уютно устроиться в Нью-Йорке на парочку недель.

Кизия рассмеялась с облегчением и лукаво посмотрела на Люка.

— По-моему, ты просто не можешь долго оставаться на одном месте.

— И не буду стараться. — Люк похлопал ее по спине, поднялся, подошел к бару и налил себе бурбон с водой.

— Люк! — Кизия лежала на кровати с задумчивым выражением лица.

— Да?

— А что мне делать с работой в журнале?

— Детка, это ведь важно для тебя. Ты должна сама решать. У тебя есть настроение писать?

— Появлялось время от времени. Но не сейчас. И, в сущности, совсем ненадолго.

— Может, тогда имеет смысл покончить с этим? Делай что тебе хочется. Если у тебя есть желание заниматься модными нью-йоркскими вечерами, то не следует бросать это дело. И не забывай: пока ты работаешь, ты обязана заботиться о своем бизнесе.

— Ладно. Посмотрим, как все пойдет на следующей неделе. Я начну привычные дела, окунусь в привычную атмосферу, тогда и решу окончательно.

Когда Люк отправится в Вашингтон, у нее будет достаточно времени для размышлений над этим.

За четыре дня в Нью-Йорке Кизия успела побывать на премьере спектакля, закрытии театра и двух ланчах с женами послов. У нее болели ноги, раскалывалась голова, а уши, казалось, онемели от постоянного потока отвратительных сплетен. Кизия больше не могла это выносить.

— Лукас, если я еще когда-нибудь услышу слово «божественно», я, наверно, брошу все к черту.

— Ты выглядишь усталой. — Кизия выглядела не просто усталой, а выжатой как лимон и чувствовала себя ничуть не лучше.

— Да, я устала, и я ненавижу все это…

В этот день она побывала на балу. Тиффани потеряла там сознание, но это Кизия, конечно, не могла использовать в своей статье. Единственная стоящая информация, которую ей удалось заполучить, было сообщение о том, что Марина и Хэлперн собираются пожениться. Ну и что? Кого это интересует? Ведь это не скандал.

— Что мы будем делать на уик-энд? — У нее началась бы истерика, если бы Люк сказал, что они поедут обратно в Чикаго. Сейчас ей хотелось только одного — рухнуть в постель.

— Ничего. Может быть, я встречусь с Алехандро. Или хочешь, пригласим его к нам на обед?

— А вот это мне нравится. Обязательно. Я приготовлю что-нибудь особенное. — Люк улыбнулся, удивляясь про себя переменам в Кизии по отношению к домашнему хозяйству. Она сразу поняла, о чем он думает. — Здесь так уютно, ведь правда, Люк? Знаешь, жизнь еще никогда не была столь приятна.

Люк усмехнулся и подумал, что это чистая правда.

— Ты ведь понимаешь, что я хочу сказать?

— Да. Мне такая жизнь нравится даже больше, чем тебе. Удивительно, как же я мог жить без тебя раньше. — Люк скользнул на кровать и улегся рядом с Кизией. Она погасила свет.

— Я хочу тебе кое-что сказать, любимый. Мы счастливы. Невероятно счастливы. — Кизия была довольна собой, будто выиграла самый большой приз.

— Да, малышка. — Пусть даже ненадолго, но они счастливы. А потом…

— Ну, джентльмены, а теперь я предлагаю поднять тост за кончину Мартина Хэллама.

— Лукас, что она несет? — Алехандро озадаченно посмотрел на Люка, в то время как тот с любопытством взирал на Кизию. Такое он услышал от нее впервые.

— Кизия, я правильно тебя понял?

— Да, сэр, именно так. После семи лет работы в журнале Мартина Хэллама я ухожу в отставку. Я сделала это сегодня.

Люк был поражен.

— Ну и что они сказали по этому поводу?

— А они еще не знают. Я сказала только Симпсону, он уже собирался ехать домой. Завтра узнают.

— А ты не сомневаешься? Еще не поздно все переиграть.

