– Нет, – спокойно сказал Бауэр. Джейн вопросительно взглянула на него.

– Не понимаю.

– Это не их дети. Этих желторотиков Гаррет и Дороти усыновили. У них не было надежды на появление собственных детей. А Гаррет и Дороти чувствовали, что должны не только брать, но и отдавать.

– Это было правильно с их стороны.

– Да, они не только одаренные, но и просто хорошие люди. Теперь будущее этих детей зависит от моей добродетели, – Бауэр показал жестом на себя, – но боюсь, что у меня нет такого таланта.

– Мешает конный завод? – спросила Джейн со всей серьезностью, так как, по ее мнению, конный завод был намного больше, чем простое обычное занятие.

– Требуется только пара заботливых рук.

Джейн ничего не ответила. Она вдруг неожиданно вспомнила его слова: «Любовь – это десять холодных ночей в загоне» и ту спокойную манеру, с которой это было сказано, что тронуло ее.

– Должно быть, это трудно для детей, когда их отец и мать вдали от дома, – сказала Джейн.

– Это случилось впервые. Хотя, когда я говорил, что в моей семье не было бы такой ситуации, я забыл об их талантах. Но если бы и я был наделен ими, то никогда не выбрал бы в жены художницу.

– Да, – согласилась Джейн, – вы обдумали бы все вещи заранее – как на конном заводе.

– Конечно, как здоровый человек, разбирающийся в лошадях. Вы не будете опровергать этого? Так вот: можно спланировать качества будущего потомства, заранее определить их. Например, длинноспинную кобылу следовало бы скрестить с тяжеловозом, и…

– Я говорила о вас, а не о вашем конном заводе, – прервала Джейн.

– Тогда я тоже, – сказал Бауэр холодно. – Ко всякому делу надо относиться благоразумно.

– Что вы имеете в виду? – спросила Джейн.

– Я сказал вам, что у меня нет таланта, – начал он снова, – я не искусен в беседах, у меня есть пробелы в грамматике. Я не люблю слова.

«Даже любовь – это десять холодных ночей в загоне», – подумала Джейн.

– Нет, – продолжал Уильям Бауэр, – такому типу людей, как я, нужен более солидный спутник жизни, нежели художник.

– Возможно молочница, – сказала Джейн, шутя.

– Восхитительно. Деревенская девушка была бы очень благоразумным выбором. Только… – пауза, – она никогда не заменит конный завод.

Теперь Джейн в упор смотрела на него. Он тоже не отводил от нее своих глаз. И тут Джейн вспомнила «родство душ, понимающий взгляд». Она ждала.

– Родден Гаир, – напомнил ей Уильям Бауэр низким голосом. – Что между вами произошло? Вы отказали ему, не так ли?

– Нет, я…

– О, мы все знаем, вы не приняли его всерьез и показали на дверь.

– Это он вам сказал?

– Он ничего не сказал. Он просто вернулся, а спустя какое-то время вернулось кольцо. Я надеюсь, ему следует быть благодарным хотя бы за это.

– Вы знаете не все. Я собиралась с ним ехать, но Мелинда…

– Вы отказали ему, – сказал Уильям.

– Хорошо, если вам так угодно.

– А вы как хотели бы, – продолжал Бауэр. – Собиралась с ним ехать, – произнес он нараспев. – Но вот только лошадь… – Уильям Бауэр презрительно засмеялся. – Поэтому ни одна женщина никогда не сможет заарканить меня.

– Вы точно так же преданы своей работе, – огрызнулась Джейн.

Бауэр слегка покраснел.

– Для меня это просто работа.

– Но работа, близкая вашему сердцу, – настаивала на своем Джейн. – Девочки и мальчики. – Она повторила его слова, не замечая, что Бауэр от смущения сильно покраснел. – Любовь – это десять холодных ночей в загоне, – добавила она торжествующе.

– И вы все это заучили… – сказал он кисло.

– Я не учила. Просто ваши слова близки и понятны мне. Я провела десять плюс одну ночь в загоне. Ее звали Величавая Леди.

– Не Мелинда? – сказал он.

– У вас тоже есть секреты, не правда ли, господин Бауэр? Оба молчали.

– В загоне, самым нужным человеком является ветеринар, – сказал спокойно Уильям Бауэр. – Родден был моим ветеринаром. Из Англии он вернулся сломленным человеком.

Он постучал по трубке. Джейн беспомощно смотрела на него. Она могла сказать многое, но она видела, что Бауэр уже думает о чем-то другом. К тому же она не знала, как все представил Родден.