вообще не должны замечать здесь. До вашего прибытия мы все…

— Глупости! — резко перебил я его. — Вы жили совсем не в духе планеты. Вы вели себя как захолустные деревенские растяпы. Вы не задавали тон и ритм, и вы далеко отстали. Так что позвольте теперь действовать мне! Именно я являюсь крупнейшим специалистом по социально-поведенческим стереотипам на Блито-ПЗ. Вы хотя бы посмотрели их фильмы, если не способны на что-либо другое. Ну хотя бы те, которые импортируют в Турцию. Да они там ничем иным и не занимаются, как только стрельбой друг в друга и взрыванием всего на свете. Но у меня сейчас просто нет свободного времени, чтобы восполнять пробелы в вашем самообразовании или заниматься улучшением культурно-просветительской работы. Я приехал сюда ради дела! И я швырнул пачку контрактов на его стол. Он взял ее усталым жестом и сокрушенно покачал головой, как бы давая понять, что он и тут не ожидает ничего хорошего.

— Госпиталь? — недоуменно спросил он. — Госпиталь стоимостью в пятьсот тысяч долларов?

— Вот именно, — сказал я. — А уж заботы по государственному устройству, Фахт-бей, оставьте мне.

— Но ведь это не было одобрено нашим, местным офицерским советом. Наш начальник финансовой службы упадет в обморок при виде этих бумаг.

Кого-кого, а нашего начфина я знал отлично. Он был беженцем из Бейрута. В Ливане он считался одним из ведущих банкиров, пока война не привела к краху банковское дело и не заставила его бежать из страны. Жадный и наглый ливанец.

— А ты передай ему, чтобы он вытащил из казенного денежного ящика свои грязные лапы, пока я не обрубил ему их, — сказал я. — И раз уж мы заговорили об этом, то выдай-ка мне тридцать тысяч лир. Я поиздержался на этом деле. Он поплыл в свою комнату на задах конторы и вернулся оттуда с тридцатью тысячами турецких лир. Сделав какую-то пометку в книге, он, стоя прямо передо мной, спокойно отсчитал десять тысяч и спрятал их в карман.

— Постой! — заорал я. — А когда это ты получил лицензию на кражу государственных денег?

Следует сказать, что поведение его меня здорово разозлило.

Он протянул мне двадцать тысяч.

— Мне пришлось дать двадцать тысяч девушке. И выдал я их из своих личных денег.

— Девушке? За что? Почему?

— Офицер Грис, я не знаю и знать не хочу, почему вам вздумалось отправлять ее обратно в Стамбул. Наш агент заверил меня, что она совершенно здорова. Я и сам видел ее. Это и в самом деле очень красивая девушка. Она там побросала все свои дела, заперла свою комнату и мигом прилетела сюда. О, она была просто вне себя от ярости — она рвала и метала! Но я все утряс. Я лично поехал за ней в город — она стояла там прямо на улице и жутко скандалила. Я вручил ей десять тысяч лир от вашего имени — ведь это всего-то девяносто американских долларов — и посадил ее в автобус, на котором она могла бы вернуться в Стамбул.

— Но я никому не говорил, чтобы ее отправили назад! — крикнул я, ничего по-прежнему не понимая.

— Ваш друг, водитель такси, сказал, что вы так велели.

Поверьте мне, тут уж я окончательно пришел в бешенство. — Я быстрым шагом вышел из помещения, завел «рено», перевернул еще один столб с запрещающим стоянку знаком — просто для того, чтобы доказать, что с такими людьми, как я, шутить опасно, и помчался к дому, в расчете на то, что застану там этого (…) таксиста.

«Рено» не доехал до места. У него кончился бензин. Я бросил его прямо на дороге и пешком дошел до виллы, благо до нее оставалось ярдов двести, по пути готовя речь, которую собирался закатить я этому таксисту.

Но его на вилле не оказалось. Я устроил разнос Карагезу и отправил его вместе с садовником прикатить машину вручную к дому, а для острастки запретил им пользоваться для буксировки другой машиной. Внутри у меня все кипело.

Девушки нет.

