продвижения к исполнителям.[57]
С Кобзоном встретились через пару дней. Он был расстроен. От поездки в Эйлат отказался, настроение не то. Говорил — ноги моей здесь больше не будет. С тем и улетел. Но появился в мае. Очень уж ветераны просили его приехать, выступить в праздничные, «победные» дни. Пел четыре часа. Уважил стариков.
13 января позвонил в Москву и поздравил Евгения Максимовича Примакова с назначением в МИД. Когда твои друзья становятся твоими начальниками, возникают сложности. Тем более, что время и должности меняют людей…
В Израиле назначение Примакова было встречено настороженно, с большой опаской. «Более чем странное назначение» называлась редакционная в «Нашей стране». По мнению газеты, новый министр — «фигура весьма одиозная во многих смыслах. Уже тот факт, что он был (а вполне возможно, и остается) личным другом Саддама Хусейна, озадачивает. Примаков считается специалистом по проблемам Ближнего Востока. Но специалистом с ярко выраженной арабской ориентацией. Во время перестройки Примаков был чуть ли не правой рукой Горбачева в вопросах, касающихся внешней политики. Между прочим, во время одной из первых встреч Горбачева и Рейгана Примаков заявил одному израильскому журналисту, что СССР не собирается устанавливать дипломатические отношения с Израилем, пока тот осуществляет свою экспансию на Ближнем Востоке и незаконно оккупирует палестинские и ливанские территории.
Примаков во все времена был близок к советскому официозу. Его назначение на один из ключевых постов в правительстве может иметь разные подоплеки, в том числе и такую: президент Ельцин пытается таким путем «умаслить» прокоммунистическое парламентское большинство в новой российской Думе.
Впрочем, время покажет. Пока же известно, что Госдепартамент США выразил серьезную озабоченность этим назначением. А израильский официоз — недоумение тем фактом, что в то время, когда отношения между Израилем и Россией начинают по-настоящему развиваться, министром иностранных дел назначается человек, известный своими антиизраильскими настроениями». Для подтверждения таких выводов цитировались работы Примакова доперестроечных времен.
Ельцин снова сумел удивить публику, писал в «Едиот ахронот» Мером Раппопорт. «Евгений Примаков, многие годы проповедующий антизападный курс, отныне будет определять внешнюю политику Москвы». Профессор Еврейского университета Шломо Авинери, который встречался с Примаковым в 70-е годы во время его «тайных» встреч с израильтянами, полагал, что Примаков выражает настроение тех политических кругов, которые пытаются «реставрировать положение России на международной арене», снова видеть Россию сверхдержавой.
Активно эксплуатировалась тема еврейских корней Примакова. Примерно в таком ключе: как и всякий выкрест он патологически не любит евреев. Кстати, тема для меня совершенно новая, так как я всегда считал Примакова то ли полугрузином, то ли полуармянином. В том кругу, в котором мы вращались, это вообще не имело никакого значения. Все мы были интернационалистами по глубочайшему внутреннему убеждению. Таким был и Примаков.
В Израиле очень внимательно следили за каждым шагом Примакова. И нередко эти шаги сопровождались необъективными комментариями. Скажем, приезжает Арафат в Москву и Давид Маркиш, человек несомненно, умный, вдруг разражается нервной филиппикой:
«Визит Арафата, принятого в Москве с почестями, оказываемыми главе государства, можно оценить как торжество неуклюжей политики шефа российского МИДа Примакова. Это он, Примаков, с упорством, достойным лучшего применения, пытается переориентировать Россию на Восток. Но движение России на Восток не может не быть ни чем иным, как движением колониалистским, державным. Так было, так есть, а что будет — предсказуемо лишь с большими натяжками! Прибить щит к воротам Царьграда и вымыть пропотевшие сапоги в водах Индийского океана — вековая мечта русских шовинистов и охотнорядских «патриотов», чьи взгляды, по-видимому, разделяет отчасти и министр Примаков, рядом с которым его предшественник, импульсивный Козырев, кажется тишайшей романовской овцой. Для чего нужна сегодняшней России экспансия на Восток? По той лишь причине, что экспансия на Запад, с его расширяющимся НАТО, попросту невозможна. Министр Примаков, академик и до недавнего времени руководитель Службы внешней разведки, должен бы знать, что многие беды России произошли как раз оттого, что эта самобытная евразийская страна, примеряя то западноевропейский камзол, то азиатский халат, так и не сумела определиться на своем собственном оригинальном месте в истории, избрать свой путь и следовать ему».
