переправлю свои слитки в Стамбул, я едва ли вообще когда-либо появлюсь в этом универсальном магазине, чтобы купить золото.

Под прямыми лучами полуденного солнца я сидел в машине, поставленной в запрещенном для стоянки месте, и пытался сообразить, где еще мог проживать Джимми Подонок. Подле машины опять скопилось порядочное количество тележек, которым я загораживал проезд. В конце концов откуда-то появился полицейский и вывел меня из глубоких раздумий. Он наклонился и сунул свои напомаженные усы в окошко. Но, бросив на меня один-единственный взгляд, он только и вымолвил, что «ах, это вы!».

Должен сказать, что уже сам тон, которым были сказаны эти слова, прозвучал в его устах как комплимент. В нем явно наличествовали и почтение, и страх. Тут меня считают племянником того младшего офицера, который так прославился во время войны. Ведь, в конце концов, я жил в его доме. Полицейский довольно поспешно удалился и принялся вымещать свой гнев на возницах тележек, которым я загородил дорогу. Да, не зря принято говорить, что дома и стены помогают.

Этот инцидент, по-видимому, стимулировал работу моего мозга. Куда мог пойти гангстер в этом городе? Конечно же, в меблированные комнаты «Сагланмак». «Сагланмак» по-турецки означает «доступные», или «те, что можно получить». Но одновременно с этим в турецком языке это же слово означает и «укрытие», или «место, где можно спрятаться». И тут мы снова возвращаемся к величайшему мыслителю — Фрейду. Согласно его учению, мышление, а вернее подсознание, способно так видоизменять слова, чтобы они более соответствовали тайному стремлению данной личности. По-научному это называется «фрейдистскими ошибками», или «оговорками». Должно быть, именно с таким случаем мы и столкнулись в данной ситуации. И совсем неважно, что Джимми Подонок скорее знает ни слова по-турецки. Это не помешало ему сделать типично фрейдистскую оговорку. А кроме того, это было единственное место в городе, где обычно останавливались все мафиози.

Я поехал сквозь медленно расступающуюся толпу, не обращая внимания на орущих и размахивающих кулаками крестьян. Мне срочно требовалось попасть в «Меблированные комнаты Сагланмак». Но на этот раз я пошел на военную хитрость: поставил машину на запрещенном для стоянки месте примерно в квартале от намеченной цели, а сам подошел к дому с противоположной стороны. Это был типичный для здешних мест дом. На уровне второго этажа шел общий балкон, с которого спускалась лестница — устройство просто незаменимое в тех случаях, когда постояльцу приходится воспользоваться окном, чтобы быстро и без помех покинуть помещение. Я вошел уверенной походкой и прямиком направился к дежурному клерку. Это был молодой турок с прилизанными и напомаженными волосами. Надо сказать, что я уже заглядывал сегодня сюда и именно он сказал мне, что постояльца с таким именем в отеле нет. Поэтому я и не подумал снова вступать с ним в разговор. Я просто потянулся к полке и достал коробку с картотекой. Клерк моим действиям не препятствовал.

Перебрав поочередно все карточки, я так и не обнаружил имени Джимми Тейвилнасти.

Однако я хорошо запомнил, что в разговоре с Хеллером он упомянул, что пробыл здесь уже несколько недель. Тогда я просмотрел даты прибытия постояльцев и сразу же обнаружил его. Он поселился здесь под именем Джона Смита.

— А мне показалось, — с насмешливой улыбкой заметил я клерку, — будто ты, сказал, что Тейвилнасти у вас не живет.

Он сразу же потянулся к телефону, но я перехватил его руку.

— Нет, — сказал я. — Он мой старый друг, и я хотел бы сделать ему сюрприз.

В ответ клерк нахмурился. Я положил перед ним на стойку десять лир. Нахмуренное лицо чуть смягчилось.

Я положил пятьдесят лир. Клерк заулыбался.

— Покажи его номер, — попросил я.

Он показал номер, расположенный у самой лестницы на втором этаже.

— Он там? — спросил я.

Клерк кивнул.