Делать нечего. Я забаррикадировался за дверью и какое-то время предавался мрачным раздумьям. А затем, будто для того чтобы еще больше растравить душу, направился в свой тайный кабинет и включил следящее устройство, настроенное на датчики Хеллера. Хеллер не мог никуда пойти — у него ведь не было денег. Однако теперь судьба его не внушала мне особого беспокойства. Через день-другой я получу весточку от Рата, потом мы воспользуемся буксиром для доставки Хеллера в Соединенные Штаты, а еще через некоторое время он будет арестован как самозванец и заключен в тюрьму. Но, может быть, мне удастся увидеть или услышать что-нибудь такое, на чем я мог бы с чистой совестью сорвать злость. И он тут же предстал передо мной на экране во всей красе — он не придумал ничего лучшего, как превратить коридор, идущий вдоль складских помещений, в беговую дорожку. При этом на каждом плече он еще и нес по набитому рюкзаку. Судя по тому, как они болтались у него за спиной, вес их был довольно солидным. Нет, подумать только, в такое время он решил заниматься тренировками! Это он придумывал себе дополнительные нагрузки, чтобы поддержать в форме мышцы ног, которые могли бы ослабеть из-за того, что притяжение на этой планете меньше, чем у нас. Ох уж эти спортсмены!

Однако особенно заводиться по этому поводу не имело смысла, и я решил поглядеть, чем он занимался раньше. Я вернулся к тому моменту, когда в прошлый раз выключил экран, и стал проворачивать пленку, следя за событиями.

Ого! А он, оказывается, не терял зря времени. После проведенного им дурацкого обследования ангара он поднялся на корабль, но там почти не задержался. Сначала я даже никак не мог понять, чем именно он собирается заняться. Он явно навесил себе на ноги какие-то приспособления. Я обратил на это внимание, когда, спустившись с лестницы, он принялся поправлять у себя что-то на коленях. Более того, у него и на поясе висели какие-то мешки, а что он прицепил на колени, я как раз не мог рассмотреть из-за того, что эти мешки заслоняли обзор.

Потом он направился к строительной мастерской. Там оказался один из техников, который сидел на скамье, изнывая от безделья. Заметив, кто это забрался в его берлогу, он тут же отвернулся, не проронив ни слова.

— Мне хотелось бы попросить у вас сверло-щуп для взятия проб в скальных породах, — сказал Хеллер очень дружелюбным тоном. В ответ техник отрицательно покачал головой.

— К моему величайшему сожалению, — сказал Хеллер, — я вынужден настаивать. Похоже, что район этот подвержен частым землетрясениям, а у вас здесь ведутся крупномасштабные раскопки. Есть все признаки того, что происходит систематическое расслоение каменных пород. Меня же особо беспокоит безопасность моего корабля — дело в том, что по плану он вынужден будет регулярно садиться и взлетать отсюда. И я очень не хотел бы, чтобы во время одной из таких операций он оказался погребенным под обрушившейся скальной породой. Так что очень прошу вас дать мне на время щуп. В крайнем раздражении техник взял какую-то небольшую деталь с одной из полок и буквально швырнул ее в Хеллера. Тот вежливо поблагодарил его и вышел.

А еще называется военным инженером! Забросив в очередной раз свои мешки за спину, Хеллер принялся взбираться по вертикальной скале, которая образовывала заднюю стену ангара. Теперь мне стало понятно, что он нацепил себе на колени. Штуки эти почему-то называются «шипами», хотя на самом деле представляют собой крохотные дрели, которые всверливаются в поверхность камня или какого-либо иного твердого материала. У нас в Аппарате с их помощью обычно взбираются по стене на второй этаж. Однако инженеры пользуются ими для подъема на крутые горные обрывы. На ботинках у Хеллера имелось еще по четыре сверла, расположенных на носках и на каблуке, а также на боковых сторонах подошв. Я-то сам боялся и не любил этих штук — ведь такой чертовиной можно запросто просверлить себе лодыжку или еще что-нибудь, стоит только зацепить ногой за ногу. Хеллер тем временем бодро взбирался на каменную стену. Ого!

Да у него точно такие же приспособления были прицеплены и к запястьям! Интересно, были ли они у него прошлой ночью, когда он подымался по обрывистым склонам Афьон-Карахисара? Нет, я уверен, что он обошелся тогда без них. С одной стороны, я наверняка заметил бы их у него во время драки, а кроме того, это явилось бы откровенным нарушением статей Космического Кодекса. Так, теперь понятно — он надел их потому, что считал, будто занят сейчас настоящей работой. Ему приходилось делать частые остановки и