Ещё у сэнсэя имелся шрам на левой руке выше локтя.

- В перестрелке ранили, точно! - пришёл к выводу Пенис, и глаза у него так и горели.

Они отрабатывали приёмы, у которых, наверное, были красивые японские названия, только Плечо их не говорил. Когда Олег его однажды спросил, сэнсэй отмахнулся: 'Не признаю'. Олег поклонился и отошёл, но про себя заподозрил, что Плечо просто не знает.

Кису к тренировкам не допускали, да она не больно-то и рвалась. Пока парни подметали деревянный пол босыми ногами и - в падениях - кимоно, их 'миледи' чаще всего проводила время в соседнем кафе. Кафе 'крышевали' те же тихвинцы, и, соответственно, в заведении было. всегда благопристойно и безопасно. Можно культурно посидеть, послушать приятную музыку, полакомиться кофе со сливками... почитать газету со статьёй, обведённой красным фломастером...

Статейка была невелика по объёму, но впечатление производила сильное. Называлась она 'Болезнь внутренних органов' и рассказывала о бездарных действиях российских спецслужб. По мнению автора, эти самые службы и органы следовало срочно реформировать, то бишь, с поправкой на нынешнюю действительность, - вообще ампутировать, как гангренозную ногу. Журналист подтверждал свою мысль случаем с нападением на экскурсионный 'Икарус'. Четверо в масках ворвались в его салон, облили пассажиров бензином и, пообещав в случае чего большой пионерский костёр, потребовали кучу денег. Получив их фальшивый аналог, для острастки сожгли девушку-экскурсовода. Только тут облечённые властью идиоты сообразили, что террористы не шутят, и заплатили сполна. А те, добившись-таки своего, остановили автобус у заброшенных складов и благополучно сделали ноги. Не помогли ни снайперы с могучей оптикой и лазерными прицелами, ни розыскные Мухтары из элитных питомников, ни доблестный спецназ в пятнистом 'камуфле'... Бензин - вещь специфическая, горит ярким пламенем, пары взрываются, а запах напрочь отбивает нюх. Вот такие дела. Комсомолку-красавицу-спортсменку похоронили в закрытом гробу, денежки, и немалые, из местного бюджета тю-тю, зато на Багамских островах, по всей вероятности, сменил владельца особнячок. А родные спецслужбы только и умеют, что взятки брать, трепать коммерсантов и плотно срастаться с организованным криминалом...

На Багамах Киса до сих пор не бывала, только с родителями в Анталье. Она дважды перечитала статью, особо посмаковав сумму, затребованную и полученную террористами, и глубоко задумалась.

Рейд по проверке.

Наташа осталась на улице - стеречь эгидовский внедорожник, а Сергей Петрович перешёл улицу и скоро пропал из виду за углом больничной сторожки. Естественно, не один, а в сопровождении Фаульгабера и Лоскуткова. От Наташи не укрылось, как он тяготился присутствием добровольно-принудительного эскорта. Она даже подозревала, что Александр Иванович попросил её сесть за руль именно потому, что надеялся таким образом избавиться от пререканий с Плещеевым. И, насколько она могла судить, его расчёт себя .оправдал. Шеф хотя и шипел, точно раскалённое железо, на которое плюнули, и дважды упомянул, что, мол, не нуждается в няньках, - но, как истинный джентльмен, при дамах от дальнейшего сгущения атмосферы воздержался. Саша был большим дипломатом. Они с Кефирычем всяко не собирались пускать его одного. Вплоть до прямого физического воздействия. Так чего ради тратить силы на бесполезные препирательства?..

К кому и зачем приехал Плещеев в медсанчасть Кировского завода, Наташа не имела никакого понятия. И не стремилась иметь. Однако была полностью на стороне Семёна Никифоровича и Лоскуткова. Хорошие начальники на дороге не валяются! Их надо беречь!..

Плещеев тем временем решил быть философом и стоически принимать то, чего всё равно не мог изменить. Втроём они прошли на территорию (вчерашний мороз отпустил, и камни цоколя бмли седыми от инея). Поднялись по отлогому пандусу и вошли в вестибюль, отгороженный от наружной среды сплошной стеклянной стеной.