— Погоди-ка, — сказал я. — Сейчас мы с тобой сделаем так: ты возьмешь бутылку виски — арабская подделка вполне сойдет для такого случая, — два стакана и поставишь все это на поднос. Ровно через три минуты после того, как я отойду от стойки, ты возьмешь поднос, поднимешься к его комнате и вежливо постучишься. Во время разговора с клерком я непрерывно выкладывал на стойку перед ним столировые банкноты. И делал это до тех пор, пока лицо его не расплылось в улыбке. Улыбка эта обошлась мне, таким образом, в семьсот лир. Я заставил его точно засечь время, сверил часы с его часами и вышел наружу.

Не торопясь и совершенно бесшумно я поднялся наверх по наружной лестнице. С особой тщательностью я определил расположение комнаты Джимми Подонка. Окно было раскрыто.

Мне предстояло подождать совсем немного. Точно в указанное время раздался стук в дверь. Заскрипела кровать. Я осторожно заглянул в окно. Конечно же, в комнате находился мужчина. Сейчас он осторожно подкрадывался к двери, держа в руке кольт сорок пятого калибра. Ко мне и распахнутому окну он стоял в данный момент спиной.

Я заранее знал, как будут развиваться события. Наемные убийцы, состоящие на службе у мафии, вынуждены вести очень нервную жизнь. Джимми Подонок потянулся к дверной ручке, одновременно целясь в дверь Из пистолета. Мне пора! Дверь, чуть скрипнув, начала приоткрываться.

Я шагнул через подоконник, громко объявив при этом:

— А вот и сюрприз!

Перепуганый мафиози моментально обернулся на мой голос. Пуля из его пистолета ударила в стену над моей головой. Но не успел отгреметь выстрел, как Джимми бросился к двери. Эффект был катастрофическим. Он, конечно же, столкнулся в дверях с дежурным клерком, державшим на вытянутых руках поднос со спиртным.

Клубок из рук и ног, изрядно сдобренный виски из разбитой бутылки и приправленный стеклом, под аккомпанемент еще двух беспорядочных выстрелов бесформенным комом покатился вниз по ступенькам.

Наконец они грохнулись об пол у подножия лестницы и замерли. Я рысцой сбежал по ступенькам и взял пистолет из бесчувственной руки Джимми.

— Разве так полагается встречать старых друзей? — с упреком проговорил я. Именно так и следует с ними обращаться. Прием этот можно вставить в любой учебник по психологии. Там это называется «выведением из равновесия». Правда, своим пистолетом я не просто вывел из равновесия Тейвилнасти — из него, похоже, просто дух вышибло.

Дежурный клерк, лежавший рядом с Джимми Подонком, с ужасом уставился на меня. Тут только я заметил, что пистолет в моей руке направлен прямехонько на него. Я поставил его на предохранитель.

— Ты на редкость неуклюж для официанта, — сказал я. — Посуди сам — разбить целую бутылку виски. А теперь поднимайся поживее, да принеси новую за счет заведения. Клерк кряхтя удалился.

Я поднял Тейвилнасти с пола и потащил к небольшому столику в холле. Он понемногу приходил в себя.

Клерк, трясясь от страха, принес новую бутылку виски с двумя стаканами. Прежде всего я вернул Тейвилнасти его пистолет. Потом налил ему изрядную порцию виски. Он немедленно выпил. После этого на его изрытом оспой лице появилось выражение настоящего раздумья.

— Что, черт побери, должно все это означать? — осведомился он наконец.

— Просто мне не хотелось, чтобы ты случайно застрелил меня, — ответил я.

Чувствовалось, что он все еще не разобрался в ситуации. Я налил ему еще виски. И решил начать с другого конца.

— Я спокойно мог бы убить тебя, но, как видишь, я этого не сделал. И этот факт доказывает, что я являюсь твоим другом. Он обдумывал мои слова, потирая шишки и ссадины на голове.

Я снова подлил виски в его стакан.

— Как поживает Бэби? — спросил я.

Он поглядел на меня ничего не выражающими глазами.

— Ладно, не придуривайся, — сказал я. — Я спрашиваю о Бэби Корлеоне, моей старой любви.

— А ты знаком с Бэби?

— Конечно же, я знаком с Бэби.