Браги и королева не меняли позы, пока их не увидели Гжердрам и солдаты личной гвардии. Таким несколько театрализованным способом он сумел завоевать их лояльность.

На земле тонким слоем лежал снег. Белые снежинки, мало чем отличающиеся от инея, розовели в свете утра. Резкие порывы ледяного ветра раскачивали оголенные ветви деревьев. Браги дрожал от холода, сидя в седле и вглядываясь в дорогу, петлями поднимающуюся на холм, за которым раскинулся лагерь Водички. С ним были неугомонный Насмешник и десяток солдат как его, так и из личной гвардии королевы. Насмешник дул на посиневшие руки и клял на чем свет стоит тот миг, когда решил присоединиться к экспедиции.

Уже неделю армия Рагнарсона маневрировала, чтобы занять позицию, которая в случае схватки позволила бы свести потери к минимуму. Браги знал, что весной ему потребуется каждый человек.

На севере, преграждая путь на Волстокин, во главе тролледингцев и итаскийцев стояли Черный Клык и Аринг. Сэр Андвбур, командуя в данный момент личной гвардией королевы и дворцовой стражей, блокировал дороги, ведущие на Восток. На юге стоял Альтенкирк с одиннадцатью сотнями вессонов и Марена Димура. Леса в тылу у Водички контролировали Драконоборец и Прешка.

Все успели занять нужную позицию уже два дня тому назад, и люди смогли хорошо отдохнуть и как следует подкрепиться… На сей раз торопиться нет нужды. Эта битва для Браги должна стать решающей. И не только победа в ней, но и то, как эта победа будет достигнута, утвердит его в качестве маршала Кавелина.

— Тебе, пожалуй, пора, — сказал Браги, обращаясь к Насмешнику.

Толстяк двинул каблуками под ребра своего нового осла и двинулся в путь. Он добровольно вызвался отыскать Гаруна и теперь, уезжая из зоны боевых действий, надеялся узнать об исходе битвы у самых дальних постов отряда Драконоборца. Кроме того. Насмешник вез послание, адресованное семейству Водички.

Обернувшись к сопровождающим, Рагнарсон бросил:

— Давайте ее сюда.

Вопреки его совету и несмотря на протесты сторонников, королева настояла на том, чтобы присоединиться к вылазке.

Через несколько минут она уже была рядом с ним, закутанная по уши в меха, скрывающие отвратительно сидящую на ней кольчугу. Молодая королева кипела энергией.

— Начинаем, — приветственно кивнув, произнес Рагнарсон и двинул коня.

Она ехала рядом. Отряд тронулся следом, разбившись на пары.

Сердце Рагнарсона было готово выскочить из грудной клетки, желудок сжимала спазма — его одолевали сомнения. Может быть, он избрал неверный путь? Бесспорно, это — наилучший способ убить пересуды о том, что он якобы опасается атаковать врага в лоб, но… Что, если Водичка откажется принять вызов?

Склонившись к королеве, он сказал:

— Если вы привнесете в свое правление столько же упрямства, как в желание принять участие в схватке, то…

Ее бедро терлось о его. Браги не был уверен, но ему казалось, что она сознательно ведет своего коня чересчур близко к нему — ближе, чем того требовали обстоятельства. Он вспомнил, как они с Эланой скакали бедром к бедру, готовые встретить любую смертельную опасность.

— Вы — красивая женщина, — выдавил он комплимент, но тут же, спохватившись, смягчил свою смелость, добавив:

— Но вам не следует так рисковать. Если нас возьмут в плен…

Когда королева посмотрела в его сторону. Браги увидел, что ее щеки залила краска. Неужели он сумел разгневать повелительницу?

— Маршал, — сказала она, — я — женщина. Знатная по рождению и королева в результате супружества с человеком, который мертв вот уже несколько лет. Я — лидер только в силу стечения случайных обстоятельств. Но прежде всего я — женщина.

Браги понял, что стоит за ее словами, и это испугало его больше, чем то, что могло ожидать там, за холмом.

Когда они выбрались на вершину, Рагнарсон спросил:

— Вы уверены, что послания отправлены?

Он еще раньше попросил королеву разослать всем нордменам приказ публично принести ей клятву верности. В случае отказа им грозила высылка из страны или смерть. Весть о сегодняшних событиях либо подтолкнет их к этому, либо, напротив, усилит сопротивление.

— Да, — ответила она несколько раздраженно. Рагнарсон изучил лагерь. Водичка разбил его по старым имперским правилам, возведя укрепления и выкопав траншеи. В данный момент там шло строительство башен для лучников. Потребовалось два нападения, для того чтобы Водичка понял, что находится не на бивуаке.

— Знамена, — прорычал через плечо Рагнарсон.

Их заметили.

Знамя семейства Криф взвилось рядом с белым парламентерским флагом. Рагнарсон двинулся вперед и остановился от врагов лишь на расстоянии полета доброй итаскийской стрелы. На этом месте он будет ждать одного из холуев Грейфеллза.

Они ждали, ждали и ждали. Наконец ближайшие к ним ворота открылись и из них выехали всадники.

— Сейчас, будь на моем месте Гарун, — сказал он королеве, — вы смогли бы увидеть различие в нашем образе мыслей. Он дал бы незаметный сигнал, и наши лучники их тут же уложили бы. Гарун режет глотки.

Водички в отряде не было.

— Они выглядят так, словно сидят в осаде уже целый год, — заметила королева. Она помнила осады, которые ей пришлось пережить в детстве на родине.

Рагнарсон подал сигнал переводчику. Простонародная речь волстокинцев напоминала язык Марена Димура. Высшие классы изъяснялись на другом диалекте.

Отряд Водички являл собой пеструю картину. Он состоял из высших офицеров волстокинской армии, нескольких советников Эль Мюрида и перебежчиков из Кавелина, а человек с луком явно был итаскийцем.

Один из кавелинцев, узнав королеву, начал что-то возбужденно втолковывать своим спутникам.

— Передай им, что у нас есть дело к Водичке, — сказал Рагнарсон переводчику. Язык общения высших классов Волстокина был сходен с языком Хэлин-Деймиеля.

— Я уполномочен говорить от имени короля Водички, — ответил один из офицеров на безупречном языке высших классов Итаскии. — Я — управляющий двора и сенешаль, сэр Фарачи Скарна из Лиолиуса.

— Полковник гильдии Браги Рагнарсон — маршал Кавелина, выступающий от имени ее величества Фианы Меликар Сардиги — по мужу Криф, — королевы Кавелина, дочери и союзницы его высочества Дузана Лоримьера Сардиги, лорда-протектора Сакуэску, Лиги Беделина и Лазурного Побережья, и высокородного принца их величеств королей Дунно-Скуттари и Октилии.

Вообще-то этот пышный титул практически ничего не стоил:

Сакуэску было бессильным, Дунно-Скуттари еще не оправилась от войн, а Октилия — протекторат Итаскии — являлась яблоком раздора для сторонников и противников королевы.

— Что вам угодно?

Рагнарсону очень нравился деловой тон сэра Фарачи. Всю жизнь этот человек, видимо, провел в схватках, заключил Браги.

— Я вызываю Водичку на поединок или требую капитуляции как его лично, так и всей армии. Первое — как человек, бросивший вызов, и второе — как маршал Кавелина.

— Вызов? — переспросил сенешаль.

— Ваш король славен тем, что часто побеждал в поединках, сэр Фарачи, — вмешалась королева.

Сэр Фарачи что-то произнес на своем языке, и его спутники, некоторые из них весьма неохотно,