начал орать и на меня, и мы погрузились в автобус и поехали.

Со времен школы для психов люди всегда орали на меня: и тренер Феллерс, и тренер Брайант, и их амбалы. и теперь в армии. Но вот что я вам скажу — в армии на меня орали громче, дольше и противней, чем где бы то ни было! Они ВЕЧНО были недовольны. Кроме того, их никогда не интересовали мыслительные способности людей — они больше напирали на разные части тела и всякие процессы, сопутствующие пищеварению. Чаще всего, прежде чем орать, они называли тебя «жопой» или «засранцем». Иногда я думал — а не служил ли Кертис в армии до того, как начать играть в футбол?

Мы протряслись в автобусе наверно не меньше ста часов, и прибыли в Форт Беннинг, что в Джорджии, и я подумал — 35:3! Это счет, с которым мы обставили «Псов Джорджии». Условия в казарме были немного получше, чем в Обезьяннике, зато еда хуже. Правда, жрать давали до отвала.

А в остальном, на протяжении нескольких месяцев от нас требовалось только делать то, что нам говорили и выслушивать их крики. Если мы делали что-то не так, то нас просто заставляли куда-нибудь бежать или чистить туалеты. Еще нас учили стрелять из ружья, бросать гранаты, и ползать на животе. Главное, что мне запомнилось, что никто не мог делать это ловчее, чем я, и этому я был очень рад.

Сразу, как только мы прибыли, мне дали наряд вне очереди. потому что я случайно прострелил бак в водокачке во время учебных стрельб. Только я пришел на кухню, оказалось, что повар заболел или что-то такое еще, и кто-то мне говорит:

— Гамп, сегодня ты будешь готовить!

— Что такое мне готовить? — спрашиваю я. — Я раньше никогда ничего не готовил.

— Неважно, — отвечали мне. — Тут тебе не отель «Ритц». Понял?

— Почему бы тебе не сделать картофельный суп с тушенкой? — вмешался кто-то. — Это самое простое.

— Из чего? — спросил я.

— Ну посмотри, что там есть в холодильнике, — говорит тот парень. — Что у видишь, волоки на кухню и отвари.

— А что, если получится невкусно? — спросил я.

— Хрен с ним. Ты что, ел тут когда-нибудь что-нибудь вкусное?

В этом смысле, он был прав.

Ну, тогда я стал волочь все из кладовки. Там были бобы, консервированные помидоры, персики, бекон, рис, мука, картошка и прочее. Я собрал это все, и спросил кого-то из парней:

— А в чем готовить-то?

— В шкафу лежат всякие кастрюли, — говорит тот парень. Но в шкафах были только маленькие кастрюли, картошку на две сотни парней в них не сготовишь.

— А почему бы тебе не спросить у лейтенанта? — спросил кто-то.

— Он на учениях, — ответил другой парень.

— Да, — сказал первый, — когда ребята вернутся назад, они будут голодны, как звери. Так что думай, парень, думай!

— А как насчет этого? — сказал я, показывая на огромный стальной котел шести футов высотой и пяти футов шириной в углу кухни.

— Это? Да это же чертов водонагревательный котел. Там готовить нельзя.

— Вот как, — говорю я.

— Ну, не знаю. Но на твоем бы месте я бы туда не полез.

— Но он же горячий, и вода в нем есть, — говорю я.

— Делай, как знаешь. — говорят они. — У нас своей работы полно.

Ну, и я и начистил картошки, бросил ее и все мясо, что смог найти, в этот котел, добавил луку, моркови, и вылил бутылок десять кетчупа и горчицы. Примерно через час, запахло готовой картошкой.

— Ну, как там наш ужин? — спросил кто-то.

— Надо попробовать, — отвечаю я.

Поднимаю я крышку, и вижу, что там все кипит, пузырится, и время от времени на поверхности появляется луковица или картофелина.

— Дай-ка я попробую, — говорит один из парней, взял кружку и зачерпнул супа.

