— Попробуй только не отскочить! — свирепо предупредил доктор княжну. — Так плечом толкну — полетишь вверх тормашками!
И Зоя уяснила, что это не шутка.
Постучала, отодвинула перегородку, обменялась с часовым парой фраз (всё то же — про особый режим и звонок на центральный пост), а потом резво отпрыгнула в сторону. Норд высунулся и уложил чекиста одним точным выстрелом — можно сказать, реабилитировался за прежние конфузы.
Дырку на сей раз тоже просверлил гораздо быстрее.
— Две минуты десять секунд, — доложила Зоя.
Октябрьский напомнил:
— Остается двенадцать минут.
Как будто Гальтон не мог вычесть два из четырнадцати.
А дальше пошло еще быстрей.
С третьей комнатой, третьим часовым и третьей дыркой управились за минуту сорок.
Четвертый этап преодолели за 85 секунд. Правда, здесь на часового ушло две пули — после первой он еще шевелился и разевал рот.
— Передохнем минуту, а? — попросил доктор, чувствуя, как снизу, от коленей, подступает нервная дрожь. — Я же не мясник. И не Айзенкопф. За несколько минут я убил четверых человек.
Она предложила:
— Давай дальше я. Для меня эти кирпичномордые не люди. Знаешь, что чекисты вытворяли во время Гражданской войны? Теперь ты открывай дверь и заговаривай зубы, а я буду стрелять. Отскакивать не нужно. Я скромнее тебя, мне много места не потребуется.
Предыдущие охранники, увидев женщину, почти сразу же опускали пистолет. Пятый чекист держал Гальтона на мушке всё время, пока они разговаривали. Трубку с аппарата он снял левой рукой, продолжая настороженно смотреть на вошедшего.
— До чего вы мне все надоели, формалисты! — простонал Норд, мысленно проклиная себя за то, что послушал Зою. — Тыщу раз уже звонили. — Он обернулся, как бы взывая к охраннику из своей комнаты. — Ну скажи ты ему! Сунь нос! Как дети, честное слово!
Вместо охранника «нос сунула» княжна. Вернее, не нос, а ствол «браунинга».
— Минута двадцать, — сказал она, когда всё было закончено. — Нормально. Говори то же самое, можешь не оборачиваться. Мне достаточно услышать по голосу, где именно он находится.
— Идем в шестой, — сообщил Гальтон в телефон.
— Молодцы. Ударники коммунистического труда.
Шестую и седьмую комнаты преодолели чисто, отработав все действия почти до автоматизма. Это начинало напоминать тупую, однообразную игру. Бла-бла-бла, бэнг! Дрель: ж-ж-ж-ж. И снова. Бла-бла-бла, бэнг! Ж-ж-ж-ж. С тем же успехом отсеков могло быть не восемь, а двадцать восемь или пятьдесят восемь.
Доктор был вынужден признать, что княжна владеет оружием лучше. Второй выстрел ей ни разу не понадобился. Она била наповал, при том что калибр у «браунинга» меньше, чем у «кольта».
Но с последним часовым вышла небольшая накладка. Железная Зоя дала слабину. Может, все дело в том, что первые семь чекистов были как на подбор кряжистые, с квадратными физиономиями — по выражению княжны, «кирпичномордые», а восьмой оказался молоденьким белобрысым пареньком. Увидев высунувшуюся из-за двери руку с пистолетом, он как-то нелепо дернулся и подпрыгнул, отчего пуля угодила не в переносицу, а в горло.
Эта смерть была не такая, как предыдущие. Игру она не напоминала.
Умирающий с ужасом смотрел на убийц, пробовал отползти на спине и закрывался рукой. Зоя выпустила в него с трех метров остаток обоймы и ни разу не попала. Раненого добил Гальтон.
После этого ему пришлось обнять трясущуюся Зою и крепко-крепко сжать. У него и у самого клацали зубы.
— Сейчас возьму себя в руки, сейчас, — бормотала она. — Я что-то вдруг раскисла… Прости!
