— Врут они.

— Она сбежала, — повторил Кейл. — Но смотри, не выдай, что это я тебе сказал.

— Не верю. Отец сказал, мама на небе.

— Вот скоро я убегу из дому и разыщу ее, — произнес Кейл негромко.

— Верну ее домой.

— А где она, те люди говорили?

— Нет, но я ее найду.

— Мама на небе. Отец врать не будет, — сказал Арон, взглядом прося у брата подтверждения. Кейл молчал. Что ж, по-твоему, она не с ангелами на небесах? — напирал Арон. Кейл по-прежнему молчал. — А кто они были, те люди?

— Какие-то мужчины. На почте в Кинг-Сити. Они думали, я не слышу. Но у меня слух острый. Ли говорит, я слышу, как трава растет.

— Да зачем ей было сбегать от нас? — спросил Арон.

— Откуда я знаю? Может, мы ей не нравились.

— Нет, — ответил Арон, подумав над этими кощунственными словами. — Врали они. Отец сказал, мама на небесах. И сам знаешь, как он не любит говорить об этом.

— Может, потому и не любит, что она сбежала.

— Нет. Я спрашивал у Ли. И он ответил: «Ваша мама любила вас и теперь любит». И показал мне звезду в небе. «Гляди на нее — быть может, это ваша мама. И любить она вас будет, пока горит звезда». Вот что Ли сказал. Он что, врет, по-твоему?

Сквозь подступившие слезы Арон видел жестко-рассудительные глаза брата. В них не было слез.

Кейл был приятно возбужден. Еще одно оружие нашлось, тайное. Теперь когда надо, он будет пускать его в ход. Вон как дрожат губы у Арона. Но Кейл вовремя заметил, что ноздри Арона раздулись. Арон — плакса, но если доведешь его до слез, иногда лезет драться. А когда Арон и плачет и дерется, он опасен. Тогда он нечувствителен к ударам и ничем его не остановишь. Однажды Ли пришлось даже усадить Арона к себе на колени, обхватить, прижать ему к бокам руки, чтобы не молотил кулаками, и так, обняв, долго держать, пока Арон не успокоился. В тот раз у него ноздри тоже раздулись.

Кейл не ответил — спрятал свое новое оружие. Вынуть его всегда можно, и оно острейшее из всех, им найденных. Надо будет на досуге обдумать, как и когда им пользоваться.

Но Кейл спрятал его поздновато, — возмущенный Арон бросился на него, ударил по лицу кроличьим вялым тельцем. Кейл отскочил, крикнул:

— Я же просто пошутил. Честное слово, Арон, это шутка.

Арон застыл с недоумением и болью на лице.

— Мне такие шутки не нравятся, — сказал он, шмыгнул носом, утерся рукавом.

Кейл подошел, обнял брата, поцеловал в щеку.

— Больше не буду так шутить.

Пошли дальше — молчаливо, не спеша. Свет дня начал меркнуть. Кейл оглянулся на тучу, гонимую порывистым мартовским ветром, черно наплывающую из-за гор.

— Гроза будет, — сказал он. — Сильнющая.

— Ты правда слышал, как те люди на почте говорили? — спросил Арон.

— Может, они о ком-то другом говорили, — поспешил успокоить Кейл. — Ух ты, ну и туча!

Арон обернулся взглянуть на черное чудище. Оно мрачно вспухало, огромно клубилось вверху, а под собой тянуло длинный шлейф дождя, — и вот грохотнуло, блеснуло огнем. Косой ливень гулко ударил по тучно-зеленым холмам, по простору долины. Мальчики бросились бежать, а туча рокотала, догоняя их, и молнии распарывали вздрагивающий воздух. И вот гроза догнала их, первые тяжкие капли шлепнулись на землю из разодранного неба. Сладко запахло озоном. На бегу они жадно вдыхай этот запах грозы.

Когда сворачивали уже к дому, на подъездную аллею, дождь обрушился на них сплошным водопадом. Они мгновенно промокли; с волос, прилипших ко лбу, вода заструилась в глаза, индюшиные перья на висках согнулись под тяжестью ливня.