Некоторые далеко не секретные больницы до сих пор охраняют, точно стратегические ядерные объекты. Причём, что характерно, людям нечестным это не создавало и не создаёт ни малейших проблем. А честным и законопослушным великую уймищу.

Направо от входа просматривался аптечный ларёк, налево - окошечко справочной, прямо - проходная. Там сидела в отгороженной кабинке бдительная бабуля-вахтёрша, а по другую сторону коридорчика, устроившись в продавленном кресле, читал газету молоденький милиционер из вневедомственной охраны.

Трое эгидовцев направились туда безо всяких видимых колебаний, не ускорив и не замедлив шагов. Три занятых человека, привычно спешащие по важному делу...

Бабка спохватилась и высунулась из кабинки, когда они уже, собственно, миновали заветный рубеж:

- Молодые люди! А пропуска?..

Троица остановилась, обернулась, Лоскутков расплылся в изумлённой улыбке, а Кефирыч весело расхохотался. Так, словно он был директором этой самой больницы. Или главным врачом, которого, не признав, сдуру остановила вахтёрша.

- Пропуска?.. - повторил он, как отличную шутку. Опешившая привратница, видимо, примерно о главвраче с директором и подумала, во всяком случае озадачилась и умолкла. Зато юный охранник встревоженно свернул газету, а потом поднялся, и Плещеев вдруг увидел себя со спутниками как бы его глазами, со стороны. Крепкий, стройный мужчина в очках и со сложными чувствами на лице... не иначе - интеллигентствующий бандитский главарь. И при нём двое верзил в кожаных куртках, оба производящие впечатление несокрушимой физической мощи. И оба - с одинаковыми большими сумками в руках. При виде этих сумок мальчику пришла в голову только одна мысль, и он, собравшись с духом, её высказал:

- С оружием не положено...

Семён Никифорович и Саша уже стояли по обе стороны от него. Они одновременно положили ему на плечи ладони, и под их мягким, но неодолимым воздействием он опустился обратно в то самое кресло, из которого так непредусмотрительно вылез.

- Нам - можно, сынок, - веско и доверительно сообщил ему Фаульгабер. И предоставил парню раздумывать на досуге, кому это 'нам'.

На самом деле никакого оружия у них с собой не было, но при ином раскладе все трое могли показать удостоверения. Выданные ведомством, где таких, с позволения сказать, стражей порядка ели на завтрак. Однако показывать не пришлось.

Они уже поднимались по лестнице к лифту, когда бабуля всё же крикнула вслед:

- Хоть тапочки переоденьте!..

- А то! - оглянулся Кефирыч. - Всенепременно, мамаша.

- Ну что?..- удручённо вздохнул Лоскутков.- Зелёные повязки на лоб - и вперёд, заложников брать?..

Трое эгидовцев поднялись на нужный этаж и шагали по длинному коридору. Если бы больничную тишину за их спинами вдруг нарушили властные окрики и топот ботинок, они быстро исчерпали бы инцидент. Да ещё удостоили бы подоспевших омоновцев самой что ни есть доподлинной благодарности за оперативность и профессионализм. Но никто 'брать' их не спешил. Может быть, потому, что сквозь стеклянную стену отлично просматривался большой джип, доставивший грозную троицу, и вид его наводил на невольные размышления. О том, кому он принадлежал и сколько ещё там, внутри, такого же народа...

Над лесочком пролетали

Лебеди да уточки.

Никому не рассказали,

Что мы с милым туточки! *

*астушка А. А. Шевченко.

- фыркнул Кефирыч.

Между тем план травматологического отделения и поимённый состав больных (то и другое - вполне предосудительным образом почерпнутое из закрытой информационной сети) соответствовали истине один к одному. Добравшись до самого конца коридора, Плещеев открыл белую дверь:

- Здравствуйте, Максим Юрьевич. Ну, как здоровье ваше драгоценное?..

Палата была предназначена для четверых, но обитаемыми выглядели только две койки. Один из двоих постояльцев в данное время отсутствовал. Зато второй конкретно господин Коновалов - при виде столь неожиданных посетителей чуть не свалился с кровати. Его голову ещё охватывали бинты, но на