поверила! Почему вы никогда ничему не верите? – Говорить мешали кислородные трубки, но Андрей все равно не хотел казаться слабым...

«...Именно так все и было. Не хотел, чтобы смеялись и тыкали пальцем в спину. Честь дороже... И вот ведь выжил. Пуля прошла в семи миллиметрах от сердца и вышла из спины. Господь отвел руку! Спасибо тебе, господи! Ты решил, это еще не мое время, что нужно еще пожить. Это твое решение, господи! Только вот знать бы, для чего? Может, для того, чтобы родить и вырастить своего Максима? Как же я благодарен тебе, боже, за сына!!! Спасибо тысячу раз!!!

А может, еще и для того, чтобы написать эту книгу? Книгу о войне и жизни...

Кто знает, господи? Неисповедимы пути твои и промысел...

Христос воскресе!!! Воистину воскресе!!!»

Андрей наконец-то вернулся к жизни, к своей былой форме и более или менее восстановил душевное равновесие. Правда, в семье не ладилось. Ссоры случались довольно часто, и он страдал от того, что свидетелем частых его с Аней разладов была полуторагодовалая Машенька. Что-то было не так, и Андрей это чувствовал. Отъезды жены в Никополь к родителям стали обычным явлением в их семье. В этот раз поводом было нежелание мешать в подготовке к институтской сессии...

Экзамены прошли как-то незаметно, походя, и пришло лето. Ехать в захолустный городишко к жене не хотелось. И потом, вечные поучительно-наставительные речи тестя и тещи, «хлопавшей крыльями» над Аней, словно квочка над цыпленком, вызывали у Андрея стойкое раздражение. Не любил он ни «маменькиных сынков», ни «маменькиных дочек». Летний отпуск был бы испорчен. Правда, он честно звонил каждый вечер и подолгу разговаривал с женой...

Скука. Андреем овладела скука серо-буро-малинового цвета. Он пытался развлечь себя работой и вкалывал от зари до зари на кладбище, шлифуя мраморные плиты. Но скука не уходила.

В один из вечеров, когда он тупо пялился в телевизор, вытянув дрожавшие после работы со шлифовальной машинкой натруженные руки, Андрей вдруг вспомнил: «День рождения! Точно! Завтра же восьмое июля. Синичке исполняется двадцать лет. Надо бы поздравить, юбилей как-никак. Вот и развеюсь немного, а то совсем скис».

Где и как Танюша будет отмечать свой юбилей, Андрей, конечно же, не знал, звонить не хотел, желая устроить сюрприз, а потому решил прийти к ней домой вечером, часам к девяти.

В установленное самому себе время Андрей позвонил в дверь.

На пороге появилась Таня. Она по-настоящему расцвела за эти два года и стала действительно красивой женщиной. И еще это платье. Вечернее, длинное до щиколоток, с глубочайшим, откровеннейшим декольте и высокими, чуть ли не до талии, разрезами, открывавшими красивые ноги. Таня смотрелась в этом платье рубинового цвета, как настоящая секс-бомба!

Она стояла и смотрела на букет темно-бордовых роз в полнейшем замешательстве, а Андрей наблюдал за этой немой сценой сквозь лестничные перила, спустившись на пол-этажа. Нет, все-таки он был пижон. И любил эффекты. Букет из двадцати пяти роз, кто еще мог такое придумать?!

– А ты стала еще красивее, Синичка, – проговорил он, не двигаясь с места. – С днем рождения!

Она дернулась, словно от удара током, и от Андрея не скрылись ни тончайшие кружевные трусики, ни призывное колыхание спелых полушарий под тканью.

– Андрюша-а?!

– У тебя красивое белье, Синичка.

– Боже! – Она бросилась к нему, путаясь в не рассчитанном на такую скорость передвижения платье. – Пришел! Появился!

– Просто вспомнил о твоем празднике.

– Пойдем! Пойдем ко мне!

– А ты не торопишься?

