пола и завяз в толстенном бревне балки.

Жвалы разжались, тело девочки глухо ударилось оземь. Шапочка свалилась, по полу разметались светло-русые незаплетённые волосы.

Паук, скорпион, или как там его, успел первым.

Разумеется, Сильвия видела множество смертей. Она дралась наравне со взрослыми магами Арка, когда ещё была совершенной соплячкой. В десять она уже считалась ветераном. Она прошла огонь, воду и медные трубы, побеждала, проигрывала, вставала, сплёвывая кровь, и снова лезла вперёд. Она была на смертном поле под Мельином, видела, как рвут друг друга на части имперские легионы и гномий хирд, чувствовала бешенство Алмазного и Деревянного Мечей, бросивших массы воинов друг на друга, – но только тут ею внезапно овладел ужас, слепой и всепоглощающий. Девочка с русыми волосами могла быть её младшей сестрой. Когда-то Сильвия мечтала о сестрёнке. У неё слишком рано отняли кукол.

За стенами полуразрушенного дома что-то отвратительно шелестело, хрустело, сопело, хрюкало и шлёпало. Девушки коснулась волна вони.

Сильвия рывком вскинула фламберг.

«Спасибо тебе за подарок, Хозяин Ливня. Ты оставил мне и кое-что ещё; и сейчас пришла пора пустить в ход даже это. Сейчас, а не в решающий миг схватки с мятежницей Хюммель».

Она лаской скользнула наружу. В груди закипала злая радость.

Она будет убивать. Эти груды мяса, ощетинившиеся своими смертоубийственными орудиями, явившиеся сюда, чтобы нести смерть и разрушение. Убивающие да будут убиты, припомнилась ей старинная формула.

Её добыча очень для себя некстати высунулась из окна соседнего дома, где над сорванной с петель дверью еще качался обломок деревянного башмака. Здесь помещалась обувная лавка.

Больше всего эта новая тварь походила на здоровенную крысу, вставшую на задние лапы, а в передних державшую усеянную шипами палицу и щит. Тело существа покрывал густой блестящий мех, на голове громоздилось нечто вроде костяного шлема. Эта бестия, несомненно, была разумна.

Крысолюд ловко спрыгнул на брусчатку, одним прыжком оказался на другой стороне улицы. На застывшую с мечом Сильвию он не обращал никакого внимания. Его отчего-то привлёк тот дом, где только что разыгралась трагедия и где на полу, рядом с разрубленным «пауком» лежала, точно сломанная игрушка, русоволосая девочка, которой Сильвия так и не успела помочь.

– Нет! – взвизгнула Сильвия. Её затрясло от омерзения при одной мысли о том, что крысе могло понадобиться мёртвое тело ребёнка. Сейчас Сильвия невольно пожалела, что оставила в лесу артефакты Игнациуса, – кто знает, быть может, тогда бы и удалось спасти девчонку…

Крысолюд стремительно повернулся к ней. Морда у него была точь-в-точь как у крысы, торчали длинные усы-вибриссы, маленькие красные глаза смотрели с совершенно звериной злобой.

Не произнеся ни звука, Крысолюд прыгнул. Прыжок у него вышел отменный, футов эдак на семнадцать- восемнадцать, предел для лучших прыгунов людской расы, если, конечно, не использовать магию.

– Иди ко мне, иди же, мой дорогой, – прошептала Сильвия, и это было чистой правдой. Она очень хотела, чтобы эта тварь очутилась бы сейчас рядом. Такое бывает. Когда враг вдруг становится дороже и желаннее любимого. Которого, само собой, у Сильвии никогда не было.

Крысолюд налетел, ударил, широко размахнувшись дубиной. Сильвия даже и не подумала защищаться. Она просто крутнула вокруг себя фламберг, неправдоподобно лёгкий и послушный в её руках.

Лезвие рассекло покрытое чёрным мехом туловище надвое, верхняя половина полетела в сторону, оставляя за собой в воздухе веер тёмно-багровых капель. Враг не успел издать ни звука, даже не успел понять, что умирает.

– Ну! Кто ещё?! – заорала Сильвия, кружась на месте. – Идите, идите же сюда! Идите ко мне, я вас успокою! Навсегда! Вот этим вот мечом! Идите сюда, узнаете, как дерётся Сильвия из Красного Арка!

Ждать пришлось недолго. Словно её голос прорвал какую-то завесу, раздёрнул занавес, преграждавший путь тем, кто волею неведомых сил оказался сейчас в Эгесте.

