наедине? - Он встал, подал Эванжелине руку и помог девушке подняться.

Эванжелина подняла голову. Даже смотреть на Ричарда доставляло ей огромное удовольствие. Сглотнув, она хотела было отойти в сторону, но герцог крепко держал ее за руку.

- По правде говоря, мне очень хотелось остаться с тобой наедине, прижимать тебя к себе, однако отправиться на прогулку с Эдмундом было ее идеей. Впрочем, если бы мне первому пришло это в голову, я бы непременно сделал все для того, чтобы отвоевать тебя на несколько часов. - Скользнув вверх по ее рукам, он обхватил ее шею, а большими пальцами приподнял подбородок. - Думаю, мне стоит немедленно поцеловать тебя, иначе я просто лишусь рассудка. - Наклонившись к Эванжелине, Ричард нежно дотронулся губами до ее мягких губ.

Она тихо застонала. Разум говорил ей, что надо отойти от него, не поддаваться эмоциям, но сердце не слушалось голоса разума. Эванжелина прильнула к Ричарду всем телом, и он тут же крепче прижал ее к себе и даже слегка приподнял, так что она оказалась почти одного с ним роста. Сквозь одежду она чувствовала, как его возбужденная плоть вжимается ей в живот, теперь Эванжелина уже понимала, что это такое. Поцелуй стал более страстным, но его язык лишь осторожно дотрагивался до ее языка - он не хотел путать ее.

Пугать? Но это же нелепо! В ней не было страха. Ей хотелось, чтобы они сбросили одежду, а потом он бы лег прямо на пол, а она бы села на него верхом и целовала его, насколько хватит дыхания. Эванжелина испытывала горячее желание ласкать его, трогать, целовать его губы, грудь, шею, все... Но больше всего ей хотелось сказать ему правду, и тогда...

Эванжелина заставила себя отстраниться от Ричарда. И он отпустил ее. Подняв на него глаза, она увидела, что его темный взор затуманился. Эванжелина догадалась, что он мечтает о том же. Она отвернулась.

Что она могла ему сказать? Что сделать?

- Не могу и представить, чтобы хоть одна женщина избегала вас, ваша светлость, - пролепетала девушка.

- А знаешь, - просто сказал он, - у меня, между прочим, есть имя, и я называл тебе его. И, кстати, просил обращаться ко мне на ты. Во всяком случае, женщина, ответившая на мои ласки, должна называть меня по имени, а не 'ваша светлость'. Можешь называть меня Сент-Джон, если имя Ричард тебе не по нраву. Собираясь выпороть, отец всегда называл меня Сент-Джоном, правда, порол он меня нечасто. Однако, даже избегая меня, Эванжелина, ты стараешься задеть меня какими-то колкостями. Впрочем, ты же сама видишь, что они не удерживают меня. Я хочу тебя. Сильнее, чем вчера, сильнее, чем сегодня утром. С этим надо что-то делать.

При этих словах Эванжелина закрыла глаза. Он хотел ее. И что скрывать, она тоже жаждала его ласк, но ей было страшно даже подумать об этом. Потому что герцог был сведущ в любви, многие женщины добивались его близости, он привык к женскому вниманию, и вот теперь она заинтересовала его.

- Это ты донимаешь меня колкостями, - с трудом проговорила она. - У тебя острый язык, а я лишь стараюсь отвечать.

- Приятно слышать, особенно если представить, что мой язык попал в твой ротик, - усмехнулся Ричард.

Эванжелина вспомнила, как он, обнаженный, выходил из моря. Нет, она сошла с ума. Похоже, она наконец-то стала понимать, что такое страсть.

- А разве тебе не с кем развлечься? - чужим голосом произнесла она. - Не сомневаюсь, что найдется много женщин, готовых прибежать к тебе по первому же зову.

- Возможно, - кивнул Ричард, вспомнив о Моргане. Он заплатил ренту за ее милую квартирку до конца квартала. - Но это не важно. - Его рука нежно обхватила ее шею, большой палец стал поглаживать пульсирующую жилку.

Эванжелина не двинулась с места. Она стояла, глядя на пламя, пляшущее в камине, но жар от его тела был сильнее, чем от огня.

- В чем дело, Эванжелина? - прошептал он ей в ухо. - Ты почему-то боишься меня? Боишься, что, соблазнив, я брошу тебя? - Его сильные пальцы продолжали ласкать ее шею. А потом он медленно повернул ее к себе. - Ты боишься меня?

