наших детей. Я застал такой порядок: дети учились в местных школах — английской и французской; оплачивало консульство за счет 15-ти процентного фонда, который формировался из сверхплановых поступлений за консульские услуги.
Мы решили сохранить этот порядок.
Но потом начальство спохватилось. И запретило оплачивать учебу за счет 15-ти процентного фонда. Началась длительная переписка с МИДом. Традиционный вариант — создание школы при посольстве, с учителями из Москвы. Мне этот вариант для наших условий — детей не так много — казался неразумным. Пришлют двух учителей, и те будут учить по всем предметам. К тому же местные школы дают язык, расширяют общение со сверстниками.
Число детей росло — проблема обострялась. Я решил искать спонсоров. Когда в Израиле появлялись знатные и богатые гости из России, пытался уговорить их дать деньги для обучения детей. Примерно из десяти обращений одно давало результат.
Приезжает, например, Лужков. Агитирую его. Клюет. Пиши, говорит, бумагу. Пишу:
«Уважаемый Юрий Михайлович!
Еще раз позволю себе обратить Ваше внимание на вопрос, который волнует работников посольства. У нас 31 ребенок школьного возраста (от 6 до 15 лет). Они учатся в местных школах. Обучение одного ученика в год обходится примерно в 2000 долларов. МИД, к сожалению, денег на школу не дает. Пока выручали добрые (и богатые) люди. А сейчас финансы иссякают.
Не могли бы вы помочь нам? 50–60 тысяч долларов сделали бы нашу жизнь спокойнее. Понимаю, что все это — вне сферы Ваших обязанностей, непосредственных интересов. И все же не теряю надежды, что Вы поможете москвичам, оказавшимся за рубежом.
С удовольствием вспоминаю наши встречи на Земле Обетованной. Приезжайте еще».
Выручил Юрий Михайлович, прислал 50 тысяч. Раньше бы сказали: «Так поступают советские люди!» В общем, мэр Москвы и тут оказался на высоте.
А вот наезды на министра связи В.В.Булгака или на президента «Столичного банка сбережений» А.П.Смоленского не дали результатов. А ведь обещали…
Не очень было приятно выпрашивать вспомоществование, но не было другого выхода. И ни на кого другого я не мог переложить эту функцию.
Продолжалась переписка с МИДом. Я пытался доказать, что вариант с присылкой даже двух-трех учителей обойдется гораздо дороже, чем оплата обучения в местных школах. Подчеркивал, что мы не просим увеличения бюджетных ассигнований, так как будем платить из средств, которые дает консульское обслуживание населения. Обращался даже к министру финансов С.К. Дубинину. Министр молчал, МИД отказывал.
Надвигалась и другая проблема. Дети взрослели. А в старших классах программы местных школ существенно отличались от наших. Отличались в худшую сторону. Кстати, по доле государственных расходов на образование от общей суммы ВНП Израиль в 1995 году занимал второе место в мире (8.4 %). Впереди была только Дания (8.8 %). Но количество, видимо, не всегда переходит в качество.
Стали искать решение. Нашли. За те же спонсорские деньги (они лежали на специальном «детском» счете, который мы тайно — от МИДа — открыли в банке) мы арендовали помещение и пригласили первоклассных «русских» учителей, которых много в Израиле. Школа была открыта для детей из других посольств и просто «с улицы». Наши дети учились бесплатно. Остальные — за умеренную плату, которая тоже шла на содержание школы. Однако для выдачи аттестатов мы были вынуждены приглашать директора школы из Каира.
Мы предложили МИДу на уже созданной базе официально учредить при посольстве неполную среднюю общеобразовательную школу (с 1 по 9 класс) с последующим выходом на одиннадцатилетку. В апреле 1997 года был объявлен набор в эту школу. Открылась она уже после моего отъезда…
Вспоминая о школьных заботах, не могу не выразить признательность Дмитрию Анатольевичу Смирнову и Александру Александровичу Полипову, которые тратили время и нервы на решение массы текущих проблем.