В груди у доктора было горячо. «Раскисшей» Зоя нравилась ему еще больше. Но говорить ей этого ни в коем случае не следовало.
Полевой телефон уже некоторое время издавал тревожное квохтанье.
— …поубивали вас, что ли? — услышал Норд голос Октябрьского, когда наконец приложил трубку к уху. — Эй там, в трюме! Вы живы?
— Мы перед секретариатом. Время 00:52. Еще 3 минуты. Мы успели, — сквозь зубы процедил Норд.
Манжет рубашки у него был весь в брызгах крови. Сам не заметил, когда испачкался.
— Отлично. — Голос повеселел. — На самом деле у вас целых 7 минут. Я нарочно урезал вам время, чтоб вы не расхолаживались. Можете привести в порядок нервы. Как говорят в армии, покурить- оправиться. За минуту до часа ночи врываетесь в секретариат и грохаете обоих волкодавов. Раньше рискованно. Громов из своего логова может подглядывать в приемную через глазок. Заметит неладное — не вылезет. Тогда его из лаборатории не выкуришь. Там бронированная дверь.
— А почему вы думаете, что Громов вылезет в час ночи?
Раздался довольный смешок.
— Петр Иваныч у нас сама пунктуальность. Ровно в час ему из секретариата подают чай с лимоном. На этом построен весь мой план. Ну, ковбой, готовься в бой. Падешь смертью храбрых — буду считать тебя коммунистом.
Дать бы тебе в рожу, подумал Норд, шмякая трубку. Связь теперь понадобится нескоро.
— Еще две минуты. Сейчас… Обещаю, я буду готова. — Но губы у Зои прыгали, руки дрожали. Она сердито смахнула с ресниц слезинку. — Проклятая бабья слабость! Сама не пойму, что со мной!
— Нормальная человеческая реакция, — успокоил ее Гальтон. — Я тебе еще не говорил, что я тебя люблю?
Эти слова он произнес впервые в жизни, а прозвучали они как-то легковесно, даже небрежно. Собственно, Норд не собирался ничего такого говорить. Само соскочило. Неудивительно, что Зоя пропустила несвоевременное признание мимо ушей. Она трясущимися пальцами засовывала в «браунинг» новый магазин и никак не могла попасть.
Доктор придержал ее руку.
— Не спеши. В секретариате ты мне все равно бы не понадобилась. Управлюсь один.
— Не сходи с ума! Их двое, высшей категории! Нам и втроем было бы трудно!
Перед выездом на операцию у членов экспедиции возник дурацкий спор. Как объяснил Октябрьский, в спецотряде ОГПУ, ведающем личной охраной высших должностных лиц государства, квалификационные разряды назначают по следующему принципу: чтобы заслужить право на третью категорию, сотрудник должен легко справляться с двумя крепкими мужчинами; вторую категорию получает тот, кто может одолеть двух охранников третьей категории; первую — кто побеждает двух второй категории; высшую — кто сильнее двух охранников первой категории. То есть теоретически ас высшего ранга способен в одиночку уложить шестнадцать обычных бойцов, не прошедших курс спецобучения.
Немного поразмыслив, Айзенкопф заявил, что его боевые качества соответствуют первой категории, Норда — второй, а «ее сиятельства» — в лучшем случае третьей. Зоя вспыхнула и предложила немцу померяться силами в рукопашном бою, потому что в тире у него не будет против нее ни одного шанса. Доктор, хоть и обиделся на «вторую категорию», в склоке не участвовал. Он уже подсчитал, что по этой арифметике они с двумя чекистскими суперменами не справятся. Во всяком случае, в открытом столкновении. Нужно было искать иной путь. И Гальтон его, кажется, нашел.
Он намеревался дать Айзенкопфу возможность прорваться через дежурку с ее двумя бойцами первой категории и через все последующие отсеки, где расставлены охранники послабее, а перед главным бастионом картинно заявить, что с головорезами высшей пробы управится без помощников. Но теперь не до эффектов. Курта они потеряли на первом же рубеже, перед Зоей в ее нынешнем состоянии красоваться тоже было незачем.