- Нет, я боюсь за тебя.

Его брови удивленно приподнялись.

- Что это означает? Она покачала головой.

- Ты не скажешь мне, что имела в виду?

Она снова покачала головой, не произнося ни слова. А потом почувствовала, как его губы нежно дотронулись до ее рта. И тут же все закружилось, и она снова захотела его, хотя еще не понимала толком, как это будет. Но Эванжелина уже представляла, что он овладеет ею. Это, должно быть, странно, но прекрасно, раз он будет так близко. Ей хотелось прижаться к нему, ощутить биение его сердца. Еще никогда Эванжелина не испытывала такого удовольствия от прикосновений. Она таяла в его объятиях, чувствуя, как его руки будят в ней огонь желания, и, млея от наслаждения, закрыла глаза.

- По-моему, твой покойный муженек был полным идиотом, - вымолвил герцог, касаясь губами ее губ.

Она попыталась вырваться, но он крепко держал ее.

- Нет, как я тебе говорила, Андре был прекрасным человеком.

- Но я же учу тебя целоваться, Эванжелина. Не знай я, что ты вдова, мне бы пришло в голову, что я первый мужчина, прикоснувшийся к твоим губам.

- Андре... - пролепетала девушка. - Он был моим мужем.

Он снова поцеловал ее, на этот раз поцелуй был более горячим. Изумленная, Эванжелина отпрянула назад, но Ричард удержал ее.

- Ты для меня просто загадка, Ева, - шепнул он. Ему и в голову не приходило, кем она была на самом деле. Эванжелина уже открыла было рот, чтобы все рассказать ему, но тут же вспомнила, что Эджертон убьет Эдмунда, если правда выплывет наружу. Нет, этого ей не вынести.

- Ваша светлость, прошу прощения за вторжение, но пришел ваш портной. Это был Грейсон - он обращался к Ричарду из-за закрытой двери.

Упершись в лоб Эванжелины, Ричард ослабил объятия.

- Спасибо тебе, Грейсон! - крикнул он. - Скажи ему, что я скоро приду.

Потом он выпрямился и поправил платье Эванжелины.

- Ну вот, - удовлетворенно промолвил герцог, - теперь никому и в голову не придет, что ты была готова отдаться мне прямо на ковре детской. Отвернувшись, он добавил:

- Мы должны решить, что нам делать, Эванжелина. Полагаю, твой дорогой покойный Андре больше не владеет твоими помыслами.

Она не успела ответить ему: повернувшись, Ричард быстро вышел из детской.

Глава 29

- Эдмунд просил назвать ему какие-нибудь примеры иронии, дорогой, обратилась Марианна Клотильда к сыну. - От изумления я чуть дара речи не лишилась. Но мне ничего подходящего не пришло в голову. А он сказал, что ирония потребовалась ему для рассказа.

- Да сама ситуация - прекрасный образец иронии, - улыбнулся герцог. Но мысли его занимало другое - он снова и снова спрашивал себя, куда, черт возьми, вела его жизнь.

- , Знаешь, хочу сказать тебе одну интересную вещь, - продолжала герцогиня. - Думаю, ты уже понял, что Эванжелина прекрасно ладит с твоим сыном. Она полюбила его, и мальчик просто обожает ее. Но все это.., странно... - добавила она, отпив глоток чая. - Эванжелина наотрез отказывается ехать к Сандерсонам на бал-маскарад, мотивируя это тем, что у нее нет подходящего костюма. Я предложила ей маску и костюм домино, однако она и слышать ни о чем не хочет. Но я же не хотела выставить ее бедной родственницей. Не думаю, что я задела ее гордость. Может, ты поговоришь с ней? Она до странности спокойна, так редко выходит из дома. Даже похудела! Не знаю уж, в чем дело, дорогой, но ты должен все выяснить. Я уверена, что Эванжелине понравилось бы на балу, там всем весело. Надеюсь, ты уладишь это дело? Между прочим, даже Грейсон был недоволен ее отказом, хотя вообще-то он от нее без ума.

Нахмурившись, герцог смотрел на тлеющие в камине угли. С того дня, когда он едва не овладел ею в детской, Эванжелина старалась избегать его. Он уже несколько раз спрашивал себя, что бы случилось, не