краху их экономик.

– А суровую зиму вы нам тоже организуете? – спросил молодой представитель газеты «Смерч», но был остановлен гневным взглядом Громова.

Мадлен Олбрайт даже не посмотрела в сторону наглеца.

– Оптимисты в Совете национальной безопасности, – говорила она, – полагают, что разрушение атомной энергетики приведёт к падению правительств в трёх славянских странах. Однако при подготовке плана «Форс-мажор» мы основывались на мнении пессимистов. Эти последние предполагают, что в обмен на помощь в преодолении кризиса, российское правительство пойдёт на то, чтобы всё-таки допустить специалистов на свои объекты, а его примеру последуют и украинцы, и белорусы. В результате осмотра объектов авторитетные комиссии придут к выводу, что в ходе реформ атомная промышленность и энергетика практически разрушены, и проще закрыть станции, чем попытаться запустить их вновь. Мнение комиссии поддержат движение «зелёных» и правые партии. В то же самое время, в начале или в середине февраля, произойдёт несколько крупных аварий на нефтяных и газовых магистралях. Потребители в Европе окажутся отрезаны от источников сырья и предъявят требование выплатить колоссальную неустойку. Расследование причин аварий покажет, что это диверсии, организованные подпольной экстремистской организацией коммунистического толка, возглавляемой офицерами ФСБ. В СМИ будет организована кампания, нацеленная прежде всего на то, чтобы показать: те, кто правит в России сегодня, – это выходцы из коммунистов и ФСБ; что нет никакой разницы между правительством и экстремистами, подорвавшими трубопроводы и перекачивающие станции.

После этого правительство наверняка уйдёт в отставку, и вашему президенту придётся формировать новое правительство. Возможно, чтобы обойти препоны на этом пути, он введёт чрезвычайное положение. Но это снова обернётся блокадой и санкциями, и вряд ли российский президент с его прозападным мировоззрением согласится на подобное. Именно тогда, в марте или в апреле, мир впервые услышит о группе русских патриотов – достаточно богатых и политически активных выходцев из эмигрантской среды, которые заявят, что имеют уже сформированный кабинет министров и готовую программу выхода России из кризиса. Каждый из этой группы будет немедленно разрекламирован прессой, а программа – подвергнута дотошной экспертизе. Её признают удовлетворительной, и главы европейских правительств будут настойчиво советовать президенту попробовать этот вариант. Под него будут предлагаться беспроцентные кредиты и целевые инвестиции. В самой России основной упор будет делаться на один из пунктов программы, предусматривающий слияние трёх славянских государств: России, Украины и Белоруссии с общей столицей в Москве. Мы полагаем, что раньше или позже российский президент примет эту программу и утвердит новый состав правительства. Далее начнётся планомерная замена всех чиновников высшего и среднего звена на эмигрантов или молодых россиян, прошедших обучение в США. Только в течение первого года после утверждения нового правительства мы намерены вложить в экономику России двести миллиардов долларов. Это очень большая сумма, но она позволит переломить начальное сопротивление тех, кто решит, что речь идёт об оккупации. Когда людям начнут платить большую заработную плату, когда будут запущены сотни социальных программ, движение сопротивления не получит поддержки. При этом, заметьте, мы не будем требовать сокращения российской армии или ядерных арсеналов. Наоборот, у вооружённых сил России появится много новой работы. После того, как в результате бескровных переворотов на Украине и в Белоруссии к власти в этих республиках придут прорусские партии, которые заявят о курсе на слияние в Россией, понадобится так реформировать армию, чтобы она сумела взять под свою защиту территории всех трёх государств. Дальнейшие детали плана «Форс-мажор» пока не определены. Они будут обсуждаться и приниматься уже по прохождении его этапов. Но и того, что я вам рассказала, достаточно, чтобы понять: мы за процветающую и сильную Россию!

– Вы закончили? – спросил Громов у Олбрайт и, получив утвердительный ответ, повернулся к аудитории. – Господа, задавайте вопросы.

Первым взял слово представитель издания «МК в Питере».

