пробуждение того, что про себя Фесс назвал «пожирателем волшебства».

Но поздно, слишком поздно, серые! Вы не ожидали встретить тут эльфийское чародейство. Вы привыкли, что Вечный лес помогает вам или, по крайней мере, не противостоит в открытую. Вы крепко верили, что, запуганные вашей мощью, эльфы Весны никогда не осмелятся поделиться своей силой с вашим смертельным врагом.

Однако же они осмелились. И хотя, конечно же, от королевы Вейде сейчас было бы куда больше пользы, тем не менее – это была Сила эльфов, и защищаться от неё святой отец Этлау сейчас никак не предполагал и не готовился.

И нечего было гасить тут диковинному амулету инквизитора. Магия уже была совершена. Поздно пытаться связать крылья бесшумно парящему над ночным лесом филину.

Чей-то взгляд упёрся в затылок летящему некроманту. Не злобный и не доброжелательный, не исполненный гнева и не полный сочувствия. Никакой взгляд. Словно на него смотрел слепец.

Миг – и всё исчезло. А снизу, навстречу тёмному огню некроманта, уже поднималась волна слепяще- белого света. Этлау ответил ударом на удар, поняв, что бежать и защищаться уже поздно.

Над пустыней столкнулись две волны. Словно два призрачных моря, волей неведомых богов сошедшиеся в свирепой схватке; и миг этого столкновения обернулся для Фесса ошеломляющей, разрывающей сознание болью.

…Белые молнии рвут сдавившие их тёмные тучи…

Фесс открыл глаза. Мёртвая пустыня вокруг. Исчез некрополь, исчезло кольцо инквизиторов вокруг него. Один песок. Тянутся с востока на закат бесконечные барханы, и кажется – нет в мире вообще ничего, кроме них. И на этих барханах, шагах в сорока от Фесса, спокойно скрестив на груди руки, стоит отец Этлау. В белых как снег ризах. С пылающим ярким солнечным светом Знаком Спасителя на груди.

И больше ни одной живой души.

Словно бы столкнувшаяся магия выжгла всё живое вокруг них.

Этлау на вид казался безоружным.

– Вот и встретились, Неясыть, – негромко сказал инквизитор.

Фесс не ответил. При нём тоже не оказалось ни одного клинка. Голые руки. Впрочем, это как раз не так уж плохо.

– Догадываешься, где мы? – спросил Этлау, не двигаясь с места.

Фесс не ответил. Не было смысла вступать в переговоры. Где бы они сейчас ни находились – внутри своего собственного заклятья, внутри того неведомого порождения их столкнувшихся заклинаний, – сражаться здесь придётся точно так же, то есть – насмерть.

Некромант молча и быстро двинулся навстречу отцу– экзекутору.

«Он прав, – подумал Фесс. – Это дело между мной и им. Больше никому меня не остановить – если, конечно, один на один».

– Поскольку ты не отвечаешь, я возьму на себя смелость продолжить, – с любезной улыбкой сказал инквизитор. – Твоя и моя магия столкнулись. И я – посредством дарованной мне Господом Спасителем силы – поместил нас, так сказать, внутрь этого шторма. Совершенно необязательно убивать столько ни в чём не повинных людей вокруг, когда мне нужен только ты один.

«Говори, говори, – подумал некромант. – Говори, распинайся, произноси высокопарный бред. Мне потребуется только один удар. Лишь в сказках герой может подняться, если у него разбито горло».

– Видишь ли, дорогой Неясыть, – Этлау с деланным интересом воззрился на собственные ногти. – Мера твоих деяний перевесила меру терпения уже даже и не земных сил. Забирай повыше. Сил Небесных. Наш Господь, Спаситель, иже еси на Небеси, вручил мне, своему смиренному слуге, силу и власть положить конец не только твоим злодействам, но и тому пути во Тьму, по которому ты грозишь уволочь за собой весь Эвиал – подобно тому, как крошечный, ничтожный камешек порождает своим падением исполинскую неостановимую лавину. И потому я здесь. Со своими добрыми братьями, многие из которых, уже отдав свои жизни, ныне пребывают в счастливом посмертии с нашим небесным Повелителем. И у меня одна цель. Уничтожить тебя. Что бы там ни говорили предания и предсказания об опасности, подстерегающей тех, кто дерзнёт положить конец деяниям Разрушителя. И не трудись оправдываться – я знаю точно, кто ты. Мне многое было открыто – в ниспосланных моим Повелителем видениях. В слабости своей я далеко не сразу нашёл в себе силы поверить им. Я скорблю об этом. Но ведь лучше поздно, чем никогда. Отчего ты молчишь, некромант? Отчего ты не отвечаешь мне? Тебе ведь очень хочется спросить меня о судьбе твоих дорогих друзей, которых ты столь доблестно и благородно бросил раненными, когда сломя голову удирал из Эгеста. Гном, и орк, и та странная девчонка, в которой, я готов был бы поклясться, есть толика эльфийской крови. Готов был бы, не знай я, что полуэльфиек не бывает. Ты по-прежнему молчишь, некромант Неясыть? Поразительное бесчувствие. Впрочем, чего же ещё ожидать от вас, некромантов. Чудища вы богомерзкие, как и те зомби, от которых вы нас якобы защищаете. Ну, что ты молчишь?

