом Колона, на губах продолжала играть улыбка.

Колон конечно же понимал, куда клонит Пинсон. Тот по-прежнему хотел плыть в Индию, но теперь его интересовало, на каких условиях. Как купец, он не мог не позаботиться о собственной выгоде.

— Весь вопрос в том, сможет ли ваше влияние преодолеть страхи моряков Палоса? — ответил адмирал.

— Кто знает? — последовало вновь. А после продолжительной паузы Пинсон добавил: — Полной уверенности у меня нет. Но думаю, что найду достаточно людей для укомплектования команд, заявив об участии в экспедиции. Пока, разумеется, это лишь предположения.

— Но вы готовы их проверить?

— Пожалуй, что да, — последовал неспешный ответ. — Если вы согласны принять мою помощь, разумеется, гарантируя соответствующую компенсацию.

— За полную компенсацию я ручаться не могу. По договору с их величествами мне дозволено субсидировать из собственных средств до одной восьмой суммы расходов на экспедицию. В этом случае мне отойдёт восьмая часть прибыли.

— Одна восьмая? Но, предоставляя в ваше распоряжение третий корабль, я имею право рассчитывать на треть.

— Справедливо. Но в договоре нет речи о третьем корабле. Только об одной восьмой части затрат на экспедицию. Это всё, что мне положено. Как вы видите сами, корона не желает расставаться с ожидаемой добычей и даже восьмая часть далась мне с большим трудом.

— А вы не хотите пересмотреть эти условия?

— Только в том случае, если решусь просить владык Испании снаряжать экспедицию из другого порта. По правде говоря, Палос не заслуживает тех благ, которые принесёт ему открытие Индий.

Это был тонкий ход. Колону удалось напугать Пинсона, ясно дав понять, что другого случая отправиться за моря может и не представиться. И принимать решение необходимо тотчас же, не откладывая до лучших времён.

Пинсон огладил бороду.

— И какой, по-вашему, будет восьмая доля добычи?

Тут уж улыбнулся Колон, пожал плечами.

— И вы меня спрашиваете? Должно ли мне объяснять вам, что мы найдём или ничего, или несметные богатства. А я уверен в своей правоте, как, похоже, в вы, сеньор Пинсон.

Мартин Алонсо забрал бороду в кулак, погрузившись в раздумье.