полотняные маски, предназначенные беречь лица и глаза от поднятого ветром песка.

Заночевали на самом краю ещё живых земель. В отличие от первой ночи, главарь выставил многочисленную стражу. Мало кто рискнул расстаться на ночь с сапогами – разбойники словно ожидали нападения.

Однако ночь прошла, в свой черёд сменилась утром, но ничего не случилось. Разбойники с явным облегчением рассаживались по сёдлам. Главарь взмахнул рукой – кавалькада устремилась дальше. Туда, где за бурыми холмами, покрытыми мёртвой травой, виднелось что-то жёлто-сияющее, словно вся салладорская пустыня и в самом деле выстлана была драгоценным золотым песком

И тонкими торчащими прутиками казались отсюда высокие дозорные вышки, частоколом протянувшиеся от горизонта до горизонта – наверное, от моря до самых гор. Ускользнуть от взоров пограничной стражи на совершенно открытом пространстве невозможно; наверное, какие-то шансы оставались бы, попытайся разбойники преодолеть границу ночью, но главарю, похоже, даже в голову не пришло дожидаться темноты.

– Ходу, ходу, ходу, ходу!..

Отряд скакал прямо к границе песков, кони шли галопом, словно на имперском ипподроме. Прищурившись, Фесс разглядел на вершине одной из ближайших вышек заметавшиеся фигурки. Сейчас они должны дать сигнал… скорее всего дымом… после чего уносить ноги. Салладор поскупился возвести вдоль границы настоящие оборонительные валы.

Всадники пришпорили коней. С визгами, гиканьем и улюлюканьем отряд мчался прямо на вышку. Конь Фесса летел стрелой, однако некромант сумел разглядеть, как двое стражников наверху бросили раздувать огонь в жаровне, ринулись вниз по лестнице, где в тени под навесом стояли их лошади.

Слишком поздно. Им следовало бежать сразу, даже не пытаясь возиться с огнём. Тогда у них бы оставались шансы. Разбойники поравнялись с вышкой, когда салладорцы взбирались в сёдла.

Главарь с хохотом метнул нож-лепесток – раненая лошадь с ржанием встала на дыбы, стражник неловко плюхнулся на песок. Кто-то из разбойников, словно в насмешку, швырнул рядом с ним пригоршню мелких монет.

– Вот так, – прокричал Фессу вожак, когда вышка осталась позади. В отряде стало на две лошади больше – а салладорские стражники остались сидеть под своей вышкой, похоже, хмельные от счастья, что остались в живых.

Миновали линию пограничных постов, и скамарам открылась Великая Салладорская пустыня.

Словно от сотворения мира не было в нём ничего, кроме песка. Словно и не росли всего в полудне пути на север высокие, могучие буки, не карабкался по оврагам и балкам колючий, цепкий кустарник, не горели цветы, радуя глаз всеми мыслимыми оттенками. Песок, песок, и ничего кроме песка. Нету даже скал. Ровные дюны, протянувшиеся на мили и мили, на которых ничего не растёт, даже жёсткая трава-колючка, которой лакомятся салладорские верблюды. Нет примет, нет ориентиров – ничего. Только небо и песок. Здесь, похоже, дорогу предстоит находить по звёздам, словно мореходам в открытом океане.

Ни троп, ни путей. Ничего. Сухопутный океан, точнее не найдёшь сравнения.

Скамары растянулись цепочкой, чуть ли не след в след повторяя путь вожака. Фесс пригляделся – разбойник ехал, плотно зажмурив глаза, и что-то бормотал себе под нос. Можно было подумать, что его конь вообще бредёт сам по себе, но нет – руки главаря то и дело натягивали узду, направляя скакуна то чуть вправо, то чуть влево. Разбойники словно двигались по некоему незримому, видимому только их предводителю следу.

Наверное, летом здесь вообще можно передвигаться только ночью.

Очень скоро Фесс сбросил тяжёлый плащ, распахнул куртку. Пустыня дыхнула жаром, в лица потянуло сухим жёстким ветром, гребни дюн закурились.

Захотелось пить. Фесс украдкой оглянулся – скамары ехали молча, лица людей сделались жёсткими и непроницаемыми, многие натянули маски.

Цепочку следов быстро заметал ветер. Фесс поразился, насколько скоро исчезали оставленные сотнями копыт вмятины, миг – и обратной тропы как не бывало. Скамаров вело сейчас только чутьё их вожака, хотя, конечно, наверняка не он один в отряде умел находить пути в салладорском безводье.