Фесс не позволил себе даже усмешки. Неспешно, шаг за шагом он сокращал расстояние. Один бросок. Магия тут отменена. Амулет Этлау действует, и так, что не сломаешь.

– Интересно, – задушевным голосом сказал инквизитор, – когда же ты наконец поймёшь. Ты всерьёз подумал, что я стану драться тут с тобой на кулачках? Нет, честное слово, Неясыть, я считал тебя умнее и не думал, что ты так легко угодишь в столь простую ловушку.

Ловушку? Фесс не чувствовал ничего подобного. Время для них с Этлау словно бы остановилось. Они вдвоём, собственные отражения в кривом зеркале волшебства. Инквизитор безоружен, он никогда не слыл особо ловким рукопашным бойцом. Дело надо кончать.

Фесс прыгнул.

Уже в прыжке он внезапно ощутил, как его левое плечо врезалось словно в жгучую липкую паутину. Он словно завис над белым песком – и уже падая, уже катясь, заметил торжествующую ухмылку на губах инквизитора.

Ну конечно. Очевидно, это заклятье было наложено заранее, и, подобно тёмной волне Фесса, не погашено, когда талисман отца-экзекутора начал работать.

Задыхаясь, Фесс рухнул на песок. Вскочил, отплёвываясь и чувствуя, что незримая паутина начинает стягиваться всё туже и туже.

Руки Этлау оставались презрительно неподвижны, скрещены на груди. Инквизитор, похоже, не сомневался в успехе.

Но тогда зачем же все эти сотни, если не тысячи солдат вокруг некрополя?

– На сей раз я сожгу тебя, некромант, – негромко посулил отец-экзекутор. – Сожгу тебя торжественно, на главной площади Святого города, на главной площади Аркина Это большая честь, некромант Ее удостаивались лишь самые злонамеренные и знаменитые из ересиархов и малефиков

Фесс рванулся, стараясь освободиться, – напрасно Заклятье инквизитора работало исправно Незримая нить подсекла Фессу ноги, так что он покатился по песку – вниз по склону, в провал между двумя песчаными волнами

– Какое патетическое зрелище, – рассмеялся Этлау – И как жаль, что твоя девушка не дожила до этого дня О, признаюсь, признаюсь, она умерла не сразу Признаюсь также, что принял в этом некоторое участие Кричала она очень громко Звала тебя на помощь, некромант Только ведь звать тебя бесполезно Думаю, уже ведьма из Кривого Ручья показала это со всей очевидностью Ты ничего не хочешь сказать, некромант7

Само собой, Фесс не отвечал Напрягая все силы, некромант пытался разорвать опутавшую его невидимую сеть – в конце-то концов, ведь удалось же ему преодолеть действие амулета Этлау там, в Эгесте, что бы ни случилось потом1

Инквизитор засмеялся

– Не трудись Все просчитано до тонкостей, – гордо сообщил он – Наши заклятья уравновешивают друг друга, а здесь только мы с тобой И моя магия действует, а твоя – он издевательски развел руками

Некромант уже с трудом мог пошевелиться Все попытки прибегнуть к чарам натыкались на глухую стену Инквизиторы на самом деле постарались Что называется, на славу

По лицу Фесса струился пот Не может быть, чтобы он проиграл вот так донельзя глупо, проиграл еще до начала настоящего поединка.

– Подёргайся, подёргайся, – милостиво дозволил Этлау. – Твоя девочка тоже долго дёргалась. Не мог