– Не кажется ли вам, госпожа Олбрайт, – обратился он к Госсекретарю США по-английски, – что весь ваш план «Форс-мажор» может разрушить один решительный генерал с ракетной установкой?

– Нет, не кажется, – ответила Олбрайт. – В России на сегодняшний момент не осталось «решительных» генералов. Если же такой появится, мы найдём способ договориться с ним?

– Как «договориться»? Вы его подкупите? Или убьёте?

– Это зависит от ситуации. Но согласитесь, пусть лучше пострадает один генерал или чиновник, чем страдают миллионы простых людей.

Следующим, кому Громов предоставил возможность высказаться, оказался корреспондент «Стрингера».

– Миллионы простых людей всё равно пострадают, – заявил он. – Представьте, госпожа Олбрайт: сорокаградусный мороз, сотни тысяч квартир без отопления, без газа, без света, без канализации. Я уж не говорю о детских учреждениях, о больницах, о энергоёмких производствах… Города превратятся в огромные ловушки, в которых будет невозможно жить, но из которых нельзя выбраться. Блокада Ленинграда, но в масштабах огромной страны. Я не знаю, что говорят ваши хвалёные аналитики, мне лично видится совсем другой сценарий развития событий. После такой зимы люди выйдут на улицы, начнут громить правительственные учреждения, в дело вступят войска и милиция, будут жертвы, а в итоге – к власти придёт какое-нибудь «правительство национального возрождения», состоящее из молодых фашистов, а уж те не будут с вами цацкаться и устроят нам всем ядерный Армагеддон. Что вы можете противопоставить такому развитию событий?

– Мы можем противопоставить нашу веру в Россию. Нас вдохновляет то, что россияне при каждой возможности демонстрируют неприятие как советского прошлого, так и диктаторского будущего – несмотря даже на унылое настоящее. Они ещё не вкусили плодов настоящей демократии, но и не разуверились в ней. Американская политика в отношении России основывается на нашем собственном интересе в том, чтобы эти ожидания сбылись.

– Тогда зачем вы рассказали нам о плане «Форс-мажор»? – спросил представитель «Комсомольской правды». – Теперь россияне узнают в ваших замыслах и…

– Не узнают, – послышался голос от двери.

Все повернули головы, чтобы посмотреть, кто так уверен в этом. В дверях, прислонившись плечом к косяку, стоял Владимир Фокин.

– Спасибо, товарищи офицеры, – сказал он, обращаясь к аудитории, – все свободны.

Ни слова больше не говоря и не глядя на опешивших пилотов, «журналисты» один за другим покинули помещение. На своём месте остался только Антон Кадман.

– Что ж, – подытожил Фокин, – разыграно было красиво. Теперь и я знаю подробности плана «Форс- мажор». Но, к счастью, вряд ли Совет национальной безопасности решится дать ему ход.

Золотарёв с презрением посмотрел на Кадмана и процедил:

– Предатель.

– Я ничего не знал! – крикнул Антон.

– Он действительно ничего не знал, – заступился Фокин за Кадмана. – Но он был так трогательно наивен, рассылая свои приглашения по электронной почте.

В аудиторию вошли ещё два человека. Один из них – тот, который выглядел постарше, – тут же подбежал к Мадлен Олбрайт.

– Госпожа Олбрайт, с вами всё в порядке? – предупредительно спросил он. – Я агент ЦРУ Джек Риан.

– Слава Богу! – сказала Олбрайт, поднимаясь из-за стола. – Вы вовремя, агент Риан. Эти люди мне изрядно надоели.

– Агент ЦРУ? – переспросил Золотарёв и вытащил из кармана револьвер.

– Прекрати, Сергей, – раздражённо сказал ему Громов. – Мы проиграли – чего уж теперь.

– Вы выиграли, парни, – сказал Фокин. – Всё получилось куда лучше, чем я рассчитывал. А для госпожи Олбрайт у меня есть подарок, который с лихвой компенсирует все её переживания. Покажите ей, господин Фоули.

Второй «агент ЦРУ» подошёл к столу. В руках у него была дешёвая пластмассовая шкатулка – такую можно купить в любом киоске, торгующем женскими безделушками. Он поставил её на стол, открыл, и все