– В части его ждут. Бригада морской пехоты под Мурманском.
– В Чечню его нужно отправить.
– А что, неплохой вариант. Свои люди у нас там есть. Откроют на него охоту…
– Свои люди у нас здесь, в Москве, есть, их мы и подключим. Должность у него какая?
– Командир роты. Должность капитанская.
– Плохо. Но ничего, решим проблему. Присвоим ему звание на ступень выше занимаемой должности. И сразу поставим на батальон, пусть командует. Майор на подполковничьей должности. Как думаешь, его это устроит?
– Карьерный рост налицо.
– Этим его и задобрим. Пусть думает, что генерал Суходол осознал свою вину и готов ее загладить… А можно и полковничью должность ему оформить, а, как ты думаешь? Например, в штаб объединенной группировки. На твою прежнюю должность…
– Ну, с вашими связями это нетрудно, – льстиво улыбнулся Курбатов.
– Да нет, похлопотать придется. И я за это возьмусь. А заодно поставлю на вид, что капитан Крушилин мой ставленник. Пусть думают, что ту кашу под Дуба-Юртом он заварил вместе с нами…
– Юрий Демьянович, да вы гений!
– Главное в нашем деле – вовремя сменить принцип кнута на принцип пряника… А может, мы сделали это поздно? Сразу надо было задобрить этого Крушилина? А мы столько людей и денег на него перевели…
– Лучше поздно, чем никогда… А разве кнут отменяется?
– Пока да… Годик ему сроку дадим. Если сам по себе не погибнет, мы ему поможем… Значит так, резину тянуть не будем. Прямо с сегодняшнего дня займемся карьерным ростом капитана Крушилина…
Суходол знал, к кому обратиться, на какие рычаги нажать. И он осуществит задуманное, хотя делать это будет без всякого удовольствия. Капитан Крушилин по-прежнему оставался для него врагом номер один.
Был еще один враг из той же серии. Но неплохо было бы этого врага превратить в друга. Юрий Демьянович видел Каролину только на фотографии. Но, говорят, в жизни она еще краше. К тому же, в отличие от той же Томы, она независима – после гибели мужа к ней перешло все его состояние. Почему бы не попробовать подружиться с ней? Ведь, как известно, от ненависти до любви один шаг. И он готов сделать этот шаг.
Глава семнадцатая
Каролина с трудом разомкнула веки. Ужас какой-то. Голова напоминает пушечное ядро с зажженным фитилем – оболочка чугунная, а внутри порох. Такое ощущение, что вот-вот грянет взрыв. И во рту пустыня Кара-Кум. И кости ломит – как будто всю ночь по ней верблюды топтались…
А может, и топтались по ней. Только не верблюды. Что, если телохранитель с ней позабавился?..
Мысль в высшей степени нелепая, и прийти она могла только на чугунную голову.
Еще до похорон Эммануила она наняла новых телохранителей. Артем был воплощением человека-скалы – непроницаемое, словно вытесанное из камня лицо, мощный торс, литые мускулы. Алик тоже был из той же крепкой породы. Но если Артем воспринимал Каролину исключительно как охраняемый объект, то Алик видел в ней еще и женщину. Строил ей глазки, говорил красивые слова, пытался ухаживать.
Только ничего у Алика не получалось. Мрачная пелена траура пленила ее чувственность. О других мужчинах не хотелось и думать. Все ее мысли занимал только покойный муж.
После похорон Эммануила она закрылась в своей квартире и никуда не выходила. Не было никакого интереса к жизни, которая бурлила за окном. Шмотки ее не волновали, продукты закупали телохранители, иногда к ней приходил стилист из студии красоты. Полная изоляция от внешнего мира. Может, именно поэтому Алик и возомнил себя единственным в ее жизни мужчиной. Ведь она общалась только с телохранителями, но Артем как бы и не в счет.
Пришлось обламывать Алика. А она умела это делать. Но парень не унимался. И Каролина всерьез стала подумывать о том, чтобы заменить его на такого же евнуха, как Артем. Но пока что не решалась воплотить свой замысел в жизнь. Алик ей не нужен, это да. Но ведь женщина в ней умерла не совсем, что-то осталось. И подсознанием она хотела быть желанной…
Видимо, Алик перешагнул все границы… Вчера он оставался в квартире на ночь. Он же приготовил ей молочный коктейль. Похоже, с особой заправкой. Сразу же возникло балдежное чувство, но так же быстро захотелось спать – она отрубилась, едва коснулась подушки. А сегодня у нее синдром тяжелого похмелья. И еще такое ощущение, будто внутри нее кто-то побывал…
Алика она застала в холле. Сидит перед телевизором, на который выведены камеры наружного слежения. Увидел Каролину, поднялся ей навстречу.
– Доброе утро!
– Да уж какое оно доброе? – она пристально посмотрела на него. – Да и не утро уже…
– Полдень уже, – кивнул Алик. – Что-то вы долго сегодня спали.
– Уж не твоими ли молитвами?
Он выдержал ее взгляд. Ничем не выдал своего смятения.
– Я не монах, молитвы ночью не читаю… Что-то вы странно на меня смотрите.
– А на кого мне еще смотреть? Кроме тебя, никого здесь вчера не было.
– Правильно, так и должно быть.
– А то, что мне наркотик в коктейль намешали, это тоже так должно быть?
– Какой наркотик? – натурально удивился Алик.
– Не знаю. А надо бы узнать… Где бокал, из которого я пила?
– На месте бокал. Я его вчера в посудомойку поставил. Он уже чистый…
– Значит, замел следы… А ну признавайся, гад, что ты со мной вчера делал?
Алик не признался. Но Каролину не проведешь. Чем убедительнее он изображал святую невинность, тем больше она уверялась в своих предположениях.
Алику она не поверила. Но и громы-молнии метать не стала. Все равно ничего не докажешь. Этот жук замел все следы. А ехать в судмедэкспертизу и подставлять свои внутренности на осмотр она не желала. Она просто набрала номер охранного агентства, связалась с начальством и потребовала заменить Алика. В изнасиловании она обвинять его не стала. Но и не стала скрывать факт его сексуальной озабоченности.
Вечером Алика сменил Артем. А уже ему на смену прибыл другой телохранитель. Выяснилось, что Алика не только отстранили от исполнения обязанностей, но и уволили из самого охранного агентства.
А через три дня после этого к ней с визитом прибыл родной дядя Эммануила. Борис Моисеевич был из тех гостей, которых невольно сравнивают с татарами. Хотя он был евреем. Он был старшим братом ее покойного свекра. И всерьез считал Каролину проходимкой и не признавал за ней права на многомиллионное наследство. Вот и сейчас в ее квартире он чувствовал себя хозяином, а на нее смотрел как на бесправную домработницу.
Когда он говорил, Каролина старалась не смотреть на него. Так его рожа кирпича просила, а ей так хотелось удовлетворить эту просьбу по полной программе.
Борис Моисеевич с барской вальяжностью расселся на диване, неприязненно посмотрел на Каролину.
– Нехорошо ведете себя, барышня, – осуждающе изрек он.
– Это вы о чем? – холодно спросила она.
– О вашем поведении, о чем же еще?.. Видел я вашего телохранителя. Алик его, кажется, зовут.
– Вы что, знаете моих телохранителей по именам? – удивленно-пренебрежительно повела она бровью.
– Видите ли, я считаю себя в ответе за вас и перед Эммануилом, и перед его отцом. Поэтому приходится вникать во все детали.
– Это интересно. И что с того, что вы видели Алика?