При всем моем уважении к Маркишу, должен сказать, что «с упорством, достойным лучшего применения», повторяет зады «патриотов» (эпитет пусть он подберет сам).
В пустопорожних рассуждениях, которыми сопровождалось назначение Примакова, проскальзывала, пожалуй, одна верная мысль. Примаков чувствовал за собой Россию, и если говорить об его «анти», то он был «анти» того, что противоречило интересам России, что мешало ей занять достойное место в мировой политике.
В мою бытность Евгений Максимович дважды приезжал в Израиль. Мне, естественно, хотелось поговорить с ним «по душам», как прежде. Но не получалось. Визитная суета. Мощное окружение. Так и не поговорили…
25 января состоялась «презентация» Первой Российско-Израильской Финансовой Компании (ПРИФК), президентом которой был Цви Бен Ари (Григорий Львович Лернер).
Все выглядело как нельзя солидно. Из Москвы специально для этого случая прибыли, если мне не изменяет память, А.Н.Яковлев, академик Л.И.Абалкин, заместитель председателя Центробанка России А.А.Хандруев и другие весьма почтенные лица.
Приветствие прислал премьер-министр России. Но еще больше чем за месяц до официального открытия В.С. Черномырдин, отвечая на вопросы «Новостей недели», заявил, что он воспринял решение о создании ПРИФК с хорошим чувством.
«Ведь речь идет действительно о серьезном прорыве в наших двусторонних отношениях. Если я не ошибаюсь, подобных аналогов в Израиле не существует.
Этот факт вселяет определенные надежды на более динамичное развитие торгово-экономических связей между двумя странами. Надеюсь также, что благое начинание не останется на бумаге, как, к сожалению, часто случается».
Компания принадлежала на равных Промстройбанку России и Лернеру. Ее уставной капитал составлял 40 миллионов долларов. Задача компании — аккумулировать, привлекать доллары, «ушедшие» из России, находящиеся за границей, и инвестировать их в Россию. Компания гарантировала вкладчикам 15 % годовых (при среднем в Израиле уровне 4–5 %).
«Израиль, — рассказывал Лернер о создании ПРИФК, — пожалуй, единственная из развитых стран, где в настоящий момент нет ни одного совместного, или западного банка. Финансовый истеблишмент здесь невероятно силен. Три года мы боролись за создание здесь российско-израильского банка, но все безуспешно, даже американцам до сих пор не удалось пробить эту стену. Тогда мы решили подать заявку на создание «финансовой компании», фактически выполняющей многие функции банка. И хотя раз за разом получали отказы, наши юристы их постоянно опротестовывали, и в итоге мы получили лицензию на создание такой компании. В израильской истории — это первый подобный случай».
Я не знаю, как разворачивались дела у ПРИФК. Знаю только, что где-то в середине 1996 года Промстройбанк вышел из состава акционеров компании. А 13 мая 1997 года (как раз в тот день, когда я покинул Израиль) Лернер — под бой барабанов о борьбе с «русской мафией» — был арестован.
По просьбе газеты «Коммерсант-Daily» я написал небольшую заметку о ситуации с «русской мафией» в Израиле. Она была опубликована 7 июня 1997 года. Упомянул и о Лернере: «Ничего не хочу, точнее, не могу сказать о сыпящихся на Лернера обвинениях, ибо как бывший судья исповедую презумпцию невиновности. Вина человека может быть доказана только судом».
