— Я покраснел?

— Нет.

— А чувствую себя так, будто покраснел.

Она махнула рукой.

— Ну, хватит пока о делах. Хотите потанцевать?

— Мы будем глупо выглядеть: оркестр уже прекратил играть.

— Ах, да… — Кэтрин рассмеялась, оглядевшись вокруг.

— Могу я задать вам лежащий на поверхности вопрос, мисс Кимберли? — спросил Тони. — Почему бы вам не привлечь к этому делу настоящих профессионалов?

— Это сложно. Через некоторое время спросите-ка об этом мистера О'Брайена… Кстати, вы можете называть меня Кэтрин. — Ее губы тронула улыбка.

— Да, ведь мы с вами танцевали. А как я должен буду называть вас во вторник, на фирме?

— Когда мы танцуем, то Кэтрин. В других случаях — мисс Кимберли.

Абрамс не смог бы сказать с уверенностью, что ему нравится ее чувство юмора.

Абрамс увидел, что Торп сидит один за столом. Он подошел и сел на свое место.

Торп пристально посмотрел на Абрамса и произнес:

— Только ты и я, Тони.

— Вы и я.

— Я сказал именно так, как сказал, и я говорю правильно, потому что окончил Йельский университет, а тебе нужно следить за своим английским.

— Это точно. — Абрамс склонился над своей тарелкой.

Торп указал на него ножом:

— Что тебе говорила Кейт? И не вздумай спрашивать: «О чем?»

— О чем?

Торп привстал.

— Послушай, Абрамс…

— У вас покраснело лицо, и вы повысили голос. Я никогда не видел, чтобы йелец опустился до этого.

Торп потянулся через стол и стукнул ножом по бокалу Абрамса.

— Ты гляди у меня.

Тони спокойно принялся есть. Некоторое время Торп молча сидел, не говоря ни слова, затем сказал:

— Послушай, мне правда все равно, что ты еврей…

— Тогда зачем об этом упоминать?

В голосе Торпа послышались примирительные нотки:

— Меня не волнует твоя биография, твои родители, твоя работа в нью-йоркской полиции, которую я не очень люблю, твоя скромная жизнь, твое желание стать адвокатом и даже тот факт, что ты сидишь сегодня здесь…

Абрамс поднял взгляд от тарелки:

— А то, что я заметил пятно крови на вашей манжете?

— …Но меня волнует, что моя невеста пытается втянуть тебя в это дело, — как бы не замечая фразы Абрамса, продолжил Торп. — Это дело тебя не касается, Абрамс. И думаю, что оно вообще никого не касается.

— Зачем же тогда так волноваться? Вы цыпленка уже попробовали?

— Послушай меня, Абрамс, а потом сразу же забудь то, что я скажу. Кэтрин, О'Брайен и еще некоторые — это детективы-любители, дилетанты. Ты работал в полиции и должен знать людей этого сорта. Они впутываются в интригу. Не поощряй их. — Абрамс положил нож и вилку на тарелку, а салфетку бросил на стол. — Если этим кому и заниматься, то профессионалам. Таким, как мне, а не…

— Извините, мне нужно на воздух. — Абрамс поднялся из-за стола и ушел.

Торп забарабанил пальцами по столу.

— Ублюдок!

Через несколько минут вернулся Николас Уэст.

— Я все же хотел бы взглянуть на эти книги, Ник, — сказал Торп.

На лице Уэста отразилось не свойственное ему раздражение.

— Давай не будем сегодня о делах, — сказал он.

Торп все-таки продолжал говорить, но Уэст не обращал на это внимания. Он думал о Питере. В качестве главы отдела по работе с заявителями Торп руководил сетью шпионов-любителей, которую считали самой большой в мире. К настоящему времени она разрослась до того, что, как поговаривали, в памяти компьютера, стоявшего в квартире Торпа, хранились установочные данные на тысячи людей: сведения об их профессиональных навыках, способностях, надежности и возможностях использования. И эта работа обходилась государству довольно дешево, что было очень выигрышно с точки зрения нынешней скуповатой администрации. Все, кто вызывался «внести свой вклад на пользу стране», делали это совершенно бесплатно, довольствуясь лишь вкусом опасности и ободряющим похлопыванием по плечу от Торпа или одного из офицеров его отдела.

Торп заметил, что Уэст не слушает его, и слегка тронул Николаса за руку.

— Хорошо, не будем о делах. Когда ты летишь в Мюнхен на встречу со своей невестой?

— Не могу получить разрешение. Скорее, Энн прилетит сюда в отпуск в конце июня или начале июля.

— Когда же настанет ваш великий день?

— Пока неизвестно.

— Наверное, тяжело жить на таком расстоянии от любимой? Как бы то ни было, я хочу стать твоим свояком. Тогда ты будешь доверять мне.

— А когда собираешься жениться ты?

— Что, если нам организовать двойное бракосочетание четвертого июля? Это устроило бы всех патриотов и шпионов. Было бы здорово использовать для этого виллу в Глен-Коуве.

Уэст улыбнулся:

— Ты имеешь в виду виллу ван Дорна, не так ли? Надеюсь, не виллу русских?

Официанты принесли десерт, и Уэст уткнулся в шоколадное суфле. Наконец он оторвался от тарелки.

— Хоть я сам и нарушаю свою же просьбу не касаться дел, но это дело «Талбота» выглядит весьма мрачно. Надеюсь только, что оно не вызовет очередную кампанию охоты на ведьм в конторе.

Торп пожал плечами:

— О Боже, что бы все эти люди делали без такого призрака? «Талбот». Чепуха! Если бы «Талбот» действительно существовал, ему было бы уже не менее ста пяти лет. — Торп перегнулся через стол к Уэсту. — Знаешь, кто такой «Талбот»? Это дьявол в наших умах. Это злодей, это монстр, это кошмар… — Торп понизил голос. — Он не существует в природе, Ник. Его никогда не было в природе. Просто наши старики хотели бы свалить на него все свои неудачи.

— Может быть, ты и прав.

Торп собирался продолжить свою мысль, но к столу подошла Кэтрин.

— Мы обзвонили весь город, но следов Карбури нигде нет, — взволнованно сказала она.

Торп, казалось, не придал ее словам особого значения:

— Я свяжусь со своими людьми, а они выйдут на ФБР.

— Я хотела бы также, чтобы Тони использовал свои связи в полиции, — сказала Кэтрин. — Кстати, а где он?