ИЮЛЬ-94
Мой отпуск продолжался до 19 июля. Но события захлестывали его.
1 июля состоялось торжественное появление Арафата в Газе. По плану церемониала Арафат должен был какую-то часть пути к своей резиденции пройти пешком. Но напирающая ликующая толпа смела все планы. И чтобы она на радостях не смела своего вождя, его срочно усадили в лимузин. Начиналась новая глава истории Газы.
Слово «Газа» используется в двух смыслах. Им обозначают «сектор Газы», то есть узкую, небольшую (362 кв. км.) прибрежную полосу земли на юге Израиля, граничащую с Египтом. Им обозначают и город Газа, так сказать столицу сектора. Так что следите за контекстом.
У Газы бурная история. Земля эта лежала на перекрестке важных торговых артерий. Через нее перекатывались войны и завоеватели. Упомяну только три имени: Александр Македонский, Помпей, Наполеон. Здесь во времена господства филистимлян (отсюда — Палестина) разворачивалась драма Самсона и Далилы. Еврейские общины как бы пунктиром проходят через всю историю Газы. Но владел ею только царь Давид. Потом — египтяне, а с VII века — мусульмане в разных политических одеждах.
После Войны за независимость полоса Газы отошла к Египту. 2 ноября 1956 года в ходе Синайской кампании ее захватили израильтяне. Но в марте 1957 года в Газе расположились войска ООН. После Шестидневной войны Газа осталась за Израилем.
Вся экономика Газы завязана на Израиль. Ежедневно десятки тысяч арабов отправляются в Израиль на заработки. Свое производство — в основном цитрусовые. Плюс — ремесла. В городе Газа — огромная скученность населения, бедность, безработица. Около 400 тысяч человек (из общего населения сектора — свыше 700 тысяч) живут в лагерях для беженцев. Очень сильны антиизраильские настроения. В Газе началась интифада. В Газе зародилось экстремистское движение Хамас. Здесь «выращивают» террористов. Не случайно израильтяне именуют Газу «землей, изрыгающей смерть». Евреи создали несколько поселений, которые чувствуют себя как осажденные крепости.
Многие израильтяне ощущали Газу как гирю на ногах, как обузу, от которой хорошо бы избавиться. «Я желаю, если бы это было возможно, — заявил, например, Рабин 2 сентября 1992 года, — чтобы Газа погрузилась в море». По мнению одного из молодых лидеров Аводы Хаима Рамона, у Израиля «нет в Газе никаких интересов». В ответ на упреки в том, что он испугался террора, уступает арабскому нажиму, Рамон ответил: «Представьте себе, что вы взвалили на себя тонну железа и кто-то все время нашептывает: не бросай груз, а то люди скажут, что ты слаб. Такое мышление — просто глупость…»
Возникает вопрос: почему же не «бросили», почему не ушли? Наверное, потому, что еще не созрело общественное мнение в Израиле. И, видимо, потому, что проблему Газы можно было решать только в рамках общего урегулирования. Иначе рядом с Израилем появился бы опасный и неконтролируемый очаг терроризма. Соглашение с Арафатом и должно было избавить Израиль от этой опасности.
Таков был общий фон, на котором Арафат появился в Газе. От нашего посольства его встречали советник-посланник Носенко, советник Смирнов и 1-й секретарь Маслов, арабист Божьей милостью, блестящий знаток арабского языка. Вручили Арафату послание из Москвы. Не так уж частый случай, когда московское яичко поспевало к красному дню.
Моя первая встреча с Арафатом состоялась почти через месяц, 22 июля. Возникла маленькая закавыка. Арафат привык целоваться с «русскими друзьями». Вынужден был остановить его порыв, сообщив свою стандартную, хотя и несколько грубоватую формулу: я целуюсь «только с бабами». Алеша Маслов