— А, еще не готово, — сказал он. — Я бы на твоем месте прибавил жару, парни вернутся с полигона с минуту на минуту.

Я прибавил жару, и точно. парни стали прибывать с полигона — слышно было, как они моются в душе и переодеваются, ясно, что вот-вот начнут собираться в столовой.

А суп еще не была готов. Я еще раз попробовал, и понял, что кое-что еще не совсем сварилось. Из зала сначала слышалось какое-то недовольное бурчание, но скоро ребята начали колотить ложками по тарелкам — тут я еще прибавил жару.

Еще через полчаса они колотили ложками по столу, словно заключенные в тюряге, и я понял, что надо ускорить процесс, и еще прибавил жару.

И пока я там сидел, не зная, что делать и нервничал, в дверях появился сержант.

— Что тут происходит? — спросил он. — Где еда для людей?

— Почти готова, сержант, — ответил я, и в этот момент котел зашипел, как змея. С одной стороны начал выходить пар, а снизу одна из ноже вдруг оторвалась от пола.

— Что такое?! — завопил сержант. — Ты что, готовишь что-то в водонагревательном котле?

— Это ужин, — ответил я, и сержант удивленно уставился на меня. Потом у него вид стал такой, как сразу перед аварией, а потом котел взорвался.

Что было потом, я точно не помню. Помню только, что снесло крышу столовой и вылетели все стекла и двери.

Ну, еще посудомойщика влепило в стену, а того парня, что складывал вымытые тарелки в стопки, подбросило в воздух и он полетел, точно Карлсон.

Каким-то чудом мы с сержантом остались целыми и невредимыми, потом говорили, что так бывает при взрыве гранаты, когда ты так близко от нее, что тебя даже не задевает осколками. Ну, только с нас сорвало все одежды, кроме поварского колпака с моей головы. Ну и еще нас с ног до головы заляпало картофельным супом. Вид у нас был такой…. ну, даже не могу точно сказать, какой, только очень, очень странный.

И еще поразительно, что с теми, кто сидел в столовой, тоже ничего не приключилось. Они так и остались сидеть за столом, словно контуженные, только их тоже заляпало картошкой. Ну так ведь они сами устроили такой шум из-за того, что им вовремя не подали жрать!

Тут в столовой внезапно появился дежурный офицер.

— Что такое! — заорал он, — что здесь у вас такое творится!? — Тут он заметил нас с сержантом и заорал:

— Сержант Кранц! Это вы?!

— Гамп! Котел! Суп! — тут он слегка пришел в себя и схватил со стены секач для мяса.

— Гамп! Котел! Суп! — завопил он и погнался за мной с секачом. Я рвану ил двери. и он помчался за мной по плацу, и гнался сначала до здания Офицерского собрания, а потом и машинного парка. Ну, я, конечно. его обогнал

— это же моя профессия — но главное, я не сомневался — на этот раз я его чем-то сильно допек.

Осенью в казарме вдруг раздался звонок — это звонил Бабба. Он сказал мне, что его тоже выгнали с физкафедры, потому что с ногой у него было все хуже и хуже. Но звонил он для того, чтобы спросить меня, не смогу ли я приехать в Бирмингем, посмотреть игру с командой Миссисипи. Жалко, что по субботам меня с тех пор, как взорвался котел, всегда назначали дежурить по казарме, а с тех пор прошел уже целый год. Зато я смог послушать репортаж по радио, пока чистил сортир.

К концу третьего периода счет был почти ровным — 38:37 в нашу пользу, и Снейк вел себя героем. Но потом эти парни из Миссисипи сумели сделать тачдаун. Всего за минуту до свистка. Начался четвертый период и у нас больше не было тайм-аутов. Я про себя молился, чтобы Снейк в этот раз не сделал так, как в финале Оранжевого кубка, то есть, не забросил мяча за линию и не испортил игру — но надо же, ИМЕННО ТАК он и сделал!