Первыми из всех окон, из всех проулков, с остатков крыш хлынули крысолюды, вооружённые всем, что только можно было вообразить, от примитивных дубин до изящных длинных гизарм со множеством крюков, клювов и лезвий. Из боковых улиц вываливались тяжёлые, окутанные паром горячие тела каких-то громадных червей с широченными, словно колодец, пастями, усаженными тремя, а то и четырьмя рядами острых, словно игольчатые клыки вампира, зубов. В воздухе, над остатками сорванных крыш, захлопали крылья. Медленно летели нажравшиеся страховиды, что-то вроде больших летучих мышей, пасти у всех перемазаны кровью.

И валили другие, столь разнообразные, что понадобилось бы много дней и много слов, чтобы достоверно описать всех откликнувшихся на вызов Сильвии.

От горла вниз, по груди, к животу поползла тёплая волна, с каждым мигом становившаяся всё горячей. Это походило на опьянение, опьянение силой, опьянение магией, мощью высшего порядка, которой не в силах противостоять ничто… ну, или почти ничто.

– Идите сюда! – вновь выкрикнула Сильвия. Страха не было. Поднимающийся восторг сдавливал горло. Перед глазами были рассыпавшиеся по обгоревшим доскам русые волосы. – Идите сюда! Все! И скорее!

Хватит всем и даже ещё останется! Идите сюда! Торопитесь! Вот она я! Давайте! Кто смелый, тот и съест! А остальным даже косточек не останется!.. Давайте же, что вы как мухи осенью! Быстрее! Сюда! Ко мне!..

Голос Сильвии взлетел высоко-высоко, затрепетал, готовый сорваться. К глазам подступили слезы. Давным-давно забытые слезы. Даже когда дедушка наказывал её, она не плакала. А сейчас…

Русые волосы на чёрных углях.

Бей, Сильвия! Побеждай!

Она не произносила заклинаний. Она просто завертела вокруг себя фламберг, сливаясь с ним сознанием, обращая меч в часть себя и себя – в часть меча. Злая сила, что волнами накатывалась на город, нашла себе наконец достойную цель. Жгучий невидимый поток пронзал тело Сильвии, она задыхалась, чувствуя вкус крови во рту, но при этом сотрясаясь от неведомого ранее чувства. Мощь переполняла её, Сильвии казалось – она несётся на утлом плотике в самом сердце шторма.

Фламберг крутился с такой скоростью, что невозможно стало различить сам клинок. Выл и стонал воздух, над головой чародейки медленно поднималась ввысь серая воронка.

А потом враги ринулись на неё со всех сторон. В том числе и сверху. Похоже, страха смерти они не знали. Или же не понимали, что происходит, – последнее, впрочем, сомнительно. Те же крысолюды отнюдь не выглядели тупыми животными. Они должны были понимать… но тем не менее шли вперёд. Сильвия запомнила морды первых, стекавшую по чёрному, серому, рыжему меху слюну, бешенство и безумие в нечеловеческих глазах, запомнила размах оружия, летящие острия пик и гизарм, блеск на шипастых палицах, раззявленные пасти…

А потом всё исчезло. Остался только фламберг. И Сила, что сейчас вливалась в юную чародейку.

Серая воронка у неё над головой сменила цвет, сделавшись серо-алой. Вверх полетели обрубки тел, изломанное оружие, ударили, словно чудовищные фонтаны, струи крови из перебитых жил. Ветер над головой волшебницы взвыл, словно голодный волк, пожирающий добычу. Остатки тел мяло и рвало в кровавую кашу, унося куда-то вверх, ещё выше.

Живая волна, казалось, сейчас захлестнёт Сильвию с головой. Крысолюды, змеи с ногами, летучие мыши, гигантские черви и прочая мразь – всё вскипело, всклубилось вокруг неё, вой, вонь, грязь, слизь – и кровь, кровь, кровь…

Чёрный меч рубил направо и налево. Для него не существовало преград. Лопались панцири, разлетались белыми искрами костяные доспехи, на куски крошились тела. Воронка над головой Сильвии, вобрав в себя кровь и ошмётки тел, стала почти что чёрной. И уже трудно было понять – создан ли этот вихрь движением фламберга или же сама воронка рвёт, рубит и кромсает на части подступающих к Сильвии врагов.

Беспощадное истребление не остановило атакующих. Живые, более-менее разумные, обладающие инстинктом самосохранения существа уже давно бы остановились, повернули бы назад, вместо того чтобы бессмысленно гибнуть в чудовищной мясорубке.

Однако они валили и валили. Самые разнообразные, чудовищные выверты воображения неведомых