Лесли выбирает девяностодевятилетнего Адама Фалька, мотивируя свой выбор тем, что первый человек в новом раю тоже должен быть Адамом. Адам Фальк, бывший военный летчик и астронавт, посвятивший свою жизнь службе в НАСА, человек, который несколько лет провел на орбите и бесчисленное количество раз выходил в открытый космос, участвовавший (в качестве испытателя) в различных экспериментах, - это старик, не привыкший испытывать робость. В темно-синей анфиладе его подвергают действию того, что здесь скромно называют словом 'волна'. Старик исчезает. В течение напряженной недели Койн и его коллега Кевин Патрик безуспешно пытаются установить с ним контакт с помощью радиокомпьютера-медиума. Наконец на экранчике медиума слабые, как испарина на зеркале, проступают слова 'Thank You!'. Вскоре контакт стабилизируется. Фальк признается, что в первые несколько дней (для него они напоминали, скорее, один день) от счастья и свободы разучился говорить, но затем, немного освоившись, углубившись в ин-терьерные пространства счастья, он легко вернул себе утраченные способности. Фальк подтверждает, что он жив и находится в раю, где, кроме него, людей нет. У него есть тело, впрочем, оно совсем не похоже на то, которое было у него раньше. Описать свое новое тело он пока затрудняется. На вопрос, не страдает ли он от одиночества, Фальк отвечает, что страдание здесь в принципе невозможно, кроме того, он не одинок. Его спрашивают, не означает ли это, что он находится в общении с другими живыми существами.
- Здесь все живое, однако слово 'существа' я бы применять не стал, - отвечает испытатель.
Его просят охарактеризовать течение времени, в которое он теперь погружен. Фальк отвечает, что это 'свободное время' и что при желании он может полностью синхронизоваться со своими собеседниками, остающимися в темно-синей анфиладе. Койн спрашивает, согласен ли Фальк в своем новом состоянии выполнять некоторые поручения исследователей.
Фальк вежливо заверяет их, что он, насколько это возможно, в их распоряжении, так как испытывает 'неизмеримое чувство любви и благодарности'. Кроме того, он почтительно просит разрешения впредь говорить стихами, так как так ему теперь удобнее. Койн и Патрик со смехом сообщают ему свое 'разрешение' пользоваться тем типом речи, который кажется самому Адаму наиболее комфортным - лишь бы сообщения сохраняли свою информативность.
Темп фильма убыстряется. С помощью Фалька, с помощью сверхчувствительной аппаратуры и с помощью препарата CI-581/366 Лесли Койн проводит систематические исследования открытого им мира - Слоя или Уровня, которому Койн присваивает имя 'Одиннадцатый': не потому, что ему предшествуют десять каких-то других Уровней, а по произвольной аналогии с последним одиннадцатым уровнем 'кама-локи', так называемого 'сосуда наслаждений' буддийской космологии. Этот уровень определяется как мир 'исчезающих, тающих богов'. Тем временем, подстегиваемый опасностями внешнеполитической ситуации, президент отдает приказ о внедрении новой оборонной системы, которую скромно кодируют словами 'хорошее радиосообщение'. Койн считает, что в данном случае нужно воздержаться от пафосных и романтических прозвищ, типа Трианон или Грааль, которые стали бы лакомой наживкой для пылкого воображения вражеских разведчиков. Службы безопасности США прилагают колоссальные усилия, чтобы предотвратить малейшую утечку информации в том, что касается 'хорошего радиосообщения'. Койн лично обращается к президенту, требуя учетверить бдительность ФБР и ЦРУ в этом вопросе, указывая, что 'от этого сейчас фактически зависит все'.
Во времена Брежнева, как известно, в Советском Союзе царствовали старики, в Америке же заправляли люди молодые и энергичные. Теперь дело обстоит отчасти наоборот. Президенту США вскоре должно исполниться 77 лет, остальные члены кабинета еще старше. В Кремле же все решается компанией молодых декадентов - они развращены неограниченной властью, их раздражительность подстегивается оргиастической усталостью, их фантазии вскормлены наркотиками и разносторонним образованием, они ищут и находят новые желания, они в силах поддерживать в себе нарастающие аппетиты (в том числе и территориально-политические). Они представляются себе не столько диктаторами, сколько группкой благородных и бесшабашных разбойников, чей соловьиный посвист музыкой разносится по миру. Их обожает народ, которому они обеспечили изобилие и порядок. Фактически это власть, обладающая артистизмом и зрелищной эффектностью поп-культуры. Эти 'молодцы из Ляньшанбо' сами сочиняют и сами поют песни, которые подхватывает народ. Их приключения запечатлены в комиксах, мультфильмах, фильмах и прочих развлекательных программах. Даже на Запад, несмотря на запреты, проникает их тлетворная популярность. Впрочем, 'Предатель Ада' демонстрировал советскую реальность лишь краткими урывками или с помощью косвенных намеков. Была одна сцена, явно навеянная 'Иваном Грозным' Эйзенштейна, где один из 'богов' - высоколобый хиппи с горящими глазами и длинными патлами, действительно напоминающий Ивана Грозного, танцует румбу в какой-то московской квартире с разнузданными девками и гомосексуалистами из московской милиции. Впрочем, затем выясняется, что этот свирепый хиппи не особенно влиятельная фигура в Политбюро. Ключевых фигур несколько, и они какие-то стертые, похожие на хмурых студентов-филологов. С этими людьми трудно договориться. И они терроризируют мир своей готовностью к войне.
