И честно признаюсь, я давно этого ждал!

До чего же глупый и неумелый получился из него «специальный агент»! Неужто он совсем не понимает, какой опасности сейчас подвергает себя? Нет, подумать только, он сидит в самом центре опиумной торговли на незнакомой планете, в дешевом баре, совершенно чужой всем, иностранец, сидит спиной к двери да еще и с букетом опиумного мака. Он просто напрашивается на то, что сейчас и произойдет. И что бы ни случилось, у него нет никакой возможности выпутаться из неприятностей. Связей у него здесь нет. Друзей нет. Денег нет. Он даже не говорит по-турецки! Ну сущий ребенок. Я, можно сказать, даже почувствовал к нему некоторую жалость.

А Хеллер продолжал сидеть совершенно спокойно, любуясь своим опасным букетом. Изредка он даже поправлял цветки в стакане. Наконец он взял один из цветков. Ему приглянулся самый крупный из них, оранжевого цвета. Повертев его в руках, он принялся обрывать у него лепестки. Неужто он это делает от волнения? — подумалось мне. Я наверняка испытывал бы беспокойство на его месте. У опиумного мака в центре цветка имеется толстый шарообразный пестик, из которого потом вырастает головка мака. Он совершенно оголил пестик, а потом принялся нюхать его. Тоже дурацкое занятие: ведь пахнут лепестки, а не пестики цветов.

Оборванный цветок Хеллер отложил в сторону, а потом достал из стакана еще один. Вынув из кармана листок бумаги, он разложил цветок на половинке листка, аккуратно расправив лепестки. Потом он перегнул бумагу пополам, прикрыв цветок второй половинкой. После этого он ударил кулаком по своему творению. Тут я расхохотался. Ведь совсем не так засушивают цветы. Их нужно класть между двумя листками бумаги, а потом, оставив под небольшим гнетом, терпеливо дожидаться, пока цветок засохнет в таком положении. По нему нельзя колотить кулаками. Он даже этого не знал толком — наверное, забыл спросить у мамочки. Хеллер поднял верхнюю половинку листка. Цветок, конечно же, был раздавлен. Огромный шарообразный пестик был просто расплющен. Да, так не следует обращаться с опиумным маком. Головку мака осторожно царапают, из царапин выделяется сок, который постепенно застывает, а потом только сырье кипятят и получают морфий.

Должно быть, он почувствовал ошибочность своих действий, потому что просто бросил получившуюся массу на стол, затем аккуратно сложил бумагу и спрятал ее в карман. Потом только он оглядел зал. Народ постепенно собирался — тут были местные турки, наряженные в свои мешковатые костюмы, в белых рубашках без галстуков, в неглаженых брюках. За это время пришло уже человек двадцать, что было весьма странным для такого позднего времени. Я понял, что они собирались по чьему-то сигналу. Они просто сидели за столиками, ничего не заказывая, не разговаривая друг с другом и избегая смотреть в сторону Хеллера.

Казалось, что все они чего-то дожидаются.

Внезапно входная дверь с треском распахнулась, и в зал ввалилась пара самых известных в округе борцов.

Следует заметить, что турки просто сходят с ума по борьбе, которая у них считается национальным видом спорта. Борются они самыми различными стилями. Эта парочка местных чемпионов производила серьезное впечатление. Парни были огромными, мрачными и наверняка отличными борцами. Да, это были самые настоящие чемпионы по борьбе. Более крупный из них, верзила по имени Мусеф, выбрал место в самом центре зала. Второй, которого звали Торгутом, занял удобную позицию у стены, за спиной Хеллера, держа в руке короткий обрезок трубы. Борцов сопровождало человек пятнадцать верных почитателей их таланта. На лицах у всех было написано нетерпеливое ожидание скорой развязки.

Хозяин бара крикнул по-турецки:

— Только не здесь! Делайте что хотите, но только на улице!

— Заткнись, старая баба. — Эти обидные слова произнес Мусеф.

Хозяин, видя перед собой сотни три фунтов прославившегося на борцовских коврах мяса, молча стерпел оскорбление и больше не проронил ни звука. Мусеф подошел почти вплотную к Хеллеру.

— Ты говоришь по-турецки? Нет? — И он перешел на ломаный английский: — Ты говоришь по- английски? Да?

Хеллер продолжал сидеть, внимательно разглядывая его.

— Мое имя Мусеф. — И Мусеф для пущей убедительности ударил себя кулаком в грудь. — Ты меня знаешь?

— Ты желтый? — с оттенком недоверия спросил Хеллер.

А ведь и в самом деле я только сейчас заметил, что и Мусеф, и Торгут несколько смахивали на желтокожих представителей нашей Конфедерации. Собственно, в этом не было ничего удивительного, поскольку предки турков пришли сюда из Монголии. Такого здесь говорить не следовало. Мусеф завелся с полуоборота.

— Ты говоришь, что я желтый? — взревел он.

По залу прокатился шумок. Те, кто не понимал по-английски, принялись допытываться у своих более образованных приятелей, что же такого сказал этот иностранец. Другие пытались объяснить смысл сказанного. Тут, кстати, требуется пояснить, что по-английски слово «желтый» означает также и «трусливый». И можете мне поверить, что у присутствующих просто глаза полезли на лоб, когда до них дошел смысл сказанного Хеллсром, а на лицах их ясно читалось предвкушение того, что должно за этими словами последовать.

В зале воцарилась напряженная тишина. Мусеф картинно разыгрывал возмущение затянувшейся паузой и

молчанием Хеллсра. Наконец с явной угрозой он спросил, не хочет ли тот побороться с ним. Хеллер огляделся по сторонам. Торгут стоял за его спиной у стены, поигрывая обрезком трубы. Толпа была настроена более чем враждебно. Хеллер вновь перевел взгляд на Мусефа.

— Дело в том, что я никогда не борюсь… — начал было он. Дальнейшие его слова потонули во взрыве хохота. Мусеф схватил со стола стакан и выплеснул воду из него вместе с цветами прямо в лицо Хеллеру.

— Я хотел сказать, — продолжил Хеллер, — что я никогда не борюсь без заключения пари.

Его слова вызвали еще более бурный взрыв хохота. Но Мусеф резонно усмотрел в этом возможность легко подзаработать. В конце концов он просто не мог проиграть, учитывая и то, что за спиной у Хеллера стоял Торгут с массивной железной трубой в руке.

— Пари? — рявкнул Мусеф и тут же, как бы меняя гнев на милость, добавил: — Прекрасно. Мы залежимся! Ставлю пятьсот лир! А вы, — обратился он к зрителям, — а вы позаботьтесь, чтобы победитель получил выигранные деньги!

Бурное веселье охватило зал. «Позаботимся! Проследим! Будь уверен!» — раздавались со всех сторон выкрики и на английском, и на турецком языках. Ведь таким образом у присутствующих появлялось вполне легальное основание обшарить карманы проигравшего агента АБН. Никто так быстро не улавливает возможность незаконной наживы, как представитель турецкой национальности, а уж тем более толпа, состоящая из тех же турок. И тут, прежде чем кто-нибудь успел сообразить, что к чему, Мусеф вцепился в воротник Хеллера и выволок его в центр зала. Ему это было совсем не трудно сделать — здесь, на Земле, Хеллер весил всего сто девяносто три фунта, тогда как Мусеф тянул на все триста.

— Хеллеру каким-то образом удалось освободиться от цепких рук Мусефа, и сейчас они стояли набычившись друг против друга. Каждый выжидал наиболее удобный момент для нападения. Толпа вскочила на ноги и окружила их плотным кольцом. Мусеф попробовал сделать захват, но Хеллер ловко ушел от него, нырнув в сторону. Я понимал, что сейчас хочет сделать Мусеф. При борьбе в турецком стиле каждый из противников стремится обеими руками захватить с двух сторон шею противника, дальнейшая же борьба и исход ее зависят только от инициативы сторон. Мусеф предпринял вторую попытку. На этот раз руки его опустились на плечи Хеллера.

Однако и руки Хеллера захватили плечи Мусефа.

Мусеф попытался развести руки и таким образом освободиться от захвата. Можно было видеть, как бугры его мышц заходили ходуном от мощного усилия. Лицо исказила гримаса ненависти. Напряжение все нарастало. Но руки Хеллера словно приросли к могучим плечам турка.

Борющаяся парочка безрезультатно топталась на месте, слегка поворачиваясь на несколько