– Уже нет! Честно-честно! – Она призывно тянула его в квартиру.

Подхватив несколько пакетов с фруктами и парочкой бутылок «Хванчкары», Андрей переступил порог.

– Ты гад, сволочь! – Дрожащие пальчики не справлялись с пуговицами на рубашке, и она просто рванула, так, что пуговицы рассыпались горохом по паркету. – Я целых два года ждала, что ты вспомнишь о своей Синичке! Даже замуж собралась!

– Вот как? – На нем не оставалось уже даже носков.

– Уже нет, забудь! Хочу тебя, прямо сейчас! – жарко зашептала Танюшка.

Платье кровавым пятном лежало на полу, а Таня, милая Синичка, терлась об Андрея, словно пантера, своим плоским животом. Выдержать такой натиск, не будучи абсолютно деревянным, было невозможно...

Андрей провел ладонями по ее спине и остановился на крепких выпуклостях. А она... Она подтянулась и снова, как много лет назад, превратилась в медвежонка, обхватившего своими лапками ствол дерева, и уселась на крепкую «ветку»... А потом еще долго мостилась на ней, ворочаясь, привставая и опять садясь, ухая утробно и постанывая, пока «дерево» не пролилось соком...

Они так и не ушли из коридора...

Потом, завернувшись в полотенца, после прохладного душа они пили «Хванчкару». Вдруг позвонили в дверь, и Андрей услышал короткий разговор:

– Ты еще не готова? – раздался ломкий басок юноши.

– Я никуда не иду, по крайней мере с тобой!

– Не понял?! Мы же договорились сегодня сказать твоим подругам, что подаем заявление!

– Ты опоздал! Как всегда! Если бы ты пришел в половине девятого, как должен был, может быть, все так и было бы, но ты опоздал на целый час! Уходи и больше никогда не появляйся. Тебя опередили!

– Кто он? – спросил голос без намека на разочарование.

– Человек, который помнит, что я женщина, и любит не только себя, как ты!

– Сука похотливая!

– Но не дура!

Хлопнула входная дверь, и она вернулась в изумительно прекрасном наряде Евы, позабыв где-то по дороге свое полотенце:

– Вот так!

– Круто!

– Да пошел он, придурок! Как Нарцисс, только губы еще не красит.

– А чего связалась?

– Сама не знаю. Хотела порвать с ним при подругах, но получилось вот так!

– Ты собиралась куда-то идти?

– Хотела с девчонками посидеть в «Гроте», отметить.

– Так что? Пойдем? Тебе же танцевать хочется, я вижу.

– Только я подружкам перезвоню, что немного задерживаюсь, – чтобы это платье надеть, минимум полчаса нужно.

Немного рисуясь, она походкой манекенщицы пошла к телефону, призывно покачивая бедрами. И... Мерзавка!.. Не садясь, а лишь нагнувшись над столиком и опираясь на него локтями, стала колдовать над телефоном. Да еще и ножку поставила на креслице... Ну нет! Это была уже и не провокация и даже не намек – это был настоятельный, требовательный призыв!.. И Андрей, уподобившись лосю в сезон гона, идущему на зов самки, не стал противиться Природе. Да он и не хотел противиться! Он так и настиг ее у телефона и вломился в свою Синичку со всего хода... У нее оказалось много подруг, не меньше десятка, которых она должна была предупредить... А еще через полчаса Танюша вспомнила о непредупрежденных, и все повторилось...

В «Грот» они вошли около полуночи, когда гуляние было в самом разгаре... Хороший, веселый получился тот день рождения. «Синичкин день». Так навсегда и остался он в памяти Андрея...

Когда на следующий день он собрался на работу, сонная Танюша обняла его и сказала в самое ухо:

– Хорошо, что ты пришел, Андрюша! Я ждала, что ты придешь. Теперь ты мой! С женой ты все равно разведешься, рано или поздно, а ко мне приходи. Слышишь? Когда захочешь, тогда и приходи! Я теперь