предельной скорости таксист погнал машину, чтобы поставить ее в «конюшню настоящих лихих».

— А тебя как зовут? — спросил он, полуобернувшись через опущенную стеклянную перегородку.

— Клайд Барроу, — ответил Хеллер.

Опять он за свое! Я сердито усмехнулся. Это было имя одного из самых знаменитых гангстеров. Нет, для Хеллера просто не существует святынь.

— А я вижу на карточке, — сказал Хеллер, — что вас зовут Морти Массакурович. Вы давно водите такси?

— Я? — переспросил таксист, оглядываясь назад, несмотря на явную угрозу лобового столкновения с другой машиной. Он был человеком уже в летах и выглядел достаточно грозно. — Еще мой старик сидел за баранкой такси в этом городе, а уж я научился у него. Именно поэтому в последней войне меня и сделали водителем танка.

— Заработали какие-нибудь медали? — поинтересовался Хеллер.

— Нет. Меня поспешили поскорее отправить домой — сказали, что я уж слишком по-хамски веду себя с противником.

Хеллер некоторое время послонялся по улице, пережидая, пока таксист сдаст машину и выручку. И тут я совершенно неожиданно понял наконец, чего он хотел этим добиться. Он наверняка на полном серьезе воспринял сказочку о том, что по Нью-Йорку очень трудно ездить на машине. А этому психу очень хотелось перегнать сюда «кадиллак».

Ох, только бы не это! И ведь у меня нет никакой возможности как-то предостеречь этого наивного простака. Ведь скорее всего Гробе в первую очередь распорядился заминировать «кадиллак». Естественно, он постарался, чтобы машина не стояла рядом с местом, где по первоначальному плану должно было состояться убийство самозваного Роксентера-младшего. Но если исключить эту единственную и второстепенную деталь, то все остальное можносчитать чисто классической процедурой: в машину положат взрывчатку, а особенно теперь, когда запланированное убийство не состоялось. Гробе принадлежал к тому типу людей, которые предусматривают множество самых различных вариантов, продумывая свои операции, и готовы использовать любой из них, если можно рассчитывать на достижение поставленной цели. Таким образом, я сидел, изнемогая от собственной беспомощности, в то время как Хеллер с немалой изобретательностью подготавливал собственное убийство! По правде говоря, в данной ситуации это справедливее было бы назвать самоубийством.

Вскоре Морти Массакурович вышел из огромного гаража, который у таксистов назывался «конюшней». Он поманил рукой Хеллера и сделал ему знак пройти внутрь. Довольно далеко от входа в углу стояло полуразвалившееся такси, покрытое толстым слоем пыли. Краска почти отсутствовала и на передних, и на задних крыльях по причине множества царапин и вмятин. Форма кузова была угловатой и ничем не напоминала современные кузова плавных и обтекаемых очертаний.

— Вот это, — сказал Морти, — и есть настоящее такси! Крылья у него из настоящей стали, а толщина их не меньше четверти дюйма. У него и бамперы настоящие — с буксирными крюками и боковыми накладками для прочности. Стекла здесь пуленепробиваемые и небьющиеся. — Он с гордостью оглядел этот музейный экспонат. — Да, строили люди в свое время! Не какая-то там пластмасса с картоном, как теперь!

В этой машине пассажир мог ехать на переднем сиденье рядом с водителем. Морти протер сиденье тряпкой и усадил на него Хеллера. После чего и сам с видимым удовольствием уселся за руль.

— В этой машине можно ездить по-настоящему, — сказал он. — Должен признаться, что я и сам очень люблю проехаться иногда на этой старушке. Это и есть мое любимое такси.

Он залил бензин, дозаправился маслом, и после этого они выехали из ворот и отправились в поездку по городу. Следует признать, что мотор у этой, казалось бы, развалины работал отлично, просто безупречно. Создавалось впечатление, что она набирает скорость значительно быстрее остальных, более современных машин, потому что, как только зажигался зеленый свет, она всякий раз оказывалась впереди всех.

— Она у меня отрегулирована специально для резких стартов, — сказал Морти.

