исследовательские работы о XVI веке и Нострадамусе, довольствуясь тем, что можно бесплатно найти в Интернете – при этом заранее обходя великолепные, но сложные для невежд статьи Жака Альброна, Робера Беназра и других добросовестных исследователей и отдавая предпочтение таким же безграмотным «расшифровкам», воруя друг у друга нелепые и фантастические квазигипотезы. Они обнаруживают в «Пророчествах» даже указания на свои персоны и во всеуслышание заявляют об этом – разумеется, в доказательство удивительного пророческого дара Мишеля Нострадамуса. Один любитель решил, что провансальский маг предсказал не только его, но и его бывших любовниц. В такой вот непринужденной, можно сказать семейной атмосфере и рождаются труды отечественных «шифроискателей». Показательно, однако, что будущее «по Нострадамусу» выглядит в их исполнении довольно бледно и неубедительно. Рождение новой религии, возрождение страны, глобальная война и/или катаклизм, приход к власти сильного и мудрого правителя – вот, пожалуй, и все, что могут пообещать «дешифраторы» своим читателям. Ничего нового здесь нет – совершенно то же самое предсказывают респектабельные зарубежные толкователи, за вычетом колоритных курьезов вроде обнаружения в катренах своих увлечений давно прошедшей юности. Конечно, семейный цирк – не наука, но зато весело…
Популярность идеи «ключа Нострадамуса» легко объяснима. Мало кому улыбается перспектива длительной кропотливой работы по изучению текстов провансальского предсказателя; куда соблазнительнее решить задачу одним махом, по щучьему велению. Озарение или исследование? Динамитная шашка или удочка? Эта дилемма знакома многим нетерпеливым рыбакам. Многие предпочли бы динамит. Однако факт остается фактом: ни один из предлагавшихся на протяжении почти двух столетий ключей не подошел к тексту «Пророчеств». История науки, со своей стороны, свидетельствует: озарения и счастливые научные находки, вроде бы случайные, никогда не случаются на пустом месте. Прежде чем Дмитрий Иванович Менделеев увидел во сне набросок своей знаменитой периодической таблицы элементов, он потратил много лет и сил на вполне сознательные изыскания: «Я над ней, может быть, двадцать лет думал, а вы думаете: сидел и вдруг… готово».
Разумеется, нострадамоведческие изыскания не столь ресурсоемки, да никто и не требует от исследователя таких жертв, тем более в наше непростое время. Но ведь астероиды и кометы уже давно открывают почти исключительно астрономы-любители; ничто не мешает и добросовестным нострадамоведам приступить к серьезному изучению трудов Нострадамуса, без чего в конечном итоге невозможно понять его «Пророчества» в полном объеме. Единственным критерием надежности исследователя здесь должна служить вовсе не ученая степень, а хорошее знание французского языка, трезвое представление о трудностях, с которыми неизбежно придется столкнуться, умение и желание пользоваться специальными историческими словарями, а также знакомство с реалиями XVI века. При этом исследователь может искренне считать Нострадамуса величайшим пророком всех времен – или же отказывать ему даже в сиюминутной политической интуиции. Главное – не позволять личной вере искажать смысл написанного пророком. Патрис Гинар, например, считает Нострадамуса великим пророком и яростно критикует «вульгарно-исторические», по его мнению, концепции покойного Пьера Брендамура, – но это не мешает ему, Гинару, транскрибировать и публиковать в Интернете для всех желающих редчайшие источники, не меняя в них ни единого слова. Без этой работы месье Гинар так и остался бы одним из многих интернетовских крикунов, однако он делает реальное, полезное дело, да еще и бескорыстно, являя собой образец достойного и честного исследователя.
Каким быть российскому нострадамоведению? Неужели вкладу России в мировую «нострадамиану» суждено ограничиться безобразными антинаучными выходками дилетантов? Россия далека от Франции, и вряд ли в нашей стране могут сыскаться источники, непосредственно связанные с Нострадамусом – например, прижизненные издания утраченных на Западе альманахов. Однако это вовсе не значит, что российским исследователям остается лишь слепо идти по стопам западных коллег.
Первая задача, как уже говорилось выше, – всестороннее изучение языка Нострадамуса, прежде всего на материале его альманахов. Они остаются до сих пор неизученными даже на Западе, однако тексты многих из них доступны. Перевод этих альманахов в электронный вид, а затем и на русский язык как группами, так и любителями-одиночками мог бы значительно способствовать исследованиям.
