Юноши, дети спешат и девы, не знавшие брака,
Их на глазах у отцов унес огонь погребальный.
Мертвых не счесть, как листьев в лесу, что в холод осенний
Сбившись в стаи, летят к берегам, когда зимняя стужа
Гонит их за моря, в края, согретые солнцем.
Все умоляли, чтоб их переправил первыми старец,
Руки тянули, стремясь оказаться скорей за рекою.
Иль прогоняет иных, на песок им ступить не давая.
Молвил Сивилле Эней, смятенью теней удивляясь:
'Дева, ответь мне, чего толпа над рекою желает?
Души стремятся куда? Почему одни покидают
Жрица старая так отвечала кратко Энею:
'Истинный отпрыск богов, Анхиза сын! Пред тобою
Ширь Стигийских болот и Коцита глубокие воды.
Ими поклявшийся бог не осмелится клятву нарушить.663
Лодочник этот – Харон; перевозит он лишь погребенных.
На берег мрачный нельзя переплыть через шумные волны
Прежде тенями, чем покой обретут в могиле останки.
Здесь блуждают они и сто лет над берегом реют, —
Шаг Эней задержал, погружен в глубокую думу,
Жребий несчастных ему наполнил жалостью душу.
Видит; меж тех, кто лишен последних почестей, грустно
Флота ликийского вождь Оронт стоит и Левкаспид.
В день, когда ветры, напав, и корабль и мужей потопили.
Тут же бродил Палинур, что держал лишь недавно кормило,
Бег направляя судов, из ливийского города плывших;
В море упал он с кормы, наблюдая ночные светила.
Первым к нему обратился Эней: 'О, кто из всевышних
Отнял тебя у нас, Палинур, и бросил в пучину?
Все расскажи! Ибо только в одном Аполлон, обманул нас,
Хоть и доселе во лжи уличен он не был ни разу:
Через моря проплывешь. Таковы богов обещанья!'
Но Палинур отвечал: 'Правдив был Феба треножник:
Я от руки божества не погиб в пучине глубокой.
В воду внезапно упав, я с силой вырвал кормило, —
И за собою увлек. Клянусь тебе морем суровым,
Я не так за себя, как за твой корабль испугался:
Что, если он, потеряв и кормило, и кормчего сразу,
Справиться с натиском волн, все сильней вскипавших, не сможет?
Гнал по безбрежным морям. На рассвете четвертого утра
С гребня волны увидал я вдали Италии берег.
Медленно плыл я к земле, и прибой уже не грозил мне,
Но на меня напало с мечом, на добычу надеясь,
Стал на скалу карабкаться я, за вершину цепляясь.
Ныне катают меня у берега ветер и волны.
Сладостным светом дневным и небом тебя заклинаю,
Памятью старца-отца и надеждой отрока Юла, —
Тело мое схорони – ибо все ты можешь, великий, —
Или же, если тебе всеблагая мать указала
Путь (ибо думаю я, что не против воли всевышних
Ты собираешься плыть по широким Стигийским болотам),
Чтобы мирный приют я обрел хотя бы по смерти'.
Так он сказал, и ему отвечала вещая жрица:
'Как ты посмел, Палинур, нечестивой жаждой гонимый,
Непогребенным прийти к стигийским водам суровым,
И не надейся мольбой изменить решенья всевышних!
Но запомни слова, что тебе я скажу в утешенье:
Явлены будут с небес городам и народам окрестным
Знаменья, чтобы они искупили вину и воздвигли
Место же это навек Палинура имя получит'.
Девы слова изгнали печаль из скорбного сердца,
Рад Палинур, что будет земля его именем зваться.
Путь продолжали они и к реке подходили все ближе.
Как они шли меж безмолвных дерев, поспешая на берег.
Первым окликнул он их, прокричав пришельцам сердито:
'Ты, человек, что к нашей реке с оружьем спустился!
Стой и скажи, зачем ты пришел! И дальше ни шагу!
В этом стигийском челне возить живых я не вправе;
Был я не рад, когда взял на эту лодку Алкида
Или на берег на тот перевез Пирифоя с Тесеем,
Хоть от богов рождены и могучи были герои.665
Прямо у царских дверей666 и дрожащего вывел на землю,
Те госпожу увести из покоев Дита хотели'.
Так отвечала ему Амфризийская667 вещая дева:
'Козней таких мы не строим, старик, оставь опасенья!
Вечно лаем своим бескровные тени пугает,
Пусть блюдет в чистоте Прозерпина ложе Плутона.
Видишь: троянец Эней, благочестьем и мужеством славный,
К теням Эреба сошел, чтобы вновь родителя встретить.