Между делом он ознакомил Хеллера с тем, как следует пользоваться педалью газа и рычагом переключения скоростей на улицах с малым движением. Оценив по достоинству понятливость ученика, Морти решил, что пора переходить к более сложным вопросам.

— Так, давай сообразим, где все-таки наиболее насыщенный транспортный поток в это время дня. — Он глянул на часы. — Ага, верно, — у станции «Центральный вокзал».

Мотор взревел, и машина помчалась туда. День клонился к тому часу, когда трудящийся люд расходится по

домам из своих контор. Движение и в самом деле было весьма насыщенным, а поскольку каждый в это время торопился поскорее добраться до дома, то оно было не только насыщенным, но и довольно быстрым.

— А теперь тебе следует сконцентрировать все свое внимание на моих действиях, потому что именно сейчас будет демонстрироваться самое настоящее высокое искусство. Прежде всего усвой, что люди по преимуществу трусливы. И они всегда уступят тебе. Поэтому у тебя всегда остается широкий простор для маневра.

Вот так, не прекращая болтовни, он успевал еще и объяснять каждый из своих рискованных маневров — одним словом, Морти Массакурович устраивал показательное выступление. Его езда наводила ужас!

Машина вклинивалась между двумя близко идущими автомобилями, заставляя их срочно отворачивать в разные стороны. Морти нажимал на тормоза, чтобы напугать их визгом переходящих улицу пешеходов, потому что, как он пояснял, «на звуковые сигналы тут косятся». Их автомобиль влезал своими страшными бамперами между обочиной, выбранной другой машиной для парковки, и самой этой машиной, в результате чего та вынуждена была резко отворачивать влево. Они обгоняли другое такси, чуть не задевая человека, пытавшегося остановить свободную машину, и бросали ему на ходу, что машина занята. Припарковавшись, они нарочно подавали назад, чтобы увеличить себе место для парковки, или наоборот — подавали машину вперед с той же целью. Они имитировали занос юзом перед мотоциклом, а когда мотоциклист нажимал на тормоз, занимали его место на более удобной полосе движения. Для того чтобы быстро и без помех добраться до нужного места, они «садились на хвост» машине «скорой помощи». То же самое они проделывали и с пожарными машинами, чтобы заодно обогнать своих попутчиков.

— Но только для этого не стоит устраивать в нужном месте поджог, на это у нас смотрят косо, — пояснял на всякий случай Морти.

Наконец Хеллер сел за руль. Он проделывал все фокусы Морти, разве что прибавив к ним некоторую толику деликатности. В конце концов, оставив позади чужие помятые крылья, охрипшие от ругани голоса и целые потоки брани и воплей, что неслись им вслед, Морти пригласил Хеллера в бар таксистов на Восьмой

авеню. В движении транспорта наступало временное затишье, и, пользуясь им, они сочли возможным перехватить сандвич. Хеллер попытался заказать пива, но попытка эта была встречена выговором как со стороны Морти, так и самого хозяина бара.

— Вы что, хотите, чтобы эту забегаловку лишили лицензии?

Хеллеру пришлось удовлетвориться бифштексом и привычным уже молоком.

— Тебе нужно приучиться к тому, парень, что законы следует уважать, — сказал Морти. — Постарайся вырасти добрым, мирным, добропорядочным и законопослушным гражданином. Это — единственный путь добиться чего-нибудь в жизни. Ну, нам пора, — сказал Морти некоторое время спустя. — Самое время двинуть прямо сейчас, чтобы попасть на Таймс-сквер к театральному разъезду.

По пути Морти продолжал просвещать Хеллера:

— Теперь тебе пора научиться, как вести себя с полицией. Вот когда полицейский, предположим, предлагает тебе остановиться из-за превышения скорости, ты останавливаешься. Понятно? Затем ты дожидаешься, когда он подойдет к тебе совсем близко, и только тогда тихонько шепчешь: «Беги, отваливай, спасайся. Этот пассажир держит меня под прицелом». И полицейский, поверь моему опыту, тут же отвалит!