— Нет, я уверена, как никогда. У меня больше нет времени копаться в этих отбросах, а самое, главное, нет желания. Смертельно надоело. — Кизия заметила, как Люк и Алехандро переглянулись, и удивилась, почему никто из них не выразил своего отношения. — Эх вы, я вам первым рассказала, а вы… Ну и ладно, следует признать, что вы оба неполноценная аудитория для моего ценного заявления. Ну и ладно.

Тут Алехандро улыбнулся, а Люк рассмеялся и сказал:

— Мы просто потрясены. Ты сделала это из-за меня?

— Нет, правда нет. дорогой. Это мое собственное решение. Я не хочу ходить на эти гнусные вечера всю свою оставшуюся жизнь. Ты же видел, что со мной стало за эту неделю. И ради чего? Все, теперь это больше не мое дело.

— Ты уже сказала Эдварду? — Люк, казалось, все еще сомневался, и Алехандро бросил на него почти злобный взгляд.

— Нет еще. Я позвоню ему завтра. Пока только вы и Симпсон знаете. И знаете, кто вы? Пара глупых котят.

— Извини, детка. Это так неожиданно. — Люк поднял свой бокал, потом вдруг нервно улыбнулся. — А теперь наконец выпьем за Мартина Хэллама. — Алехандро тоже поднял бокал, глаза его не отрываясь смотрели на Люка.

— За Мартина Хэллама, мир праху его!

— Аминь! — сказала Кизия и одним махом осушила бокал.

— Нет, Эдвард, я решила окончательно. И Симпсон со мной согласен. Не отговаривай меня, у меня нет времени на эти игры. Я хочу заняться серьезной литературой.

— Кизия, но ведь это очень ответственный шаг. Подумай, ты привыкла к журналу, все привыкли к такому порядку вещей. Это уже стало своего рода общественным установлением. Ты уверена, что со всех сторон обдумала свое решение?

— Да, Эдвард, уверена. Я размышляла на эту тему несколько месяцев. Дело в том, что я вовсе не хочу работать для некоего установления, если гам «установлено» раз и навсегда. Я хочу быть писателем, настоящим писателем, а не разносчиком сплетен среди придурков. Правда, дорогой, вот увидишь, это самое лучшее решение в сложившейся ситуации.

— Кизия, ты заставляешь меня волноваться.

— Не смеши меня. Это еще почему? — Она сидела, положив ногу на ногу, за своим рабочим столом. Позвонила Эдварду сразу после того, как Люк умчался на какое-то утреннее заседание. Сим-пеон сказал, что сейчас самое подходящее время…

— Я объясню, почему беспокоюсь: я совершенно не понимаю, что с тобой случилось. Правда, может, это не мое дело? — Эдварду очень хотелось, чтобы все было как раз наоборот.

— Эдвард, ты сам придумываешь себе поводы для волнений. А ведь дело не стоит и выеденного яйца. — В последнее время он начал раздражать ее своими причитаниями.

— Что ты будешь делать на День благодарения? — Это прозвучало по-менторски строго.

— Уеду отсюда.

Эдвард не осмелился спросить ничего больше. А Кизия не собиралась делиться своими планами. Они с Люком намеревались вернуться в Чикаго.

— Ладно, ладно, Кизия. Я прошу прощения. Пойми, для меня ты всегда будешь ребенком.

— Я всегда буду любить тебя, а ты — беспокоиться по пустякам.

Однако Эдварду удалось смутить ее безмятежное состояние. Когда они закончили разговор, Кизия некоторое время сидела неподвижно и размышляла. Была ли она права, уйдя из журнала? Какое-то время эта работа была ей просто необходима. Но теперь уже нет. С другой стороны, не потеряла ли она понимание своего места в жизни? Да, в какой-то степени она сделала это из-за Люка, но главным образом все же для себя. Да, она хотела быть свободной, чтобы не разлучаться с Люком, и, кроме того, она уже несколько лет назад переросла уровень статеек, которые ей приходилось писать для журнала.

Кизии хотелось еще раз все подробно обсудить с Люком, но он ушел на целый день. Позвонить Алехандро? Но нельзя же отрывать его от дел. У нее появилось неприятное чувство, будто она заблудилась