— Он явно не предполагал, что ему грозит какая-то опасность. Он разговаривал с этим человеком или людьми, а они хорошо знали, зачем он пришел сюда в субботу, — они знали, что скоро здесь появитесь вы.

Ее испуганный взгляд скользнул по шкафам. Она спросила хриплым шепотом:

— А вдруг они еще здесь?

Абрамс отрицательно покачал головой.

— Сомневаюсь. В какой-то момент Арнольд почувствовал опасность, и он мог… — Тони подошел к столу и осторожно переложил лежавшие там бумаги. — Нет, ничего нет. Они бы заметили, если бы он попытался оставить какой-то знак. — Абрамс подошел к телу, наклонился и быстрыми профессиональными движениями обыскал карманы, ботинки, носки, ощупал одежду. — Нет, ничего нет.

Кэтрин стояла подле него.

— Может, нам поискать по всей комнате?

— Нет, надо убраться отсюда, пока не приехал лучший сыщик Нью-Йорка.

Они вышли из комнаты и направились по ярко освещенному коридору. У лифта Кэтрин обратилась к охраннику:

— Кроме Арнольда в ту сторону проходил кто-нибудь?

Охранник отрицательно покачал головой:

— Впрочем, мисс, там же ведь есть еще лестница.

Кэтрин опять просмотрела записи в книге и обнаружила фамилии троих сотрудников фирмы.

— Эти люди здесь?

— Полагаю, что да. Я не видел, чтобы они уходили.

— Спасибо. — Кэтрин взглянула на Абрамса. — Не думаю, чтобы он мог впустить кого-то из этих троих.

— Мне кажется, миновать охранника несложно. Вы его знаете?

— Да. Он работает здесь много лет. Хотя это ничего не значит.

— Да, не значит, — согласился Тони. — Полицейские всегда задают такие вопросы: о новых сотрудниках фирмы, уборщиках, горничных… Это же первые подозреваемые. А в ваших играх все по- другому. Человека вводят в дело за двадцать лет до того, как ему прикажут открыть для кого-то дверь или зажечь свет в критический момент.

— Несколько преувеличено, но…

— И все же Спинелли проверит и охранника, и этих троих ребят.

Они вошли в кабину лифта.

— Я чувствую себя виноватой в смерти Арнольда. Если бы я не попросила его, он не пришел бы сегодня, — сказала Кэтрин.

— Это точно.

— Вы могли бы проявить побольше сочувствия.

— Извините, но это ваше рассуждение — глупость. Если бы сегодня не была суббота, то была бы пятница. Если бы отец Гитлера пользовался презервативами, Арнольду не пришлось бы сторожить британские архивы времен Второй мировой войны в Рокфеллеровском центре. Ну и что?

Они в молчании спустились в вестибюль.

— Мне не хотелось бы столкнуться со Спинелли, — сказал Абрамс.

Пригрело солнце, и улица ожила. Туристы с фотоаппаратами спешили в концертный зал Радио-Сити. Появились любители бега трусцой. Абрамс посмотрел на кроссовки Кэтрин. Подошвы у них были достаточно поношенные.

— Вы бегаете?

— Да.

— А бруклинскую трассу знаете?

— Да. Добегаю обычно до Проспект-Парк. Иногда перебегаю через мост до Хайтс Променэйд.

— До Проспект-Парк я тоже добегу. Это миль двенадцать? Давайте как-нибудь попробуем вместе? — предложил Абрамс.

— Как насчет понедельника? С утра?

— Так у меня в День поминовения выходной?

— Конечно, — улыбнулась Кэтрин.

Молча они прошли несколько кварталов. Наконец Кэтрин спросила:

— Ну, и что теперь?

После небольшой паузы Тони ответил:

— Мне нужно попасть на Тридцать шестую, забрать смокинг и вернуть его в «Мюррей». Затем поехать в Бруклин, просмотреть почту и взять кое-какие вещи, если я собираюсь остаться на Тридцать шестой.

— Как банально и скучно.

— Большая часть нашей жизни проходит в этом.

— Трупы. Угроза национальной безопасности…

— В разгар своей знаменитой австрийской кампании Наполеон послал своему портному в Париж длинное письмо с разносом за то, что тот сшил ему неудобное белье. Жизнь всегда берет свое.

— Послушайте, я сегодня обедаю с Ником. Присоединяйтесь.

— Не могу.

— Я хотела бы обсудить эти события: Бромптон-Холл, смерть Арнольда, покушение на вас.

— Мы и так уже многое с вами обсудили. Давайте подождем данные, которые получит Спинелли, и выясним, что там обнаружат в Лондоне. Мне сейчас хочется поработать с фактами.

— Хорошо, а в ожидании новых сведений не могли бы мы чем-нибудь заняться?

— Мне нужно еще кое-что забрать из химчистки. Кроме того, надо постараться, чтобы нас не убили, так что почаще оглядывайтесь. — Они остановились на Сорок второй улице. — Я возвращаюсь в представительский дом фирмы. А вы куда?

— Если кто-то пытается вас убить, зачем вам оставаться там?

— Разве я буду в большей безопасности в своей квартире?

— Пожалуй, нет.

— Вот именно. Так что не беспокойтесь. Позвоните мне завтра и напомните о забеге, хорошо?

— Подождите.

Кэтрин достала из сумки небольшой клочок бумаги. Тони взглянул на него. Почерком Кэтрин там было написано: 1РЕ 78-2763.

— Это было написано рукой Арнольда в книге выдачи материалов. Но это не номер досье. Запись вам о чем-нибудь говорит?

Абрамс внимательно вгляделся в листок.

— Что-то как будто знакомое… Но что конкретно, вспомнить не могу.

— Его убийцы проявили небрежность, — сказала Кэтрин. — Они не просмотрели как следует эту книгу. Вы были правы: Арнольд почуял неладное и попытался оставить некую информацию. Другого объяснения тому, для чего он занес эти буквы и знаки в строчку, на которой я должна была расписаться, нет.

— Звучит довольно логично.

— Вы знаете, что означает эта запись, Абрамс. Не дурачьте меня.

Он улыбнулся и протянул ей листок.

— Зовите меня Тони.

— Я назову вас как-нибудь похлеще, если вы будете продолжать морочить мне голову. Я откровенна с вами и требую того же по отношению к себе.

Он поднял руки в шутливом испуге.

— Хорошо. Успокойтесь. Это библиотечный код какой-то книги.

— Конечно. Вот и давайте пойдем в библиотеку и посмотрим, какой книге он принадлежит.

— В какую библиотеку мы пойдем?

— В ближайшую. Идем налево.