Вторая задача – изучение судьбы наследия Нострадамуса в России. На Западе его пророчества, в особенности их туманно-угрожающий стиль, оказали глубокое воздействие не только на астрологию и прогностику, но и на литературу, живопись, музыку, отразившись в творчестве Гёте и Бальзака, Александра Дюма и Генриха Манна. Переводя гётевского «Фауста», Борис Пастернак заинтересовался личностью салонского предсказателя и даже изучал хранившееся в Ленинской библиотеке редчайшее издание «Пророчеств» 1557 года. Конечно, этот пример нельзя считать показательным – в целом до 1980-х годов Нострадамус в нашей стране не был ни популярен, ни широко известен. Тем не менее на протяжении веков ему отдавали дань многие любители «тайного знания». Особый интерес представляет советская эпоха, когда мистика и эзотерика находились под фактическим запретом. В личных фондах государственных архивов страны терпеливых исследователей могут ожидать удивительные находки – например, неопубликованные рукописи отечественных любителей Нострадамуса и толкователей его пророчеств.
Очевидно, что план подобной работы прост и не требует каких-либо сверхусилий. В то же время находки, которые ожидают нас на этом пути, непременно внесут вклад в общее дело прояснения смысла «Пророчеств». Вне зависимости от личных пристрастий, возраста и убеждений добросовестные исследователи способны пролить свет на некогда таинственную и до сих пор во многом загадочную фигуру салонского прорицателя и его наследие, сделать их еще более понятными и близкими. А это, в свою очередь, знаменует победу разума над мраком невежества, о которой мечтал Нострадамус. Ведь, как известно, ночь кончается тогда, когда мы начинаем различать черты другого человека.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как это нередко бывает с выдающимися людьми, смерть Нострадамуса стала лишь прологом к бессмертию его книги. Имя салонского пророка до сих пор на слуху, а его «Пророчества» до сих пор переиздаются огромными тиражами и вызывают оживленные дискуссии и ожесточенные споры.
Кем же он был, этот странный и в то же время такой обычный для эпохи Возрождения человек? Магом и волшебником, великим пророком Европы – или же хитрым шарлатаном, дурачащим легковерную публику вот уже четыре с половиной столетия? Думается, ни один из этих ответов не может исчерпать всей глубины вопроса. Упрощение – худший враг понимания; Мишель Нострадамус, одна из сложнейших фигур своей эпохи, не укладывается в короткие формулировки современного рационального мира.
Безусловно, он верил в то, что унаследовал от своих предков некий пророческий дар. Не подлежит также сомнению, что астрология служила для него лишь прикрытием – никакой звездочет не в состоянии предсказать события в таких подробностях, какие приводятся в альманахах и «Пророчествах». Это лукавство не укрылось от внимания профессиональных астрологов – современников Нострадамуса, которые и обвиняли его в самозванстве – мол, из-за таких, как ты, наш квартал и пользуется дурной славой…
В то же время ни один из критиков и хулителей Нострадамуса не обвинял его в том, что предсказания провансальского волшебника не сбывались. Совсем напротив – противники готовы были признать за ним способность влиять на события, приноравливая их к своим пророчествам и прогнозам. При всей курьезности этого взгляда он дает представление об авторитете, которым обладал наш герой. Судя по свидетельствам современников, в своих годичных альманахах Нострадамусу действительно удавалось более или менее верно угадывать будущее – ведь популярность и тиражи его прогнозов не снижались, а росли. Хотя глубокий анализ его календарей еще впереди, выборочные сопоставления их с реальными событиями позволяют утверждать, что основные тенденции близкого будущего Нострадамус чувствовал очень хорошо.
Как объяснить этот феномен? Был ли Нострадамус гениальным политологом-аналитиком, пользовался ли он, как сейчас говорят, некоей инсайдерской информацией, которую ему могла поставлять его покровительница Екатерина Медичи? Или же нам следует признать, что он действительно обладал даром предвидения будущего?
Исследование «Пророчеств» показывает, что Нострадамус мог предвидеть глобальные тенденции, однако пасовал перед частностями. Впрочем, частности – ничто; главное, что мрачная картина «дивного нового мира», изображенного в видениях Нострадамуса, чем бы ни вдохновлялся их автор, не имела ничего общего с наивными и светлыми прогнозами ренессансных гуманистов. Нострадамус, вне зависимости от своих экстрасенсорных способностей, слишком хорошо понимал человеческую природу. Высказывая, подобно