По мере нарастания напряженности атмосфера фильма становится тревожнее - сцены мелькают с калейдоскопической быстротой: извивающиеся, наподобие угрей, военные вертолеты над городами, уродливая потасовка в ООН, случайная смерть венгерского лидера от руки голландского туриста, колонны обнаженных детей в золотых шлемах, марширующие по Красной площади, военные парады, омываемые потоками лазерной и электронной анимации, взрыв одного из орбитальных спутников, хохочущие люди волжских городов, требующие 'выебать американцев'. Койн все больше времени проводит в Пентагоне, он все больше и больше общается с людьми в маршальских и генеральских мундирах. Вскоре он уясняет себе картину войны сверхдержав, если она произойдет. 'Хорошее радиосообщение' уже налажено - новая секретная система развернута в объеме, достаточном для 'переключения' практически всего населения колоссальной советской субимперии.
Однако он понимает, что в случае войны, несмотря на наличие совершенной оборонной системы, один или два города в США все-таки, возможно, будут уничтожены более варварскими средствами советского оружия массового уничтожения. Специалисты расценивают вероятные жертвы среди американцев как минимум в несколько десятков тысяч человек. Генералы не унывают - это ничто по сравнению с решительной победой над противником, чья мощь кажется чудовищной. Однако Койна эти сведения заставляют задуматься. Он снова курит 'спицу' и внимательно смотрит на обезьян. Он снова заправляет в 'браслет' какие-то ампулы, что-то решая. Наконец, он дает себе отчет в том, что, как анестезиолог и как влюбленный, он не может позволить себе того, что могут позволить себе генералы.
Все может произойти неожиданно. И Терри Тлеймом мбжет оказаться в том самом городе, на той самой улице, которая попадет в 'минимум потерь'. Тогда население СССР окажется в раю, а он, Лесли Койн, останется в победившей Америке с разбитым сердцем, навсегда отравленный горем. Он не намерен предоставлять такой шанс своему врагу - боли. И он решается совершить преступление, самое тяжкое преступление, которое человек может совершить по отношению к своей стране, на которую упала тень угрозы извне - предательство. Койн не сомневается, что если Советы овладеют секретом 'хорошего радиосообщения', они никогда не прибегнут к другим средствам уничтожения: 'хорошее радиосообщение' эффективнее, надежнее и удобнее с военной точки зрения. Радикальное оружие или вообще не будет применяться, или будет применяться его оружие, тогда всем жертвам гарантировано 'свободное время' и дружеское общение с Адамом Фальком, который, кстати, оказался отличным поэтом. Короче, Лесли Койн решает передать секрет своего изобретения советской разведке.
Сделать это вроде бы сложно - ведь он сам настоял на тщательнейшем контроле. Но все сложное следует делать просто. Сверхдержавы еще сохраняют между собой видимость дружеского общения. Одним из каналов является Международный Гурджиевский институт - любимое детище КГБ. На официальной церемонии, посвященной юбилею Института, Лесли Койн, как лауреат Нобелевской премии и видный ученый, вручает советскому послу какую-то формальную грамоту. В кожаный футляр грамоты Койн, без особых затей, вкладывает листок с необходимой информацией - всего лишь несколько фраз и несколько формул - остальное доделают советские ученые. Советский посол - дородный красавец с ухоженными черными локонами до плеч и небольшой бородкой, известный всем под прозвищем Атос, спокойно принимает из рук Койна почетную грамоту, и они целуются. Этому поцелую аплодирует зал, аплодируют официальные лица США, ему радуются газеты, пытаясь усмотреть в этом знаки потепления отношений.
Довольно скоро контрразведка обнаруживает последствия утечки информации. Разноречивые сведения снова и снова заставляют Белый Дом думать, что Советы, возможно, завладели секретом