Теперь — промокшим — бежать им стало незачем. Ош остановились, переглянулись, засмеялись радостно. Ароя крутнул тушку кролика, выжимая из меха воду, подбросил в воздух, поймал, кинул Кейлу. А тот, дурачась, надел кролика себе на шею горжеткой. И оба мальчика покатились со смеху. А дождь шумел в дубах, и ветер лохматил их величавые кроны.

Подходя к дому, близнецы увидели, что Ли, продев голову в прорезь желтой клеенчатой накидки-пончо, ведет к навесу какую-то чужую лошадь, запряженную в легонькую коляску на резиновых шинах.

— У нас гости, — сказал Кейл. — Гляди, коляска.

И они побежали бегом, потому что приезд гостей целое событие. У крыльца перешли на шаг, осторожно обогнули дом, потому что при гостях они всегда робели.

Вошли в заднюю дверь, в кухню, остановились; с них текло. В гостиной слышались голоса — отцовский и еще какой-то, мужской, чужой. И вдруг раздался третий голос, от которого екнуло под ложечкой и спину щекотнуло мурашками. Женский голос. А женщин в доме здесь мальчики еще не видели. Они на цыпочках прошли в свою комнату, переглянулись.

— Кто это, как по-твоему? — спросил Кейл.

Арона вдруг озарило, как вспышкой. Он чуть не крикнул: «Может, это мама! Может, вернулась!»И тут же вспомнил, что мама ведь на небесах, а оттуда нет возврата. Он сказал:

— Не знаю. Надо переодеться.

Мальчики надели рубашки и комбинезоны — в точности такие же, как те, что сняли, но сухие и чистые. Отвязав намокшие перья, причесали пятерней волосы. И все время им слышны были голоса — низкие мужские и высокий женский, и вдруг они замерли: до них донесся детский голос — девчоночий — и уж это их так взволновало, что даже язык отнялся.

Они тихонько вышли в коридор, подкрались к дверям гостиной. Кейл медленно-медленно повернул ручку и приоткрыл дверь — приподнял ее, чтоб не скрипнула. Они стали глядеть в узенькую щелку, и за этим делом и застиг их Ли, когда вошел черным ходом и сбросил в коридоре пончо.

— Мало-мало подсматливай? — произнес Ли. Кейл тут же прикрыл дверь, язычок ее щелкнул, и Ли поспешил сказать:

— Отец приехал. Входите, что же вы?

— А кто там еще? — осипло шепнул Арон.

— Проезжие. От дождя укрылись. — И, положив свою ладонь поверх пальцев Кейла, Ли повернул ручку и открыл дверь.

— Мальсики домой плисла, — объявил он и удалился, оставив их на пороге, на виду у всех.

— Входите, мальчики! Входите! — пригласил Адам.

Они вошли потупясь, нога за ногу, исподлобья поглядывая на гостей. Мужчина одет по-городскому. А женщина — такой нарядной они в жизни не видали. Плащ ее, шляпа, вуаль лежат рядом на стуле, а сама вся в черном шелку и черных кружевах. Даже подбородок подпирают кружева на распорочках. Казалось бы, уже и этого довольно, но нет. Рядом с женщиной сидит девочка, немного помоложе близнецов. На ней клетчато-голубая шляпка с полями, обшитыми спереди кружевцем. Платье цветастое, и поверх него — фартучек с карманами. Длинный подол платья отвернулся, и виднеется красная вязаная нижняя юбочка с кружевной каймой. Лицо скрыто полями шляпы, а руки сложены на коленях, и на среднем пальце правой блестит золотой перстенек с печаткой.

Мальчики даже дышать перестали, и от недостатка воздуха перед глазами поплыли красные круги.

— Мои сыновья, — сказал отец. — Близнецы. Это Арон, а это Кейлеб. Мальчики, поздоровайтесь с гостями.

Мальчики приблизились понурясь, подавая руки так, точно в плен сдавались. Сперва господин, затем кружевная дама пожали их вялые руки. Арон уже хотел отойти, но дама сказала:

— А с моей дочерью разве не поздороваешься?

Арон вздрогнул, не глядя протянул в сторону девочки безжизненную руку. Но руку не взяли, не поймали, не пожали, не тряхнули. Она просто повисла в воздухе. В чем дело? Арон глянул сквозь ресницы.

Лицо девочки тоже опущено, да еще скрыто под шляпкой. Маленькая рука с перстнем тоже протянута,