форме нападений на помещения местных феодальных властей (рёсю), захвата оружия и боеприпасов для сопротивления правительственным войскам. По сообщениям, из 45000 человек общего населения в Симабара к восстанию присоединилось 23000, а на островах Амакуса пропорция была еще выше (14 тысяч из 21-й); были области, практически все население которых участвовало в выступлениях. В первых столкновениях с правительственными силами Амакуса Сиро и его сподвижники практически всегда имели успех. Под их руководством, с ростом уверенности в себе вооруженные крестьяне могли уже противостоять регулярному войску самураев, уже строились планы захвата замка Симабара и других укреплений в области, что позволило бы получить надежную военную базу. Вскоре южная часть полуострова и все острова Амакуса оказались под контролем восставших.

Одной из причин этих первых успехов была неповоротливость феодальных властей. При наличии у Бакуфу огромного воинского контингента и возможности использовать войска из западных уделов, более быстрая реакция могла бы, безусловно, остановить распространявшееся восстание. Однако, силы закона и порядка упустили драгоценное время. Известия достигли Эдо к Рождеству. Хоть какие-то эффективные контрмеры были приняты в Симабара более чем через месяц, а к тому времени восстание уже набрало силу.

Огромное расстояние (для путешествий в те времена) между Эдо и западной оконечностью Кюсю лишь отчасти объясняет эту задержку. Препятствием был указ самого Бакуфу, запрещавший уделам участие в любых военных мероприятиях без соответствующих инструкций из Эдо. За два года до событий правительство сёгуната, боясь сговора в стане «внешних даймё», включило его в Указания Воинскому Сословию (Букэ Сёхатто). Именно из-за этой неудачной меры силам соседних уделов было невозможно действовать сообща, иначе войска Хосокава и Набэсима подавили бы восстание в зародыше. В случаях крайней необходимости каждый надел должен был оборонять себя сам до тех пор, пока Сёгун не отдавал на этот счет распоряжения. В полном соответствии с этим, в декабре 1637 года феодальные армии близлежавших провинций бездействовали, отказываясь воевать с восставшими вплоть до принятия решения в Эдо. Как заметил Хосокава в письме к знакомому даймё, жившему на востоке, «даже если бы на завтра ожидалось падение замка [Симабара], нам пришлось бы стоять на месте и просто наблюдать до тех пор, пока мы не получили бы инструкций от Бакуфу.[378] »

Далее, не только правительственный сёгунат, но даже и местные даймё на Кюсю сперва были склонны приуменьшить серьезность восстания, рассматривая инсургентов как кучку крестьян, которые в ужасе разбегутся при первом же появлении самурайской армии. С этой точки зрения, отношение японских правителей весьма напоминало позицию римских властей накануне восстания под предводительством Спартака.[379] Очевидно, они не осознавали, что многие из вожаков восставших сами были профессиональными военными; они, также, не ожидали, что религиозная вера пробудит в забитых крестьянах храбрость и фанатизм и что возглавивший их «мальчик с божественной силой» вызовет в них такой энтузиазм. Когда главного советника сёгуна спросили, не слишком ли опасно откладывать решительные действия в то время, как количество инсургентов растет день ото дня, он ответил, что чем больше людей присоединится к восстанию, тем лучше, поскольку всем им предстоит быть убитыми.[380] Повелитель Мацукура как раз был в Эдо, когда туда пришло известие, что на его территории вспыхнуло восстание; хотя в этом следовало винить именно его, он переполнился праведным негодованием и заявил, что лично возглавит карательную экспедицию против взбунтовавшихся.

Объединить силы различных даймё с Кюсю и подавить восстание назначили Итакура Сигэмаса. Выбор этого престарелого генерала, чье здоровье не было крепким, а дух — неподобал для подобной работы, было еще одним доказательством того, что на данном этапе правительство недооценивало трудностей задачи. Он выехал из Эдо с отрядом кавалерии и пехоты в середине января и безо всякой спешки через целых три недели в одно время с Повелителем Мацукура. прибыл в Симабара.

