Виктора, засмеялся.

- Ну, чего там не разобрали? - вмешался Сармат.

- Почему же, - спокойно ответил Мартын, - мы во всем разобрались. И если Месроп не хочет афишировать свою деятельность, то на здоровье. Я, конечно, знаю, да и Виктору полезно будет узнать, что наш стратег всего-навсего резидент...

- А то он не знает! - удивился Сармат.

- Не знаю, - сказал Виктор. - Какой еще резидент?

- Резидент полевой социографической комиссии ООН, - раздельно произнес Месроп. - Но это, честно говоря, ничего не значит. И то, что я переманил к нам бойцов из регуляра, никак не связано с моей деятельностью в качестве социографа. Положа руку на сердце или на что угодно, я даже не могу сказать, существует ли еще эта комиссия. Доктор Мальстрем мог год назад урезать фонды, и комиссия приказала долго исследовать.

- Вот и замечательно, - сказал Сармат. - Давайте сворачиваться, завтра с утра дел... - Он зевнул, прикрыв рот ладонью.

Месроп и Мартын переглянулись.

- Так время же еще какое? - Мартын подержал в руке канистру и опустил. - Только сели!

- Ну так и сидите, - разрешил Сармат, - а я прилягу.

Он вышел в соседнюю комнату, где на полу вповалку спали дружинники, и через пару минут его могучие раскаты влились в сводный хор храпунов.

Мартын ходил кругами по комнате. Месроп молча оглаживал бородку. Виктор стряхнул с себя дремоту, выпрямился и налил еще чаю.

- Правильно, - сказал Месроп, - чай полезнее, только если не пьешь, не выливай под стол. Ты мне самогоном всю штанину облил.

Виктор улыбнулся, Месроп хохотнул.

- Смешно, да? - негромко рыкнул на них Мартын, но прекратил свое кружение и сел напротив Месропа.

- Опять ушел!

- Да, - ответил Месроп. - Значит, еще не созрел.

- Чего он ждет?

- Спроси у него.

- И спрошу, я, знаешь, прямо сейчас его подниму и спрошу.

- Подними.

- Э, толку! - Мартын обреченно махнул рукой. - Сколько раз приставал к нему, а он все шуточками отделывается. Шутник. Мало ему дубасовцы вломили. Дождется, опять голову поднимут!

- За что вы так монархистов не любите? - спросил Виктор.

- Не люблю? - переспросил Мартын. - Кто тебе сказал такую глупость? Я сам монархист.

- А... - начал Виктор и удивленно замолчал. Мартын сердито шевельнул усами, фыркнул.

- Почему ты решил, что эта свора имеет хоть какое-то отношение к идее монархии? Банда самозванцев! Сколько их развелось после пресекновения рода Романовых... Эх!

- Да, - сказал Месроп, - кошмарная была трагедия. Мой друг чуть не погиб тогда, во втором... нет, в третьем году. Он опоздал на коронацию. Только добрался до Спасских, как ахнуло.

- Ахнуло? - тупо повторил Виктор. - Что?

- Вот - время летит! Двадцать лет всего прошло, а начисто все забыто.

- Еще бы, - сказал Мартын, - через три года мор начался.

- Через два, - поправил Месроп. - А что ахнуло? Успенский собор, голубчик ты мой, ахнул, да и как ему не ахнуть, если, говорят, его сотней тонн взрывчатки зарядили.

- Не сотней тонн, а калифорнием взорвали, несколько грамм пошло, возразил Мартын.

- Кто зарядил? Кто взорвал? - терпеливо спросил Виктор.

Он смутно припоминал какие-то байки на веселых площадках, что-то странное пел, подыгрывая себе на гитаре, старый Гонта. Вспомнились окровавленные тела из случайного диска по истории. Но он почти все забыл: история не география, а кого кормят ноги, тому не надо засорять голову.

- Все уже забыли, кто взорвал. - Мартын задумчиво покачал головой. Тогда, сгоряча, многих похватали. Слава богу, до самосуда не дошло. Ну, и тут же самозванцы объявились. Их всерьез не воспринимали, а они, понимаешь, очень нервничают, когда их всерьез не принимают. Вот Дубасов. Таких, как он, - десяток на округ наберется, каждый обрастает людьми, а чем поманишь, чем докажешь? Вот и охотятся за всякими раритетами. Ну, ты это хорошо знаешь.

