головой.

— Не надо. Смотри! — Он вытянул руку с ножом и немного засучил рукав пиджака. — Пятна нет. У служителя в туалете был бензол, храни Господь его испанскую душу. Военный истеблишмент очень заботится о том, как выглядит.

Абрамс не сводил глаз с ножа. Торп опустил его и сунул в специальный шов в своих брюках.

— Ну что, мир?

Абрамс кивнул. Торп похлопал по шву, куда спрятал нож, и сказал:

— Пойдем. Я куплю тебе что-нибудь выпить, да и сам не откажусь. — Он надел ботинки.

Взяв свои плащи, они вышли в коридор. Пока они ждали лифта, Торп закурил и заговорил как бы сам с собой:

— Полицейские все время ищут мотивы и улики, вроде, например, манжеты. В нашем деле все по- другому. Нам не обязательно знать имя преступника, это бесполезно. Нам нужно знать имя того, кто его нанял. Мы не стремимся завести дело на убийцу. Мы обычно сталкиваемся с тем, что мотивы убийства или похищения вполне логичны… с нашей точки зрения. Так что мы не говорим о законности. Полиция оперирует понятиями преступления и наказания, а мы — греха и возмездия.

Абрамс ничего не сказал. Торп продолжал:

— Закон о национальной безопасности, принятый в 1947 году, не дает нам права арестовывать и наказывать. Это якобы должно сдерживать нас. Глупая идея. Что же делать с людьми, которых мы не можем арестовать и предать суду?

Абрамс закурил.

— По идее, — не умолкал Торп, — мы должны передавать дела этих людей ФБР, а потом наблюдать за тем, как федеральный прокурор мучается с ними, заставляя адвоката выуживать всю информацию, имеющую отношение к национальной безопасности. Но мы не идем по этому пути.

Подошел лифт. Торп жестом пригласил Абрамса войти. Тот покачал головой. Торп пожал плечами и зашел один. Двери лифта закрылись, а Абрамс остался ждать следующего лифта. Он размышлял: «Если именно Торп убил Карбури, то почему он это сделал?» Абрамс был уверен, что Торп из тех, кто и глазом не моргнет, убивая, и назовет это обычной работой, даже не задумываясь о причинах, побудивших отдать такой приказ. Торп убьет также любого, кто встанет на его пути, кто хоть в малейшей степени будет угрожать его, Питера Торпа, благополучию. Что же это было: официально санкционированное убийство или простое преступление?

Абрамс встретился с Торпом на втором этаже, и Питер повел его в обшитый дубом холл.

— Вы когда-нибудь слышали о специальном отделе по расследованию убийств? — спросил он Абрамса.

Тот подошел к стойке бара, ничего не ответив. Торп встал рядом, поставив одну ногу на металлическую перекладину внизу.

— Так вот, это — группа нью-йоркских полицейских, которые собираются вместе только тогда, когда обнаруживается, что убийство было официально санкционировано. По случайному совпадению все эти полицейские прошли специальную подготовку на одной ферме в Вирджинии. Вы следите за моей мыслью? В общем, не стоит бегать и повсюду об этом рассказывать, потому что можно случайно постучаться не в ту дверь.

Подошел бармен Дональд:

— Привет, мистер Торп. Вечеринка закончилась?

— Точно.

— Как выглядел президент?

— Шикарно. Посмотрите одиннадцатичасовой выпуск новостей. Дональд, нам нужно выпить. Налейте мне «Столичной», и себе тоже, а моему другу — виски.

— Вам виски с чем? — спросил Дональд у Абрамса.

— Со стаканом.

Дональд отошел. Закурив, Торп заметил:

— У меня что-то неладно с желудком.

— Наверное, из-за рыбы.

— Вы мужик нормальный, Абрамс, — улыбнулся Торп. Некоторое время они молчали, затем Торп спросил: — Ну, и что вы думаете об этих стариках, пришедших на вечер?

Абрамс сдержанно ответил:

— Достаточно безобидные. Любят поболтать о политике и о власти, хотя уже давно не имеют отношения ни к тому, ни к другому.

— Я раньше тоже так считал. В действительности они еще при деле. Я их использую в своей работе.

Абрамс подумал: а вот О'Брайен заявил бы, что он, в свою очередь, использует Торпа.

— И в чем же заключается ваша работа?

— Нечто, связанное с внутренней агентурой. Какой у вас рост, Абрамс?

— Шесть футов и два дюйма.

Торп улыбнулся:

— Вы мне нравитесь. Извините за то, что я наговорил вам за ужином.

— Ничего. — Абрамс пригляделся к Торпу. Когда Торп оскорблял его, Абрамс понимал, что лично ему ничего не угрожает. Теперь же он осознавал, что находится в большой опасности.

Дональд принес выпивку. Торп поднял свой стакан:

— Смерть врагам нашей родины!

— Шалом, — отозвался Тони. Оба замолчали.

Бармен перегнулся через стойку и тихо сказал Торпу:

— Ваше послание дошло до того человека. — Торп кивнул и подмигнул. Дональд сказал уже громче: — Знаете, я подумал о том, о чем вы говорили… насчет четвертого июля…

— Отлично. Нам нужен хороший бармен в поместье на Лонг-Айленде. Вы готовы помочь?

Дональд немного смутился:

— Да… Конечно.

Торп обернулся к Абрамсу:

— Сможете сохранить это в тайне? Я собираюсь предложить Кейт выйти за меня замуж. Свадьбу планирую на четвертое июля.

— Поздравляю.

— Спасибо, — с отсутствующим видом ответил Торп.

Абрамс огляделся. Все как и должно быть в клубе: лампы с зелеными абажурами, на стенах картины с изображением лошадей, а в углу возле бара — группа мужчин. Абрамс поднялся и застегнул пальто.

— Пора идти.

Торп взял его за руку.

— Вы говорили с кем-нибудь об этом деле за пределами фирмы?

Абрамс подумал, что прозвучавший вопрос был как раз из тех, после которых стреляют в голову. Он вырвался из цепких рук Торпа и направился к двери. Торп последовал за ним. Они спустились по лестнице, и Абрамс зашел в телефонную будку. Он вышел из нее через несколько минут.

— Позвонили в полицию? — спросил Торп.

— А следовало бы, между прочим, — сказал Абрамс, — хотя бы для того, чтобы порадовать О'Брайена.

Они вышли на улицу и остановились под серым навесом. Дождь продолжал шуметь в темноте.

Торп снова заговорил:

— Вы собираетесь переночевать в городе?

— Возможно.

— А сейчас возвращаетесь в Штаб?

— Только если то же самое сделаете и вы.

Швейцар остановил проезжавшее мимо такси, и они оба сели. Торп достал из кармана две длинные сигары в деревянных цилиндрах.