Власти сёгуната серьезно обеспокоило известие о том, что восстание распространилось на острова Амакуса, а, по мере того, как борьба продолжалась, их начинали все более и более волновать его возможные последствия. Поскольку все донесения с Запада подчеркивали религиозный характер восстания, правительство поняло, что ему не только не удалось избавиться от «злого учения» на Кюсю, но и что это выступление может возмутить и другие отсталые части страны, как например северо-восток (Тохоку), где у христианства было все еще много приверженцев. Всем даймё, пребывавшим в Эдо, было приказано вернуться в свои провинции, чтобы предупредить возможные неприятности. Бакуфу также опасалось, что восставшие на Кюсю могут получать помощь от «южных варваров», то есть португальцев. Иначе как бы крестьянская рвань осмелилась противостоять мощи вооруженных самураев? Подозрение было полностью безосновательным; в действительности, единственным, кто получал помощь от европейцев в период восстания, было само правительство.

С каждой неделей восстание распространялось все шире, восставшие разбили войсками Повелителя Мацукура и Повелителя Тэрадзава. Для Амакуса Сиро и других это должно было казаться слишком большой удачей, как и было на самом деле. Первые сбои начались в январе, когда неоднократные массовые атаки восставших на замки Симабара и Томиока не привели к успеху.[381] Сообщают, что в это время Амакуса Сиро был готов вести двенадцатитысячное войско на Нагасаки, там он должен был послать парламентеров с требованием оружия и снаряжения, недостаток которых всегда был ахиллесовой пятой восставших, а, в случае отказа, — атаковать город.[382] Этому, однако, помешали известия о нападении на одну из его деревень в Амакуса, и ему пришлось идти ей на помощь. После этого Амакуса Сиро и его советники решили, что, ввиду быстро растущей силы правительственных войск и недавнего прибытия уполномоченного сёгуната генерала Итакура, им необходимо сменить стратегию. Они полностью уйдут с островов Амакуса, пока еще есть время, и объединят силы с восставшими на полуострове, где можно укрепиться в покинутом замке Хара. Новый план обороны был немедленно претворен в жизнь: Амакуса Сиро и тысячи его соратников на островах пересекли проливы и принялись укрепляться в своем новом убежище. В донесении одного из посланников Повелителя Хосокава сообщалось о массе лодочек, курсировавших в узких проливах, каждая — с распятием, укрепленным на руле.

Когда все восставшие обосновались в безопасности в замке, за исключением одной, все лодки были уничтожены, а обломками укрепили крепостной вал. Теперь возврата не было. Большинство территории Амакуса превратилось в заброшенные земли; в покинутых восставшими деревнях не осталось никого. По приказу генерала Итакура, эти деревни были сожжены до основания. Их жители, которые не смогли бежать, погибли в пламени, или были преданы смерти; среди пленных было много детей, которых Итакура приказал сжечь заживо — поступок столь же глупый, сколь и жестокий, поскольку это лишь распалило ярость и сопротивление защитников Симабара.

Старый замок Хара («Хара кодзё»), в котором Амакуса Сиро, его подчиненные и все восставшие собрались, чтобы дать решительный отпор своим угнетателям, был оставлен около двадцати лет ранее после завершения строительства замка Симабара в северной части полуострова. Хотя он и быстро разрушался, но все же оставался естественной крепостью, идеально подходящей для обороны. Замок стоял на обдуваемом ветрами плато с трех сторон окруженный открытым морем и ограждаемый крутыми скалами тридцатиметровой высоты. С четвертой стороны путь атакующим преграждала обширная заболоченная местность, отсутствие укрытий на которой делало их легкой мишенью по мере приближения. Как и большинство японских замков того времени, он имел три больших оборонительных периметра: внешний, длиной около полутора миль (1200 на 200 ярдов), средний и внутренний периметр, или главная цитадель (хоммару), где находился Амакуса Сиро со своими старшими советниками. Огромные, блиндажеобразные траншеи были вырыты внутри каждого периметра; после начала бомбардировки укреплений в них разместилось большинство защитников. Под руководством Амакуса Сиро необходимые строительные работы были проведены столь быстро, что через десять дней заброшенная крепость стала пригодной для заселения. 27 января над бастионами взвился флаг с изображением распятия, и тысячи защитников со своими семьями устремились в то место, которому несколько месяцев спустя суждено было стать их эшафотом.

Мы никогда не узнаем, сколько именно инсургентов в действительности заселили замок Хара. Расчеты варьируются от двадцати до пятидесяти тысяч мужчин, женщин и детей. В большинстве японских