которых она прочла ответ на безмолвный вопрос: «Видишь, я забочусь о своих дочерях». Но даже он нахмурился, заметив, что пальто Люси слишком коротко и руки торчат из рукавов.

– Прошлой ночью шел снег.

– Снег? В апреле? – У Энджи отвисла челюсть.

– Совсем легкий снежок. Он растает еще до полудня. – Дейзи взяла его за руку:

– Папа, понюхай меня! Энджи подушила нас настоящими духами!

Когда Энджи открыла парадную дверь, она не могла отвести недоверчивого взгляда от земли. Варварское место! Она не могла здесь оставаться. В Чикаго погода в это время бывает мягкой и теплой. Тюльпаны и желтые нарциссы уже успели появиться и отцвести, и в ее саду должны были расцвести всевозможные многолетники. Если не считать того, что этот сад больше ей не принадлежал. Домом, в котором она выросла, теперь владели чужие люди.

Но она не могла себе позволить думать об этом. Иначе тоска по дому отдалась бы невыносимой болью в груди и вызвала слезы.

Она шагнула на тонкий слой похожего на сахарный песок снега и остановилась, ожидая остальных. Стайка облаков проплыла на юг, оставив позади себя ясное холодное небо. Ветер холодил щеки Энджи и бодрил ее.

На Карр-стрит начали появляться семьи, одетые в воскресное платье. Люди смотрели на Энджи доброжелательно, изучающе, с любопытством. Она отвечала улыбками. Сравнивают ли они ее с Лорой? Вероятно. И скорее всего они знали, что Сэм спит на заднем дворе, и размышляли, что бы это значило.

Она скользнула по нему взглядом, когда он зашагал рядом и робко взял ее под руку. Он дотронулся до нее впервые с того дня, когда она приехала и они зашли в кондитерскую. Первым ее порывом было резко отстраниться. Ее взволновало, что рука Сэма держит ее под локоть. Но когда они поднялись по двум улочкам к церкви, она остро ощутила, что пальцы Сэма словно прожигают ее сквозь рукав.

И, как только они устроились внутри, она могла думать лишь о том, что его плечо касается ее плеча. От него чуточку пахло мылом, чувствовался легкий аромат тоника для волос, но главное – был специфический запах, исходящий от мужчины.

Его руки лежали на коленях. Это были сильные широкие кисти с длинными пальцами. Странно, что она никогда не замечала, насколько артистичными выглядели руки Сэма. С такими руками он мог бы быть каменщиком. Или музыкантом.

Подавшись вперед, она робко спросила:

– Ты играешь на фортепьяно?

Его темные брови взметнулись вверх. Улыбаясь, он ответил:

– На скрипке.

Господи! А она и понятия об этом не имела. Их глаза встретились, и некоторое время они смотрели друг на друга. Улыбка Сэма стала шире, когда он понял, о чем подумала Энджи. Они так мало знали друг о друге.

Смущенная и взволнованная, Энджи отстранилась и хмуро взглянула на девочек, болтавших ногами и вытягивавших шеи, чтобы посмотреть, кто идет по проходу. Вне всякого сомнения, они надеялись увидеть мисс Лили.

– Перестаньте ерзать и сосредоточьтесь на проповеди, – пожурила она их и тотчас же вспомнила, что то же самое ей говорила мать.

Энджи повернула голову и стала смотреть на кафедру, когда хор занял свои места. Она мысленно выбранила себя. Что она за женщина, если, сидя в церкви, любуется артистичными руками Сэма, ощущая теплоту его плеч, запах лавровишневой воды и думая о его ярко-синих глазах? Мысли о плотском невольно вторгались в ее сознание. Но ведь между ней и Сэмом не было ничего, кроме нежеланной, но необходимой договоренности.

После службы Энджи присоединилась к стайке женщин, а Сэм – к Кеннеди Джонсону, мэру, своему поверенному и полудюжине других мужчин, собравшихся в дальнем конце кладбища возле большой ели. Мужчины курили сигары и разговаривали о соревнованиях по боксу на приз, запланированных на лето.

Сэм курил и слушал, наблюдая за женщинами, толпившимися у дверей церкви. Молли Джонсон взяла на себя заботу об Энджи и представила ее группе женщин. Все они были по-воскресному принаряжены, заметил Сэм и поморщился. Точно так же были приодеты и дети, прыгавшие и носившиеся друг за другом. Кроме его детей. Черт возьми! Ладно, Энджи о них позаботится. Он не сомневался в этом ни минуты.

Десять лет назад он и представить себе не мог, что она превратится в зрелую женщину, способную противостоять мужчине. К тому же он и не предполагал, насколько будут его смущать ее требования. До тех пор пока Энджи Бертоли не вошла снова в его жизнь, он считал, что успешно растит дочерей. Теперь же он испытывал чувство вины, оттого что не мог проводить с ними больше времени и у них не было нарядных платьев. Но самым большим огорчением было то, что теперь он ничуть не был ближе к операции Дейзи, чем год назад.

Выпустив кольца дыма, он посмотрел сквозь них на Энджи. Сколько раз в день Сэм вспоминал, как ее отец кричал на него: «Ты никогда ничего не добьешься!» Думала ли она об этом предсказании так же часто, как он? Благодарила ли она свою счастливую звезду, глядя на него, за то, что все эти годы оставалась в Чикаго, вместо того чтобы попусту растрачивать свою молодость, прозябая с ним?

Кеннеди Джонсон покачивался на каблуках и смотрел на Сэма смеющимися глазами.

– Ну и красотку жену ты себе отхватил, Холланд! – Мужчины повернулись, чтобы лучше разглядеть Энджи.

– Она итальянка? Я слышал, что итальянки…

Что бы ни собирался изречь Пик Джемисон, слова замерли на его устах, когда его взгляд натолкнулся на ледяные глаза Сэма.

Коул Кридер прервал затянувшуюся паузу: