«звук». Поэтому мы называем его эдифоном. Полагаю, это что-то типа уменьшительного имени. — Ро перехватил взгляд Мегги и улыбнулся. — Вот, например, твою сестру зовут Маргарет Мей, а вы зовете ее Мегги. Фонограф Эдисона называют «эдифоном».

— Довольно странное имя, — сказал Джесси.

— Довольно странный прибор, — вставил Анри. Ро кивнул.

— С помощью эдифона я могу наиболее точно воспроизводить подлинное звучание народных песен. Ведь исполнение — интонация, мелодика, настроение — это, наверное, самое главное в каждой песне. Простого записывания слов и музыки недостаточно. Мне хочется как можно точнее и ближе к оригиналу передать все особенности этих произведений.

— Вообще-то, звучит немного хрипловато, — сказал Анри.

— Но оно же слушает, папа, — вступил в разговор Джесси. — Оно слушает, что мы поем и говорим, я буду звать его Слушающий Ящик.

— Анри улыбнулся Ро и снова повернулся к сыну.

— Джесси, неси свою скрипку и сыграй какую-нибудь песню для этого Слушающего Ящика!

Юноша сомневался лишь мгновение. Потом извлек из-за шкафа прекрасную старую скрипку, покрытую красным лаком и отполированную до зеркального блеска.

Мегги заметила, как удивился Ро. Он явно не ожидал увидеть такой замечательный инструмент в столь скромном жилище. Скрипка Джесси была сделана великолепно — с небольшим грифом и изящными изгибами корпуса. Но что самое удивительное, инструмент обладал безупречным звучанием. Даже при громкой игре он сохранял чистоту — явление, уникальное в этих горах, такое же редкое, как и талант ее брата, игравшего на нем.

Джесси играл на скрипке почти всю свою жизнь. Инструмент принадлежал Анри, получившему его от отца. Юноша небрежно поднес скрипку к плечу и положил подбородок на деку. Он закрыл глаза. Мегги с гордостью смотрела на брата; запах сосновой смолы и канифоли заполнил комнату, распространяя спокойствие и наполняя девушку чувством тепла и надежности. В нем сочетались доброта и домашний уют, красота и любовь.

Взяв смычок из красного дерева, Джесси медленно опустил его на ми-струну. Тихий, душевный звук пронесся по комнате, пока он подкручивал колки, настраивая струну. У Джесси был безупречный музыкальный слух, и так как в этом состоял единственный дар, которым наделили его небеса, юноша не желал ничего другого. Продолжая настраивать другие струны, юноша подошел к странному, весьма непривлекательному на вид прибору с большой жестяной трубой наверху.

Джесси взглянул на Ро, потом на отца.

— Что вы хотите, чтобы я сыграл?

— Все, что угодно, — ответил Ро. Отец же немного подумал.

— Сыграй «Барбри Эллен», — предложил он. — Ты играешь ее очень хорошо.

Подойдя ближе к трубе-рупору, Джесси опустил смычок на струны и заиграл. Это был вариант известной Ро мелодичной «Недостойной Барбары Аллан», только в гораздо более высоком темпе.

Как только Анри начал петь, безмятежно наслаждавшийся музыкой Ро бросился к своей переносной конторке за ручкой и бумагой.

«В Скарлет-Таун, где довелось мне родиться, Жила одна прекрасная девица. Красотой всех парней взяла она в плен, И звали ее Барбри Эллен».

Мегги наблюдала, как пальцы Фарли буквально летали над бумагой, записывая слова песни, что пел ее отец. Она никогда не видела, чтобы человек так быстро водил пером. Фактически, она даже не подозревала, что такое возможно. Мегги умела писать. Но ее изящная размашистая каллиграфия отнимала у девушки уйму времени и усилий. Руки Ро двигались по бумаге с той же скоростью и уверенностью, с какой пальцы Джесси по грифу скрипки.

Совершенно позабыв про тарелки, Мегги застыла у кухонного стола, слушая прекрасное звучание скрипки брата, глубокую вибрацию голоса отца, и наблюдая, как самый привлекательный мужчина, которого она когда-либо встречала — человек, которого она на мгновение посчитала своим принцем, — стремительно делал записи в ярком желтом свете сальных свечей.

«Прощайте же, девственницы!» — сказала она, — «И не забывайте, как я была грешна, Молитесь же впредь, не вставая с колен, Чтобы не пасть так низко, как Барбри Эллен».

Когда замерли последние звуки скрипки, Ро признательно выдохнул:

— Чудесно! — Анри и Джесси рассмеялись.

— Довольно красивая мелодия, — согласился Анри. — И на этой горе нет ни единого человека, кто играл бы на скрипке так же хорошо, как мой Джесси.

Улыбающийся Ро кивнул.

— Ты знаешь, Джесси, он прав! Я знаю многих музыкантов — скрипачей, но ни разу не слышал игры лучше твоей.

Юноша покраснел и пожал плечами.

— Да ничего особенного…

— Ах, Джесси, есть особенное, — возразила Мегги, подойдя к брату и любовно положив руку на его плечо. — У тебя замечательный талант! Ты должен гордиться им.

Джесси тряхнул головой, словно отмахиваясь от комплимента.

— Но это совсем не то, как если бы я мог читать или знал цифры, или еще что-то подобное. Я просто слышу музыку у себя в голове, и она выходит к моим пальцам.

— И именно на это множество людей, умеющих писать и знающих цифры, никогда не способны, — сказал ему Ро.

Джесси явно смутился от похвалы.

— Ты говоришь так просто потому, что ты мой друг.

— Я действительно твой друг, — ответил Ро. — А друзья всегда говорят друг другу правду.

— В самом деле? — Ро кивнул.

Голубые глаза Джесси расширились, а лицо просияли от удовольствия.

— Давайте послушаем, как это звучит на эдифоне, — предложил Ро.

Мегги не стала даже притворяться, будто ей неинтересно, когда Фарли вновь сменил иглу. Может быть, чужак был прав насчет эдифона. Как только горцы услышат новую замечательную машину, они, возможно, помогут ему собирать песни.

По мере того, как игла двигалась вдоль желобков на валике из воска, из рупора лилась музыка. Голос отца был почти неслышен, но мелодичные напевы скрипки Джесси казались в воспроизведении такими же полнозвучными и чистыми, как и в «живом» исполнении.

— Так звучит моя скрипка? — удивленно спросил Джесси.

— Нет, ее звучание намного красивее, — ответил ему Ро. — Но похоже.

Джесси недоверчиво покачал головой:

— Эта машина похожа на одно из чудес в волшебных историях Мегги.

С гордой улыбкой он повернулся к сестре.

— Истории Мегги? — спросил Ро. Юноша кивнул.

— Ага, Мегги… Она читает так хорошо! И не только Библию. У нее есть книжка сказок — так они называются. Иногда она читает их мне.

От смущения на щеках девушки вспыхнули алые пятна. Мегги отвернулась от мужчин и вспомнила об оставленных тарелках.

— В тех сказках рассказывается о чудесах, — продолжал Джесси. — Происходят такие вещи, в существование которых никогда и не поверил бы.

— А, понимаю… — согласился Ро.

— И эта твоя машина похожа на чудо. Никогда не поверил бы, что она может слушать, а потом говорить и играть почти так же хорошо, как и я!

— Нет, Джесси, — уверил его Ро. — Эта машина не волшебная. Она совершенно не умеет ни говорить, ни играть. Она просто записывает и воспроизводит то, что услышала. Чудеса бывают только в сказках.