Шли часы. Ничто не менялось вокруг, отряд спускался с одной песчаной волны, взбирался на другую, ничем не отличающуюся от предыдущей. Фесс усилием воли отгонял мысли о воде, разбойники даже не притрагивались к бурдюкам и флягам.

Когда солнце наконец закатилось, измученные кони остановились сами собой. Но вожак не зря гнал всех так долго – в неприметной ложбине между барханами они увидели сложенный из жёлтого, в цвет песка, кирпича небольшой колодец с отводным лотком-жёлобом.

Скамары разразились радостными криками.

Главарь спешился, откинул крышку. В сухом углублении Фесс увидел изогнутую подобно луку деревянную рукоять. Сразу трое разбойников навалились на неё, качнули несколько раз вверх-вниз – и в жёлоб хлынула вода. Первыми к ней пустили коней – и только после этого напились люди.

Вожак скамаров подошёл к жёлобу последним. Блюдя честь, не торопился и Фесс.

– Вот так и ходим, чародей, – утерев губы, сказал разбойник. – Здесь никакие карты не помогут. Колодцы словно какое-то волшебство всякий раз с одного места на другое перетаскивает. Тут-то, возле границы, ещё ничего – а как вглубь пойдём, так, бывает, по три дня воды не видим. Водит сила неведомая, кружит, а к колодцу не пускает. Для того бурдюки и везём…

– Долго ли нам… до места? – Фесс очень старался, чтобы голос звучал бы не постыдно-хрипло от неутолённой жажды. Но пить он должен последним, и притом как бы нехотя, по обязанности.

– Не волнуйся, маг, скоро будем, – хмыкнул в ответ разбойник. – Как скоро – не знаю; понимай, я мили не глазами считаю. Когда будем, тогда и будем. Может, день, может, два». Или все три. Доберёмся, не сомневайся. Мы свою шкуру тоже на кон ставим. А ты своё обещание помни, волшебник! Сейчас – это так, лёгкая прогулка, считай…

Фесс коротко кивнул.

– Слово своё сдержу, – немногословно ответил он. – Выручим эльфиек – пойдём к твоим могильникам, или что там на самом деле…

– Могильникам… – усмехнулся вожак. – Это не кладбище, господин маг, это хуже. Но, – глаза разбойника алчно сверкнули, – и золота там куда больше.

– Так что же это? – потерял терпение Фесс.

– Не знаю, если честно, сударь маг, – понизив голос, нехотя признался разбойник. – Могильники там есть, но не простые. Людей не зарывали, не сжигали, а это, как его, мими… муми…

– Мумифицировали, – подсказал некромант.

– Ну да. Миму… тьфу, пропасть, неважно, ты понял меня, маг. Храм там был, в честь богов забытых поставленный. И ещё что-то, развалины какие-то, где, говорят, главное волшебство-то и кроется.

– А откуда ты узнал всё это? – спросил Фесс. – Про могильники, про храм… про всё? Может, это только сказки?

– Сказки… – фыркнул главарь. – Мой дед это своими глазами видел. Был он там. Насилу ноги унёс. Правда, в уме повредился старик после этого. Но чертежи землеходные нам оставил. Ещё до того. Выпытал, понимаешь, у какого-то салладорского чародея-недоучки, которому очень жить хотелось. Два раза ходил. Один раз дошёл, но внутрь не сунулся – почему, не знаю. Привёз золота – говорит, прямо на земле валялось, на границе могильников. Вернулся домой, собрал людей, пошли второй раз. Ну и… вернулись двое. Один – мой дед.

– А второй?

– А второй на следующий день копыта отбросил, словно кляча худая. А ведь ни царапины на нём не было! Отец мой говорил – от страха помер, – презрительно бросил главарь. – А отец всё сохранил и мне завещал – не быть живым, но тот могильник пощупать. Потому как храбрее деда моего никого не было, от моря и до гор. Никогда он не отступил бы перед чем-то… чем-то…

– Земным?

– Ну да. Тем, что по земле ходит. А вот с теми, кто под землёй… – Главарь вновь понизил голос, теперь до едва различимого шёпота. – Для того-то ты нам и нужен, господин маг. Наслышаны мы про твоё искусство, и в нашем углу дальнем наслышаны…