Виктор усмехнулся. Весной, когда они шли по мосту с Ксенией, оставив за спиной темные лабиринты Хибары, Сармат вынул из кармана тряпку, развернул ее и, глянув на медальон с изображением усатого юноши с дикими глазами, взвесил его в руке и, не прерывая на ходу разговора, с размаха кинул в воду. 'Варвар' - негромко ахнул за спиной Мартын, а Месроп непонятно ему возразил - 'Разин'. А Виктор чуть не обиделся - стоило рисковать!

- Все равно ничего не понимаю, - упрямо сказал Виктор. - История это хорошо. Но при чем здесь Сармат?

- Карту иногда разглядываешь? - спросил Мартын после недолгого молчания.

Виктор пожал плечами. Карту города они исползали по миллиметру. Сейчас он прошел бы с закрытыми глазами по любым задворкам. Кроме, конечно, Хибары и заводских развалин Покровска, пропитанных старой вонючей химией. Мартын имел в виду что-то другое.

- Ты посмотри, посмотри. - Он указал на стену, и Виктор улыбнулся. К стене была приклеена карта области, а рядом сиротливо жалась страничка из атласа с двумя полужопиями земного шара. Учить гонца географии - это умиляет. Показать бы Мартыну их карты! На добытых из черт знает каких архивов огромных листах можно разглядеть не только дома и людей, но даже цветы на подоконниках. Перед ходкой гонец запоминал свою трассу, а потом сдавал карту дежурному или оставлял на явочном флэте.

Мартын горячился, тыкал пальцем в карту и громким шепотом вещал, что Саратов - это еще не центр Вселенной, и пока они наводят порядок, выбивают шваль и помогают людям, отсюда на все стороны лежат необъятные земли, города и фермы, где много еще всякого негодяйства. Вот они здесь дрыхнут и обливают штаны самогоном, а в Пензе между тем, наверняка, пришлые лупилы режут местных, и это еще хорошо, не дай бог сговорятся, а из Тамбова уже три недели нет вестей, там дружинники разругались с регулярными частями, связь оборвана, некого послать поглядеть, а поездов оттуда тоже нет, и если его, Виктора, интересует, что творится за Волгой, то пусть он сперва отольет, а то штаны намочит, сейчас он о таких ужасах услышит...

- Ты кому это говоришь? - задремавший было Месроп вдруг поднял голову.

Мартын осекся, хмыкнул, втянул нижнюю губу, а усы сникли, и он сделался похож на обиженного моржа. Сердиться на него было невозможно. Шумный, веселый Мартын казался человеком без забот и проблем. Но Виктор знал, что три года назад Мартын был учителем и домовую школу затопило во время прорыва дамбы. Спасся только он - двенадцать детей, малыши, остались в классе. Они часто снятся ему, тогда он просыпается с криком и не может заснуть до утра. И спать он всегда ложится поздно, как можно позже, чтобы сразу наглухо забыться, но не всегда это удается, и вот он видит, как вода вдруг бьет из окон, поднимается все выше и душит одного за другим Анну, Леонида, Сергея... Они тянут к нему руки, но он не может дотянуться, вода уносит его, и они кричат, и он, чтобы не слышать этот крик, тоже кричит и просыпается...

Однажды заполночь он рассказал о своих кошмарах Виктору, и тот понял, что Мартын должен быть все время на плаву, иначе утонет и не проснется.

- Чем ты его пугаешь? - продолжал Месроп. - Он сам может такого порассказать. И прекрасно понимает, что если не объединить людей, то все рухнет. Не от голода - фермы прокормят в сто раз больше народа, и не от болезней - после мора все нам до груши! Дичаем, братцы, вот что страшно! Лоск цивилизации сейчас настолько тонок, что не выдержит малейшей встряски.

- Ну, хорошая встряска никому не повредит, - перебил его Мартын, - а кроме того, мы почти все сохранили...

- Да, сохранили. Музеи уцелели, даже библиотеки успели переписать на диски, новую бумагу ничто не